Стена пиара. Куда исчезли деньги на укрепление границы с Россией

08 июня 2018

1829

Стена пиара. Куда исчезли деньги на укрепление границы с Россией

В сентября 2014-го глава правительства Арсений Яценюк приехал в пункт пропуска «Гоптовка» в Харьковской области. В присутствии журналистов и пограничников премьер пообещал, что в течение трех лет на границе с Россией построят «Стену» – комплекс защитных сооружений, включающий в себя приграничные столбы, противотанковый ров, брустверы, контрольно-следовую полосу, рокадную дорогу и заградительный забор до трех метров высотой с камерами видеонаблюдения. Одновременно с этим планировалось провести демаркацию границы.

Яценюк утверждал, что благодаря «Стене» можно будет остановить нелегальную миграцию и контрабанду, предотвратить проникновение диверсионных групп, перемещение оружия и радиоактивных веществ, а с созданием первичной линии обороны наша страна сможет претендовать на членство в НАТО. Для большей убедительности премьер под вспышками камер попытался кусачками погнуть проволоку пилотного участка забора, изготовленного заводом им. Фрунзе. На реализацию проекта планировали потратить 8 млрд грн, в том числе привлечь средства МВФ и ЕС.

Радужные прогнозы чиновников не сбылись: к августу 2016-го «Стена» была готова лишь на 10,5 %, стоимость реализации проекта сократили вдвое, а срок сдачи сдвинули на 2020-й. Пограничники жаловались на недостаток финансирования: по словам главы ГПСУ Петра Цигикала, за 2015–2016 годы служба получила только 600 млн грн. К январю 2018-го в Харьковской области в рамках проекта «Стена» обустроили лишь 140 из 350 километров границы. Но уже в апреле Цигикал заявил, что в Харьковской области строительство стены практически завершено, большая часть работ остается в Луганской, Сумской и Черниговской областях.

В начале весны стало известно, что часть работ над «Стеной» не завершаются, а только начинаются. Директор Центрального проектного института Минобороны Украины Олег Приймачук считает, что при строительстве «Стены» было допущено множество ошибок.

«Сам проект непрофессиональный, плюс показуха, – объяснил он изданию «Гордон». – Пограничники рассказывали, как местные жители откручивали и секциями заборы уносили себе в огороды. Сейчас все исправляем: проектируем водоотводы, пункты мониторинга, вышки, систему обнаружения-оповещения-патрулирования. Пограничные войска с нами работают, довольны. В общем работа идет, но больше рассказать не могу – закрытая информация».

В Центральном проектном институте «ХН» рассказали, что занимаются «Стеной» последние два года, перехватив проект у предыдущей организации, которая «фактически стала на колени». Срок завершения работ киевляне назвать затрудняются, «потому что участков [на границе] очень много, а когда новые участки появляются, нужно делать и геодезию, и геологию, и рабочую документацию».

Военный аналитик Вячеслав Целуйко называет отдельные элементы «Стены» – наблюдательные пункты, рокадные дороги и контрольно-следовую полосу – эффективными. Забор из проволоки спустя 3,5 года после начала строительства специалист по территориальной обороне считает PR-акцией власти для создания визуального эффекта усиления контроля над границей.

– Смысла в заборе никакого нет, а стоит он изрядных денег, – заверяет «ХН» Целуйко. – Забор от диверсантов слабо защитит, на всех участках, где его построили, думаю, контрабандисты, которые регулярно таскают что-то через границу, уже наделали в нем дырок. Современные болторезы эту тонкую проволоку режут без особых проблем. Противотанковый ров эффективен только при наличии войск, которые прикрывают его. Если вырыть ров просто так, его эффективность тоже будет стремиться к нулю. Как система защиты «Стена» не работает при любом варианте, потому что в одной Харьковской области 315 км (по данным ХОГА – 350 км) границы с Россией. Чтобы держать фортификационную полосу такой длины, требуется значительное количество войск, которых у Украины просто нет.

На сегодняшний день очевидно, что при проектировании эти тонкости военного дела попросту не учли.

Домашний арест за растрату миллионов

«Стена» Яценюка стала не только красноречивым невыполненным обещанием топ-чиновников, но и инструментом для масштабного распила бюджетных средств. В июне 2017-го Генпрокуратура сообщила, что расследует хищение на проекте 100 миллионов гривен. По данным ГПУ, деньги растратили в 2016–2017 годах во время закупки товаров, работ и услуг в интересах Государственной пограничной службы Украины.

Спустя два месяца по факту растраты детективы НАБУ и сотрудники САП задержали семь человек: должностных лиц пограничной службы и руководителей предприятий-подрядчиков, которые строили «Стену». По данным программы «Наші гроші з Денисом Бігусом», над инженерно-техническим обустройством границы сейчас работает 13 генподрядчиков, которых пограничники определяли в закрытом режиме, без конкурса. Фирмы, которые участвовали в конвертации средств в наличность, выбирал начальник управления строительства департамента ресурсного обеспечения Администрации ГПС Александр Атаманюк. По данным САП, в дальнейшем деньги распределялись среди участников преступного сговора.

Самые большие генподряды на строительство «Стены» получили харьковские предприятия: например, 65 млн грн выделили компании «Стройцентр Витязь». Директор предприятия Агаверди Адилов оказался в числе задержанных. Примечательно, что одним из его субподрядчиков стало ООО «Восток-Строй», которое, по информации Харьковского антикоррупционного центра, имеет непосредственное отношение к одному из заместителей главы Харьковской областной государственной администрации Юлии Светличной Евгению Шахненко, руководившему предприятием с июля 2010-го по декабрь 2011-го.

Как удалось узнать «ХН» из материалов уголовного производства, следователи не смогли найти офис подрядчика, которого нанял директор «Стройцентра Витязь», несмотря на то, что на счета этой компании перечислялись государственные деньги. В конце лета 2017-го подозреваемого Адилова задержали, сообщили о подозрении в растрате 16 млн грн и отправили в СИЗО, но уже осенью сменили меру пресечения на домашний арест. 8 мая срок его домашнего ареста истек, как и срок досудебного расследования. Обвинительный акт в отношении пограничников о растрате выделенных на постройку «Стены» средств отправили в суд, а вот дело о хищении денег генподрядчиками так и зависло в воздухе.

Техника разбила дороги

В поселок Казачья Лопань, расположенный в нескольких километрах от границы с Россией, можно добраться на автобусе или электричке. Автобус отправляется с Центрального рынка, среди пассажиров – преимущественно люди пожилого возраста. По дороге обмениваются новостями, обсуждают домашнее хозяйство.

– Посадила цибулю, отака выросла! – обхватывает руками воздух седовласая бабушка в спортивном костюме Adidas.

– Голландська шо ли? – интересуется ее румяная соседка с буханкой хлеба в сумке.

– Голландська!

Автобус то и дело подпрыгивает на ямах. В районе Дергачей и без того плохая дорога становится экстремальной. Кажется, что еще секунда – и внутренние органы вылетят наружу.

– О, боже, тут и печинки поотбиваем, – сокрушается румяная. – Поездишь 40 минут – наче за станком смену отработав.

Большинство пассажиров выходят, не доезжая до Казачьей Лопани – в Слатино, Прудянке и других населенных пунктах. Наконец, у дороги видим табличку «Пограничная полоса». Еще пару минут – и мы на месте.

На входе в здание Казачьелопаньского поселкового совета развивается два флага – Украины и Евросоюза. Поселковый голова Вячеслав Задоренко рассказывает, что активное строительство «Стены» на границе сейчас приостановили.

– С 2015 по 2017 годы строительство активно шло, сейчас немного притихло, – говорит Задоренко. – Подвозятся какие-то стройматериалы – гравий, щебень – но не в таких уже объемах, как вначале. На территории нашего поселка приблизительно построено 10 километров «Стены». Нам, к сожалению, как органу местного самоуправления не докладывают, какие у них (пограничников – прим. «ХН») планы, какие мероприятия.

Поселковый голова рассказывает, что дорога из Дергачей в Казачью Лопань всегда была плохой, но техника, задействованная на строительстве оборонительных сооружений, разбила и другие окрестные дороги на подъезде к поселку. Ремонтировать их власть не спешит.

– Строительная техника, которая доставляет материалы на границу, разрушила наши местные дороги и это очень болезненный вопрос, – утверждает Задоренко. – Мы писали относительно этого и в обладминистрацию, и [премьер-министру Украины Владимиру] Гройсману, и в Министерство регионального развития, чтобы они в проектную документацию включили ремонт автодорог, по которым шла строительная техника. Но, к большому сожалению, нас не услышали. [В областном совете] ничего не говорят: «Денег у государства нет, будут деньги – будем рассматривать ваш вопрос». Собственными силами ремонтируем то, что было разрушено при строительстве «Стены».

«Мне та «Стена» до одного места»

Жители Казачьей Лопани на вопросы о строительстве «Стены» отмахиваются: знать не знаем, и вообще «нам все равно». Ловим такси и отправляемся в Гранов – село в четырех километрах от Казачьей Лопани и 800-х метрах от границы с Россией. По данным переписи населения, в 2001 году в деревне проживало 125 человек, сейчас – и того меньше. Большинство местных жителей ездят на работу в Харьков или Казачью Лопань. Автобус ходит только утром и вечером, днем до Гранова приходится идти пешком или катиться на велосипеде.

В нескольких сотнях метров от села Гранов (ранее - Граны) находится граница с РФ. Фото: Константин Чегринский

На улицах в первой половине буднего дня – ни души. Пока пытаемся найти хоть кого-то живого, рядом с нами останавливается зеленая «Нива». Из машины выходит человек в военной форме и прикладывает руку к козырьку.

– У вас разрешение есть на деятельность журналистов в «прикордонній смузі»? – интересуется пограничник.

– Нам просто пообщаться с местными! – объясняем мы.

– Это – пожалуйста, но я имею в виду в сторону границы, «інженерне облаштування». Журналістську діяльність в прикордонній смузі заборонено проводити без дозволу Харківського прикордонного загону, зрозуміло? В ту сторону, – показывает пограничник в сторону границы, – наряд у нас, смотрите, будете задержаны, будет составляться протокол по ст. 202 («Порушення прикордонного режиму» Кодекса Украины об административных правонарушениях).

На наш стук в калитки никто не реагирует, в ответ раздается лишь отрывистый лай собак. Наконец на пороге одного из домов появляется по пояс голый мужчина. Незнакомец представляется Игорем.

– А кто вы вообще такие? Че вас, журналистов, пограничники остановили, по-русски вы так разговариваете, чи с той стороны? – недоверчиво сверлит он нас глазами. – Я живу, своими делами занимаюсь, мне та «Стена» до одного места – есть она, нету ее – мне пополам. Я не ездил раньше и сейчас не собираюсь в ту Россию, мне там делать нехрен. У кого родственники – те ездят как-то, и родственники оттуда приезжают.

Игорь утверждает, что некоторый эффект строительство «Стены» все же возымело – например, отпугнуло охотников и контрабандистов.

– Тише стало, из-за того, что охотников нету, каждую весну бахкали, уток гоняли, у меня собаки боятся выстрелов, – признается он. – [Контрабандистов] сейчас нет, наверное, раньше было много, а сейчас они чем-то другим занимаются: металл ездят, принимают, торгуют дровами. Раньше в электричках возили [контрабанду], постоянно грызся с ними, шесть сидений, они вдвоем сидят, остальное шмотками [занято], не пускают никого. Электрички, конечно, что нету – хреново. У меня машина хоть старенькая, «Москвич», я могу на Казачьей мать встретить – она в Харькове живет, а я тут.

За комментарием о строительстве «Стены» житель Гранова рекомендует обратиться лично к экс-премьеру.

– Яценюку позвоните, он обещал, он вам расскажет, – сквозь смех произносит он. – «Квартал» казал, что она («Стена» – прим. «ХН») под землей вся, она есть, но ее не видно.

«На кладбище ходим с паспортами»

По другую сторону села вблизи железнодорожной колеи стоят еще несколько одноэтажных домиков. На лавочке рядом с одним из них сидит бабушка в цветастой косынке, тельняшке и шортах с надписью Calvin Klein, улыбаясь нам беззубым ртом с двумя золотыми зубами. Рядом играют двое детей.

– Там не стена, ров на границе сделали, – объясняет Елена Ивановна. – Проволока везде по границе пошла, только по путях не стоит, по железной дороге. Саня, как там на границе?

– Я не знаю, – отвечает маленький Саша.

– Стены нету, сетка такая! – продолжает бабушка. – Они стену там обещали, но просто ров выкопали и проволокой обтянули. У Гоптивке булы? Как концлагерь сделали, обрыли, вот так точно и у нас.

Второй мальчик, которому на вид года 3-4, тем временем притворяется собачкой и с громким лаем начинается носиться по двору.

– Цуцик! – смеется Саша.

– Так, Тема, марш у двир! Ух противнюча дытына, неуправляемый! – негодует Елена Ивановна и обращается к старшему. – Саш, постав, пожалуйста, водычку його помыть.

Правнуки Елены Ивановны весело проводят время в приграничной деревне. Фото: Константин Чегринский

– Внуки? – интересуемся мы.

– Правнуки, – отвечает бабушка. – У меня семь правнуков. И пятеро внуков. И трое детей. Зять афганец. Внуки у меня – один пришел из АТО, другой в АТО служит. Придурки, сколько раз говорила? Кто вас туда посылал? Сами захотели. Один у десантных войсках, а второй в каких-то других, не знаю.

Мимо дома проходит мужчина средних лет. Несмотря на то, что солнце еще высоко, кажется, он уже немного принял на грудь.

– Миша, можно тебя? – подзывает соседа Елена Ивановна. – Бачив «Стену»?

– Я там не був ще. Не бачив, не знаю. Не обратив внимание, – пожимает плечами Михаил.

– Тебе, наверное, было там хорошо, что ты не обратил внимание! – смеется Елена Ивановна.

– Года два или три назад рыли тут траншею, – морщит лоб Михаил. – Землянку зробыли, блиндаж.

Большинство жителей села Гранов к строительству "Стены" равнодушны. Фото: Константин Чегринский

– Это вы только знаете, кто может сделать? Это только отмывка денег, между нами говоря! – утверждает бабушка. – Что та «Стена» даст? Что даст ров? [Контрабандистов] вообще нет. Все возили электричками, что можно было. Электрички отменили. У мене в Красном Хуторе в России родичи, кума осталась, племянники, все братья поумирали, одни тильки гробы остались на кладбище. Теперь треба йихати на Белгород, а потом вертатися назад. Ни поездов, ниче нет. Были поезда, через час ходили, потом сделали до Наумовки, а щас уже все отменили.

Елена Ивановна родилась в Севастополе, выросла в Гранове, потом переехала в Харьков. В деревне живет ее родня, а на кладбище у самой границы похоронены родители. «На кладбище ходим с паспортами!» – восклицает бабушка, и предлагает сходить к могилам, поближе посмотреть на «Стену». Вежливо отказываемся, чтобы не провоцировать пограничников. Тогда Елена Ивановна предлагает поговорить с внучками, живущими в соседнем доме, но те ссылаются на головную боль. Одна из девушек просит бабушку «на минутку». Через минуту бабушка возвращается: оказывается, пограничники уже предупредили местных жителей о приезде журналистов и попросили молчать. Тишину нарушает крик маленького Саши: «Артем закрылся в хате!». Охая, Елена Ивановна прощается с нами и бросается вызволять непоседу-правнука.

Идем вдоль железнодорожной колеи к месту, где нас высадило такси, чтобы вернуться в Казачью Лопань. Внезапно, как гром среди ясного неба, из кустов возникает фигура уже знакомого нам пограничника.

– Вас подвезти? – невозмутимо предлагает он.

По дороге пограничник утверждает, что единственные, кто на себе почувствовал строительство «Стены», – фермеры.

– [Строительство «Стены»] отразилось на фермерах, кто поля держит, обрабатывает, – рассказывает пограничник. – Ну как отразилось – за это была чуть-чуть предусмотрена компенсация. Раньше как было: контрольно-следовая полоса и дорога, а тут же ров выкопали, осталась КСП, плюс дорога и плюс забор – до 10 метров у фермеров чуть-чуть отжали земли. Но у них всегда все плохо – то неурожай, то дождей много, то дождей нет, то еще что-то.

К слову, договор по определению участков частной собственности, которые расположены в зоне строительства «Стены» в Харьковской области, харьковский погранотряд и госкадастр заключили лишь в ноябре 2017-го, а обещанную демаркацию границы с Россией до сих пор не провели. Почему – видимо, знает один лишь Яценюк.