Бандиты суровых времен

24 февраля 2018

2228

Бандиты суровых времен

«Сотрудники уголовного розыска полиции Одессы 16 февраля 1943 года арестовали банду преступников, которая несколько месяцев промышляла в районе Левашевского спуска, Таможенной площади и прилегающих кварталов. Особую активность преступники обнаружили за последние два месяца, ограбив ряд магазинов ... Шайку возглавлял рецидивист Иван Жиколь. Бандиты были вооружены револьверами различных систем, финскими ножами и имели большой набор инструментов, с помощью которых открывали замки и осуществляли взломы».

На такое сообщение, напечатанное в одесской газете «Молва» 75 лет назад, я наткнулся, просматривая тогдашнюю прессу. Сначала подумал, что вероятно речь идет о советских подпольщиках, которых иначе, как бандитами, немецкая или румынская оккупационная власть не называли. Но оказалось, что речь шла о «настоящих» бандитах. Эта тема меня сразу заинтересовала, потому что мы знаем о жизни уголовного мира в годы немецкой и румынской оккупации? Начал поиск другого подобного материала — и оказалось, что уголовники умело делали свое дело и в то время.

Большинство разысканных фактов связаны с Одессой. Оно и неудивительно, ведь город — портовый и всегда славился не только своими архитектурными жемчужинами или лазурным черноморским берегом, но и масштабным оборотом денег, которий как мед мух притягивает к себе криминал. Конечно, преступники не бездельничали и в других городах Украины, но тамошняя пресса о них почти не писала. Удалось разыскать лишь несколько упоминаний, касающихся Львова и Киева. Видимо, порядки в румынской оккупационной зоне были гораздо либеральнее, чем в немецкой, — и речь не только о газетной цензуре. Хотя, думаю, все еще впереди, ведь нахожусь только в начале своих поисков.

Известно, что немцы, захватив территорию Украины, разделили ее на несколько территориально-административных единиц: дистрикт «Галичина» (входил в т. н. «Генеральную губернию», созданную на территории Польши), райхскомиссариат «Украина», «Транснистрия» и широкую прифронтовую зону ответственности Вермахта.

Юго-запад Украины немцы отдали под протекторат своих союзников румын, которые создали на тех землях провинцию «Транснистрия» с центром в Одессе. Здесь, соответственно, действовали румынские законы. С начала оккупации этот регион начал активно восстанавливать свою жизнь, в городах открывали учебные заведения, кинотеатры, магазины, кафе, рестораны, расцвела частная собственность. Не дремал, соответственно, и криминальный мир. Пристроившись к новым реалиям, «романтики с большой дороги» наводили страх на владельцев комиссионных магазинов, ресторанов, богатых румынских коммерсантов. «Проснулись» коррупционеры-чиновники, которые драли «три шкуры» с людей за разные вида или прокручивали махинации с государственными средствами, а также всевозможные аферисты, шантажисты и контрабандисты.

Уголовники Одессы и немного — Киева

Одной из самых больших банд тогдашней Одессы, разоблаченных полицейскими, была группа Бориса Зайко по кличке «Зай». Главарю на время задержания было всего 22 года, но, как на свой возраст, он был уже опытным вором с сотнями ограблений за плечами. Воровать начал еще до войны. Ходили слухи, что в голодные времена его мать торговала на рынках Одессы человеческим мясом.

Благодаря своей ловкости долгое время был неизвестен правоохранителям. Одесские воры считали Зайко своим лидером, поэтому пристально оберегали.

Сам «Зай» был крепким, ловким, веселым парнем. Любил петь и танцевать, сочинял «блатные» песни, но свою банду держал в жесткой дисциплине. Провинившихся, нарушивших воровскую «этику» (часто самым «Заем» и установленную), ждала суровая кара. Скажем, если кто-то «раскололся» в полиции, то его ждало упражнение «качать правилку». Виновного били палками по бокам, а он сам должен был держать руки на голове и молчать (по-блатному «учить себя»). В такие моменты подвергнутый наказанию вор не имел права издавать любые звуки и вообще проявлять признаки того, что ему больно. Иначе мог получить еще более жесткое наказание, если не заплатить жизнью.

Бандиты «Зая» специализировались на грабежах квартир, ресторанов, «комиссионокок». Своей жестокостью и наглостью нагоняли страх на многих коммерсантов города. По данным полиции, на время задержания они только квартир ограбили 70 штук.

Группировка Зайко тесно сотрудничало с бандой Лидии Шереметьевой, состоявшей исключительно из женщин. Ходили слухи, что между главарями банд были романтические отношения (только слухи, потому что «Зай» имел «фаворитку» Анну Казанек, «Аннушку») и именно поэтому они часто совершали совместные нападения или же мужчины действовали по наводке женщин.

Лидия Шереметьева была рецидивисткой. «Дебютировала» в родной Москве после того, как осталась сиротой. Была очень красивой женщиной, любила красиво «с шиком» одеваться. А еще отличалась среди остальных одесских воров исключительной храбростью, совершала рискованные ограбления, на которые никто не решался. Всеми операциями руководила лично, спрятавшись под маской. Жертв находила благодаря своей агентуре (проститутки, гадалки, спекулянтки, ресторанные певицы. Лидия устраивала своих девушек служанками к богатым людям. Вскоре после этого их квартиры грабили, а если в доме были еще состоятельные жители, то и их ждала та же участь.

В мае 1943-го с помощью агентес Шереметьевой банда «Зая» попыталась ограбить владельцев одного из самых известных тогдашних ресторанов — «Румыния» на улице Арнаутская. Заведение всегда имело аншлаг, а его хозяин Владимир Гримаковский — хорошую выручку. Зная криминальную ситуацию в городе, он понимал, что рано или поздно станет объектом ограбления. Так и произошло 2 мая 1943 года. Бандиты атаковали квартиру Гримаковских, размещенную в одном доме с рестораном. «Привела» бандитов пианистка ресторана, связанная с Шереметьевой, которая еще и имела роман с одним из бандитов Зайко. Ей удалось изучить режим дня жителей квартиры. За это бандиты обещали сообщнице 500 рейхсмарок.

Зная, что, когда владелец ресторана оставляет заведение по делам, в зал спускается из квартиры его жена, призванная обычно сторожем Леонидом, бандиты решили воспользоваться этим. План был такой: один из преступников стучит в дверь и представляется Леонидом, а когда хозяйка откроет дверь, они врываются в квартиру с оружием. Напуганная хозяйка, по их расчетам, должна была отдать драгоценности и деньги. Именно в этом пункте плана произошел сбой. Женщина не испугалась приставленного к ней оружия, а стала звать на помощь и сопротивляться (ее не успокоили даже ляпасы гангстеров). Крики услышала старая мать владельца, которая через «черный ход» забежала в ресторан и стала звать на помощь. Грабителям едва удалось бежать.

Окончательно «погорели» бандиты «Зая» из-за своей алчности. Как-то трое из них, ограбив в многоэтажке за 10 минут две квартиры, решили, что этого мало, и пошли к третьей. В это время их заметил дворник, который поднял крик. Напуганные воры попытались скрыться, но на улице встретили еще одного дворника, который их задержал. Вокруг задержанных собралась толпа, и этим попытался воспользоваться сам «Зай». Он подошел и, представившись работником полиции, хотел забрать дружков, но дворник не отпустил. Зайко убежал, а задержанные впоследствии сдали своих «подельников». В ходе расследования нападений банды «Зая» напали на след бандиток Шереметьевой, которые тоже были задержаны вместе с атаманшей.

Причастность бандитов «Зая» к попытке разбойного нападения на владельцев ресторана «Румыния» установили случайно. Жена Гримаковского увидела в местной газете фото задержанных грабителей и узнала в одном нападавшего на ее квартиру.

Криминальные истории 1941-1944 годов имели разные сюжеты, но общий корень — стремление легкой наживы. Тогдашние бандиты не останавливались ли не перед чем, грабили даже своих родственников. Одну из таких историй, которая произошла в семье одесситки Марии Михайловой, поведала газета «Молва». Женщина-одиночка воспитывала приемного сына, который имел плохой характер, — любил погулять и выпить за «легко заработанные деньги». В свои двадцать лет Анатолий уже имел несколько «ходок» за кражи. Освободившись после последней, парень организовал ограбление собственной матери, которая имела хорошие доходы.

Он договорился со своими дружками, и 13 марта 1943 года трое грабителей нагло ворвались в помещение Михайловой, связали хозяйку, ее подругу, которая только что пришла в гости, и сына (организатора преступления). Хорошо зная, что где лежит, они быстро изъяли бриллиантовые кольцо и серьги, золотые часы, кольцо, несколько меховых шуб, отрезы ткани и 150 рейхсмарок. В общем вынесли из квартиры ценные вещи на 85 000 марок. Найдя во время грабежа бутылку спирта, бандиты развели его водой и распили прямо в квартире. Вызванные полицейские сразу заподозрили сына хозяйки в причастности к преступлению. Парень, конечно, все отрицал, а мать очень просила за него, не веря в версию полиции. Анатолия отпустили, но в ходе следствия были выявлены факты, доказывавшие его причастность к преступлению. Парня арестовали, и он признался, выдав своих дружков.

В октябре 1942 года полиция Киева задержала организованную преступную группу, которая похищала табак на столичном железнодорожном вокзале, а затем сбывала его на рынках города.

Кроме организованных бандитских группировок, случались и преступники-одиночки. Скажем, полиция Одессы в феврале 1943-го раскрыла убийство дворничихи, которую зарубила топором и ограбила местная проститутка. Другая история — о коммерсанте, которого в июле того же года убила ради обогащения его любовница Таисия Руда. Женщина соблазнила его на базаре, куда он приезжал с периферии. Поэтому, приезжая в город, мужчина каждый раз останавливался у нее на постой. Таисия, сильно напоив любовника, так же зарубила его топором. Забрав кучу денег, она расчленила труп и упаковала его в бочки, а внутренние органы выбросила в клозет. Вечером следующего дня Руда попыталась выбросить бочку с телом на свалку, но ее заметили люди. Убегая от преследования, женщина спряталась в собственной квартире на третьем этаже, а когда туда ворвалась полиция, выбросилась из окна и от полученных телесных травм скончалась в больнице.

Кроме преступлений на почве обогащения, полиция фиксировала и убийства из ревности. В декабре 1942 года в Николаевском парке Одессы нашли труп 16-летней Нины Пагаровой. Полиция установила, что девушку убил ее парень Анатолий Задорожный, с которым она намеревалась прекратить отношения. Заманив Нину в парк, он в ответ на очередной отказ встречаться, выстрелил из пистолета ей в грудь, но только ранил. Услышав стон жертвы, добил ее ножом. После следствия Задорожного приговорили к смертной казни.

Одессита Антона Короткова убил родной племянник с целью ограбления. К этому парню побудила любовница, которая мечтала о богатой жизни.

В январе 1943 года Киев всколыхнула история каннибала Корниенко. «Вчера повесили в конце ул. Шевченко и возле Крещатика людоеда Корниенко, — писал в дневнике писатель Аркадий Любченко. — Он было оторвался, но офицер добил его из револьвера. Сообщали в газете, что он совершил преступление людоедства над 16-летней девушкой на почве сексуальной, сначала изнасиловал ее, затем убил и, вырезав кусок правого бедра, поджарил и съел. Здесь же опровержение, что широкой организации людоедов, как это пошло настойчивым слухом среди обывателей, нету. (Может и наоборот — только хотят парализовать панику и представление о голоде в Киеве). Сам Корниенко человек лет 50-55, рыжий, усатый. Такой дядя!».

Коррупция, мошенничество, контрабанда

Не могло обойтись тогда без нашей вечной социальной язвы — коррупции. В общем взяточников и тех, кто давал взятку, заключали на разные сроки. Но в «Транснистрии» еще и практиковали так называемые «столбы позора». Пойманного взяточника, чтобы другим неповадно было, могли перед заключением еще и приковать наручниками к специальному столбу в центре города и оставить на всеобщее обозрение под охраной жандармов. На шею бедняге вешали табличку с указанием совершенного преступления.

Такое наказание настигло, например, чиновника отдела труда Терентия Борейко, который брал взятки за «липовые» справки о якобы отработанных работах. После суда его на три дня приковали к столбу прямо напротив муниципалитета. «Эта мера наказания является предостережением для тех, кто захочет последовать примеру этого закоренелого преступника», — писала «Одесская газета» 22 декабря 1942 года. Коллега Борейко, контроллер по выполнению принудительных работ Василий Ткачук, за аналогичное преступление три дня простоял прикованным к столбу возле памятника Ришелье.

В этом же отделе труда при попытке дать взятку чиновнику задержали Софию Анженко. Женщина за 100 марок хотела откупиться от общих работ. Суд за это присудил ей полтора года тюрьмы.

В Житомире руководство городского квартирного отдела в сентябре 1941 года за взятки выдало местным жителям более 500 ордеров на квартиры. В конце концов немецкие власти, узнав об этих фактах, разогнали весь отдел.

В Одессе румынские власти, пытаясь остановить коррупцию, предложило жителям доносить на чиновников-взяточников, о чем сообщили через местную прессу: «Всех, кто обижен, у кого требовал деньги кто-то из полицейских органов, административных и других, чтобы избежать обвинений или под предлогом какого-то обвинения, вымышленного или реального, или чтобы спастись от строгости законов, — просим заявлять об этих злоупотреблениях непосредственно Одесскому военному командованию».

В местных органах власти практиковались финансовые махинации с выделенными на различные нужды средствами. Подтверждением этого является годовой отчет отдела образования Черняховского района (Житомирщина) за 1942-1943 учебный год. Из документа видно, какую схему здесь применяли, — в районе организовывали несколько «липовых» школ, а средства, выделенные на зарплату учителям, руководство отдела делило между собой. Такие школы в 1942 году «работали» в селах Вишпіль (якобы 85 детей), Зороків (80), Мала Горбаша (40), Іванків (45). О том, что образовательные учреждения в этих селах в период немецкой оккупации не работали, засвидетельствовали опрошенные мной местные жители, хотя на бумаге речь шла об обратном. Для большего правдоподобия руководство района указывало реальное количество детей школьного возраста. Были даже ведомости с подписями о получении учителями зарплаты.

В свою очередь, немецкие чиновники по такому же сценарию разворовывали средства, выделенные на открытие школ для «фольксдойче». В одном из документов говорится о наличии на территории Житомирского генерального округа 122 таких школ, на самом деле эта цифра была завышена минимум вдвое (согласно сообщениям оккупационной прессы, таких заведений было до 60).

Оперировать реальными цифрами детей и учителей махинаторы могли благодаря проведенной в регионе 10 сентября 1941 года реформе статистически-учетной дела. Она позволила получить числовые показатели наличия школ, количестве в них детей и учителей, которые впоследствии не раз были использованы в финансовых махинациях.

Руководитель киевского СД в одном из своих донесений за 1942 год отмечал, что после проверки столичного универмага были обнаружены коммерческие махинации и большие растраты. Перед этим, в конце 1941 года немецкая власть разогнала весь киевский отдел физкультуры и спорта из-за хищения выделенных средств.

В октябре 1942 года всю «Транснистрию» всколыхнул случай с промышленным инспектором из Констанцы Сергеем Новаком, который ведал распределением сахара среди населения. Этот ловкий чиновник сумел за счет различных афер заработать значительные доходы. Разработанная им схема была довольно проста, но действенна. Новак распределял сахар между магазинами для выдачи его населению по карточкам — но только часть, остальную часть продавал по завышенным ценам владельцам конфетных фабрик. За незначительное время чиновник сумел заработать почти полмиллиона леев.

Кроме этого, Новак занимался валютными махинациями. Покупал валюту е в Национальном банке Румынии и перепродавал в Одессе на «черном рынке». Чиновник настолько обнаглел в своих поступках, что даже собственную прислугу, чтобы не платить ей из собственного кармана, фиктивно оформлял в учетах как работников своего учреждения. Причем зарплата его челяди была значительно выше от общей средней. Когда Новака разоблачили, немедленно уволили с работы, а все имущество и финансовые активы конфисковали. До начала суда по приказу маршала Антонеску казнокрада заковали в кандалы и пять дней возили по базарам города для показа местному населению.

Между прочим, валютные махинации, судя по тогдашним документам, были тогда довольно распространенным бизнесом. На территории Райхскомисариата «Украина» официальной денежной единицей был объявлен рубль, который выпускал «Эмиссионный банк Украины» в Киеве. Рыночный курс этой валюты ничем, кроме ведомственных распоряжений, подкреплен не был, поэтому реальная ее стоимость резко колебалась в зависимости от различных неэкономических факторов (в частности, ситуации на фронте). Кроме того, для расчетов с местным населением использовали т. н. «оккупационные марки» (в отличие от рейхсмарок, они не были обеспечены золотым запасом Германии и имели лишь условную ценность).

Для этого же штабы соединений Вермахта имели право печатать собственные эрзац-деньги — номерные расписки с печатью части, которые номинально могли быть впоследствии обменены на твердую валюту. Пользование советскими рублями в теории было запрещено, но на практике их использовали. Отпечатанных рублей Райхскомисариата Украины (особенно мелкого номинала) не хватало. Из Галичины в Райхскомисариат попадали также оккупационные злотые Генеральной губернии.

Использование рейхсмарок было запрещено во избежание вымывания денежной массы с территории Рейха, необходимости эмиссии и последующей инфляции. Поэтому в больших городах возникали стихийные валютные «черные рынки», где покупали и обменивали дефицитные ценности — твердую валюту, золото, лекарства. Самая распространенная схема махинаций была довольно проста — немецкие военные продавали в Украине райхсмарки по курсу «черного рынка» — 1/20, пересылали рубли по почте в Германию, где родные могли обменять их по официальному курсу — 1/10, увеличивая таким нехитрым образом свое состояние вдвое.

Понятно, что немецкому руководству такие действия подчиненных не нравились, ведь вели к ослаблению дисциплины в армии, поэтому они жестко наказывали виновных, вплоть до расстрела.

Продуктовая контрабанда процветала на границах. В частности, секретарь Винницкого обкома КП(б)У Бурченко в августе 1943 года по этому поводу писал в адрес секретаря ЦК КП(б)У Никиты Хрущева: «Территория Винницкой области поделена между Германией и Румынией. Южные районы отошли к Румынии, северные — к Германии. Граница проходит по реке Буг ... На границе существует „контрабанда“ — с „румынской“ стороны завозят продукты питания: масло, крупы, соль и мыло, — а в обмен с „немецкой“ стороны население несет разные вещи».

Желание людей откупиться от различных оккупационных проблем или приобрести дефицитные продукты значительно активизировало различных мошенников. Скажем, в Одессе действовали несколько таких групп аферистов. Одни ходили по домам в форме полицейских и собирали средства на нужды полиции или городской управы. О таких предостерегали жителей Одессы через прессу: "В городе появились преступники, которые выдают себя за работников городской управы, приходят в частные квартиры и беспрепятственно забирают разные вещи, будто бы на нужды городской управы, или ее руководителей. В таких случаях жители должны требовать от них удостоверения с печатями«,- писала «Одесская газета» 10 декабря 1941 года.

Вторые выдавали фиктивные справки, которые якобы освобождали от трудовой повинности. Группа таких дельцов из 10 человек действовала в помещении отдела труда города Одессы. Преступники за деньги выдавали доверчивым людям справки просто в помещении отдела.

Третьи торговали некачественным товаром. На страницах «Одесской газеты» от 10 декабря 1943 года отмечалось: «Многие коммерсанты в погоне за сверхприбылью идут на позорную фальсификацию виноградного вина. Некоторые из них не только разводят вино сырой водой, но и примешивают в него посторонние вещества, даже свеклу. Поэтому многие потребители стали называть красное вино борщом, бурдой, и только потому, что в отдельных закусочных, и особенно на базарах, продают такое вино, которое скорее напоминает вкус холодного борща, нежели виноградного вина. Нужно привлекать к ответственности таких фальсификаторов».

В Киеве в конце 1942 года немцы запретили спекулировать, выставили вокруг городов полицейские пункты пропуска, которые отбирали у людей привезенные ими продукты. Этим стали пользоваться мошенники-спекулянты, которые предлагали людям помощь с продуктами питания. Брали деньги якобы для покупки продуктов на селе, ехали туда, а потом возвращались с печальными новостями, что по пути немцы отобрали все добро (или полицаи на въезде в город). Настоящие же спекулянты довольно быстро нашли из этой ситуации выход, ведь нередко работали прямо с полицаями за взятки. За 3 тыс. руб полицейские «закрывали глаза» на ввозимые спекулянтами продукты. Красноречиво таких аферистов описывает Евдокия Гуменная в своем романе-хронике «Крещатый Яр».

В оккупированном Львове (как и на остальной территории бывшей Польши) самой распространенной категорией мошенников были профессиональные шантажисты или «шмальцовщики», как их называло местное население. «Шмальцовщики» специализировались на разыскивании евреев и вымогательстве от них откупа за молчание о местонахождении. Львовянин Евгений Наконечный в своих воспоминаниях «„Шоа“ во Львове» вспоминает, что в городе даже действовала целая банда некоего «Доктора», которую очень боялись львовские евреи. В их поисках он не гнушался ничем. Даже специально брал с собой на поиски детей, которые безошибочно определяли евреев по внешним признакам, манере держаться и жестам.

Таким шантажом какое-то время занимались местные полицаи и немецкие жандармы. Узнав о чьей-либо еврейской национальности, они требовали взамен за неразглашение «расплачиваться» золотом, деньгами, от женщин иногда добивались сексуальной покорности. В Мариуполе трое немецких жандармов арестовали гражданку Красовскую как еврейку и требовали от нее 15 тыс. рублей за неразглашение ее национальной принадлежности. После того, как женщина не смогла заплатить соответствующую сумму, жандармы изнасиловали несчастную.

На Волыни полицейский Шумской районной полиции Павел Хвесюк жестоко относился к узникам гетто. Часто обещал спасти того или иного еврея за выкуп, но, получив деньги, убивал их как нежелательных свидетелей. Спектр его криминальных интересов оказался чрезвычайно красочным. Не обходил он стороной и молодых евреек, в конце концов изнасиловав несовершеннолетнюю Раю Поляк.

Неуверенность в завтрашнем дне, утрата контактов с родственниками и невозможность их найти из-за военного положения породили спрос на всевозможных гадалок и экстрасенсов, которые в основном были шарлатанами. Писатель Аркадий Любченко в своем дневнике за ноябрь 1942 года отмечал: «В Киеве среди обывательщины большой успех имеет сейчас разная ворожба. Очень распространился спиритизм. Знаменательное явление — черное время большого разочарования, безысходности, упадка».

Словом, уголовная жизнь в годы немецкой оккупации изобиловала, а «новая власть» не всегда успевала ее подавлять. После войны преступность еще долго оставалась большой проблемой для советской власти и общества.

Володимир Гінда, опубликованов издании Збруч