25 декабря 2017
2914
Случилось то, что ожидалось уже достаточно давно: в Промсвязьбанке обнаружена пропажа кредитных досье на 109 млрд рублей, владелец кредитного учреждения бежал за границу. О таком развитии событий предупреждали в своих письмах менеджеры «Альфа-банка», М ее учитывали рейтинговые агентства, в конце концов странные сделки с акциями банка на биржах насторожили всех. Кроме, разумеется, Центробанка.
О подозрениях относительно сделок, проводившихся Промсвязьбанком (ПСБ) накануне его санации, регулятор сообщил вечером в пятницу, 22 декабря, в разосланном в СМИ комментарии зампреда ЦБ Василия Поздышева. В комментарии говорится: «Банк России готовит обращения в правоохранительные органы по ряду операций и фактов, имеющих признаки незаконных действий менеджмента Промсвязьбанка».
Это первые подозрения в недобросовестности менеджмента ПСБ, озвученные ЦБ с момента ввода в банк для его санации временной администрации Фонда консолидации банковского сектора 15 декабря. В качестве необходимости санации входящего в топ-10 по активам системно значимого Промсвязьбанка ЦБ называл три причины. Первая — это значительный объем проблемных кредитов, выданных связанным сторонам; по предварительным оценкам регулятора, объем необходимого доформирования резервов — 200 млрд рублей. Вторым фактором стали субординированные инструменты в капитале банка, которые могли быть сформированы средствами самого банка, что запрещено. Третья причина — санационная нагрузка на банк из-за участия в оздоровлении Автовазбанка. Также в ЦБ отмечали хронический недостаток ликвидности у банка.
Впрочем, тогда ключевые владельцы ПСБ Алексей и Дмитрий Ананьевы в совместном заявлении называли причинами оздоровления банка «не всегда корректные действия конкурентов, информационные атаки и общую ситуацию на рынке».
Подозрительные сделки
Подозрения ЦБ вызвали сразу несколько категорий сомнительных сделок, следует из заявления регулятора.
В частности, временная администрация выявила факты уничтожения или пропажи кредитных досье корпоративных заемщиков на общую сумму 109,1 млрд рублей.
Кроме того, «были выявлены операции по финансированию банком посредством сделок РЕПО собственных субординированных обязательств без отражения этого в отчетности». Объем этих обязательств примерно совпадает с общей суммой кредитов «пропавших» кредитных досье, указал ЦБ.
Третий подозрительный момент: «14 декабря акции банка были проданы компанией, управляющей средствами нескольких НПФ. Предположительно, для финансирования этих сделок управляющая фондами компания 14 декабря разместила в банке несколько депозитов сроком на одну неделю. В тот же день эквивалентный размер денежных средств был переведен на счет «Промсвязь Капитала» (офшорная компания собственника банка), которая в тот же день расплатилась с УК НПФ за продажу акций. Для сокрытия манипуляций сделки купли-продажи акций проводились через биржу. Ровно через неделю УК НПФ обратилась во временную администрацию банка с требованием вернуть депозиты, размещенные 14 декабря».
В ЦБ особо отметили, что документы о проведении сделок по купле-продаже Промсвязьбанком ценных бумаг были подписаны неназванным «гражданином иностранного государства», который был принят на работу в банк 12 декабря и которому предправления банка в тот же день выдал доверенность на проведение данных сделок. По сведениям Банка России, данные этого же сотрудника банка фигурируют и в актах приема-передачи пропавших кредитных досье.
Скоропостижный отъезд
В пятницу же, сразу после оглашения претензий ЦБ к менеджменту банка, стало известно, что один из основных совладельцев Промсвязьбанка Дмитрий Ананьев, занимавший в банке пост предправления, покинул Россию.
Об этом сообщил «Интерфакс» со ссылкой на источник, а также подтвердил источник в центральном аппарате МВД. По его данным, банкир 21 декабря вылетел из московского аэропорта Шереметьево в Лондон. Как уточнил РБКисточник в окружении предпринимателя, Дмитрий Ананьев был в банке последний раз три рабочих дня назад — 20 декабря. Брат Дмитрия Алексей Ананьев, являющийся совладельцем и входящий в совет директоров банка, был в банке последний раз 15 декабря. В Промсвязьбанке заявили, что не комментируют информацию о местонахождении Дмитрия и Алексея Ананьевых.
По данным о структуре собственности ПСБ, раскрытым на его официальном сайте по состоянию на 29 ноября, через Promsvyaz Capital B.V. братья Ананьевы владеют совместно 50,03% банка, доля каждого брата не раскрывается.
Взгляд со стороны
Претензии в «рисовании капитала» — а именно это, по мнению участников рынка, означает фраза «операции по финансированию банком посредством сделок РЕПО собственных субординированных обязательств» в заявлении ЦБ — участники рынка сочли довольно серьезными. «Из комментария ЦБ можно предположить, что в банке могла быть реализована крупная схема рисования капитала, — отмечает старший директор FitchRatings Александр Данилов. — Суть таких схем в том, что банк дает деньги «дружественным» компаниям, которые затем (через несколько промежуточных звеньев) выкупают субординированные обязательства банка». В частности, такие схемы могут быть структурированы через сделки обратного РЕПО, указывает Данилов.
«В рамках сделок РЕПО «дружественные банку компании могли выкупить субординированные обязательства банка с обеспечением в виде ценных бумаг, — отмечает старший аналитик ING Bank (Eurasia) Егор Федоров. — То есть фактически могла быть совершена техническая сделка без фактического движения средств».
«Цепочка компаний в этом случае нужна, для того чтобы замаскировать связь выданного кредита и полученного банком капитального финансирования, то есть кредитование своего же капитала, что запрещено», — добавляет управляющий директор Национального рейтингового агентства Павел Самиев. «Возможно, документы о предоставлении как раз таких кредитов ЦБ и считает уничтоженными, — продолжает он. — Отсутствие этих документов затрудняет для регулятора выяснение характера сделок и их деталей».
В случае с НПФ и продажей их управляющими компаниями акций Промсвязьбанка накануне его санации не все так однозначно, считают эксперты.
«Главное здесь — понять, каким образом деньги из Промсвязьбанка были переданы «Промсвязь Капиталу», — поясняет советник Saveliev, Batanov & Partners Радик Лотфуллин. — Если будет доказано, что деньги переводились очевидно неплатежеспособному лицу, которое не имело намерения их вернуть, то эту операцию можно классифицировать как мошенничество». Второй вопрос, перечисляет Радик Лотфуллин, — доказать, что НПФ знали, что их деньги будут прокручены по такой схеме и на них будут выкуплены акции, которые в скором времени не будут ничего стоить. «Если будет доказана осведомленность НПФ, то руководство фондов может быть также привлечено к ответственности», — говорит он. Ряд участников рынка высказали версию, что «живых» денег в сделке и вовсе не было и депозит мог быть «нарисованным». Впрочем, Лотфуллин с ней не согласен: «Мне кажется, депозит не может быть «нарисованным», иначе НПФ не стали бы выдвигать требования к временной администрации о возврате денег».
Пенсионная защита
В пятницу, 22 декабря, ЦБ не пояснял, какие именно НПФ и УК участвовали в представленной им схеме.
По данным агентства «Руспрес», за день до санации около 20% акций Промсвязьбанка были проданы НПФ «Будущее» Бориса Минца, НПФ «Сафмар» и «Доверие» семьи Гуцериевых.
«Управляющие компании фондов пенсионной группы «Сафмар» не размещали депозиты в Промсвязьбанке», — сообщили в пресс-службе пенсионной группы «Сафмар».
В пресс-службе НПФ «Будущее» сообщили: «Мы не можем комментировать сделки Промсвязьбанка — мы не обладаем информацией. Но хотим отметить, что мы сотрудничаем с этим банком с 2015 года и на регулярной основе размещали в Промсвязьбанке депозиты, так как банк полностью соответствовал требованиям регулятора и предлагал оптимальную доходность. Депозиты были отозваны после получения уведомления от спецдепозитария в связи с понижением рейтинга Промсвязьбанка ниже уровня, допустимого для инвестирования согласно Положению ЦБ РФ 580-П. То есть данные инструменты перестали соответствовать требованиям для инвестирования пенсионных накоплений». В ответ на дополнительный запрос РБК НПФ «Будущее» пояснил: «Уведомление о нарушении от специализированного депозитария было получено 15 декабря (день объявления о санации Промсвязьбанка). Процедура вывода средств была запущена согласно уведомлению 15-го же декабря. По состоянию на пятницу, 22 декабря, банк не вернул депозиты, хотя согласно договору срок возврата средств составляет один рабочий день после подачи уведомления».
В 2017 году максимальный объем размещения средств на депозиты в ПСБ был около 22 млрд рублей, в частности, на 1 августа там было размещено 17 млрд руб, на 1 октября — 14,5 млрд рублей, а на 14 декабря — 13,5 млрд рублей, сообщили в пресс-службе «Будущего». «Последнее время мы размещали в Промсвязьбанке краткосрочные депозиты, потому что банк предлагал ставку выше среднерыночной», — уточнили там.
Риски есть у менеджмента не только НПФ, но и управляющих компаний (УК), которые управляли активами НПФ, добавляет управляющий директор по корпоративным рейтингам «Эксперт РА» Павел Митрофанов. «По закону пенсионные фонды не инвестируют накопления сами — они передают их в ведение управляющих компаний. Формально НПФ не могут влиять на то, в какие именно бумаги инвестирует УК, поэтому вся ответственность лежит на последних. Если Центробанк будет проводить расследование и докажет схемы, в первую очередь разбираться будут с УК, а НПФ могут уйти от ответственности как неосведомленные о подобных сделках», — рассуждает он.
Масштаб ответственности
В случае если уголовные дела по выявленным ЦБ в банке фактам будут возбуждены и обвинительные приговоры вынесены, наказание может варьироваться в зависимости от того, по какому пути пойдет следствие, указывают юристы.
«Что касается «рисования капитала», то по ст. 172.1 УК РФ за фальсификацию финансовых документов учета и отчетности финансовой организации предусмотрена ответственность в виде штрафа до 1 млн рублей или зарплаты за период до четырех лет, — говорит партнер московской коллегии адвокатов «Ионцев, Ляховский и партнеры» Игорь Дубов. — Также по этой статье может быть наказание в виде лишения свободы на срок до четырех лет с лишением права занимать определенные должности на срок до трех лет. Что касается утраты кредитных досье, то по ст. 325 УК РФ за похищение или повреждение документов предусмотрено наказание в виде штрафа в размере до 200 тыс. рублей, а также лишения свободы на срок до одного года». По его словам, эти две статьи могут работать вместе.
«Что касается сделок с акциями Промсвязьбанка, то с большой степенью вероятности правоохранительные органы по результатам проверок выявят хищение денежных средств со счетов банка путем либо присвоения и растраты, либо мошенничества», — считает партнер FMG Group Михаил Фаткин. По его словам, максимальная мера ответственности за совершение этих преступлений по УК РФ составляет до десяти лет лишения свободы со штрафом до 1 млн рублей.
Кроме того, как указывают юристы, в рамках возбужденных уголовных дел (если таковые будут) могут быть поданы гражданские иски — о взыскании ущерба. «Если удастся доказать, что совершенные сделки принесли убыток банку, то его будут взыскивать, подав уже гражданский иск в российский суд, — считает ведущий юрисконсульт «КСК групп» Денис Ладыгин. — Объем требований может быть рассчитан исходя из размера ущерба по итогам убыточных сделок банка».
При этом тот факт, что сделки были подписаны лицом по доверенности, не сможет в полной мере снять подозрения с главы правления банка, считает Игорь Дубов. «В рамках разбирательства будут оцениваться разумность и отсутствие злоупотреблений при предоставлении доверенности», — отмечает он.
Особняком стоит вопрос, чьи риски больше (с точки зрения уголовного преследования и гражданских разбирательств) — непосредственно операционного менеджмента или собственников, указывают эксперты. Пока в заявлении ЦБ речь идет о менеджменте банка. «Но если будет выявлено, что средства поступали на компании, которые связаны с собственником, даже через близких к нему лиц, то акционеры могут быть привлечены к ответственности», — считает Михаил Фаткин.
Как указывают юристы, отъезд топ-менеджмента или собственников за границу и, в частности в Лондон, страхует от возможных последствий претензий со стороны правоохранительных органов лишь частично.
«Конечно, Великобритания славится случаями невыдачи разыскиваемых лиц по запросам российских правоохранительных органов, к тому же является весьма комфортной страной для проживания. Однако к настоящему времени эта слава стала достаточно условной, поскольку английские суды научились различать случаи обоснованных запросов о выдаче таких лиц, теперь недостаточно ссылаться на политические преследования в России, это необходимо убедительно обосновывать и доказывать», — говорит адвокат, управляющий партнер юридической компании «Кочерин и партнеры» Владислав Кочерин.
Он напоминает о случае бенефициара банкротящегося Межпромбанка Сергея Пугачева, который также уехал в Лондон, но в дальнейшем был вынужден покинуть его и уехать во Францию, так как не получил в Великобритании ожидаемой защиты в связи с объявлением его в розыск Интерполом. Пугачев имеет французское гражданство, а Франция своих граждан не выдает, напомнил он.
Как ранее сообщало агентство «Руспрес», в декабре государственный Внешэкономбанк активно кредитовал миноритариев банка «Возрождение» под залог их акций. Учитывая, что Промсвязьбанк является основным собственником «Возрождения» (а недавно ожидалось полное слияние двух кредитных организаций), можно предположить, что таким образом Сергей Горьков за госсчет помогал братьям Ананьевым решить проблемы с ликвидностью.
«Банк пристрелили, шкурку бросили в фонд консолидации»
Полторы недели назад, 15 декабря, Центробанк объявил о санации третьего крупного частного банка – Промсвязьбанка. Но в отличие от собственников «ФК Открытие» и Бинбанка, совладелец и предправления Промсвязьбанка Дмитрий Ананьев о санации банка ЦБ не просил, и с решением регулятора категорически не согласен. В минувшую пятницу банкир уехал из России, а интервью «Ведомостям» давал в воскресенье по Skype.
– Из какой страны вы сейчас даете это интервью?
– Это не имеет значения.
– Почему вы покинули Россию?
– Я давно планировал уехать на Новый год, отбыл 22 декабря. А еще с учетом последних четырех месяцев в режиме ненормированной работы и нервотрепки, у меня появились проблемы с сердцем. Я планировал пройти обследование и в России, и за рубежом. Последняя неделя тоже добавила: бизнес, который я создавал 22 года, все, его больше нет. Но я не согласен с тем, как это было освещено в СМИ – это выглядело как бегство. А я не сбежал.
Я, в отличие от многих коллег, никаких заявлений с просьбой о помощи не делал. Я так и не написал заявление с просьбой санировать банк силами Фонда консолидации. Банк был платежеспособен, и ликвидности хватало.
– В пятницу 15 декабря было распространено заявление зампреда ЦБ Василия Поздышева, в котором говорится, что из банка пропали кредитные досье на 109 млрд рублей Примерно на такую же сумму банк финансировал через сделки репо собственные субординированные обязательства. Было также сказано о сделках по выкупу акций банка у пенсионных фондов. Кроме того, я знаю, что были у части сотрудников стерты почтовые аккаунты. Как так вышло?
– Пускай правоохранительные органы разбираются – было или не было. Сейчас же самое удобное, создать шум и максимизировать размер потерь, и снять с себя ответственность за решение ввести временную администрацию.
У Василия Анатольевича Поздышева, как у одного из руководителей надзорного блока, и так уже очень много полномочий и ответственности. Он и медиаменеджер, способный развернуть массовую травлю, и оценки он дает заранее, кто что сделал, кто сбежал, а кто нет. Давайте эти полномочия останутся у правоохранительных органов. А то заявления ЦБ возводятся в ранг доказательств. Нет у ЦБ таких полномочий. Если у них есть данные, они могут сформировать запрос в правоохранительные органы. На все это требуется время. А они сразу формируют негативную повестку. И так у регулятора огромные полномочия: он сам и пишет музыку, и сам в зале ее слушает, сам дирижирует, и сам себе хлопает. Еще Василий Анатольевич начинает давать оценки, что как происходило: пускай подает заявления в правоохранительные органы, там будут разбираться.
– Расскажите, что произошло в последнее время ? Для Промсвязьбанка была ситуация 50 на 50, и однозначного решения по нему не было до последних недель, когда ситуация резко развернулась в сторону Фонда консолидации.
– Этот вопрос надо задавать надзорному блоку ЦБ. Для меня эти события стали неожиданностью, я не предполагал, что будет принято такое решение, причем в такие короткие сроки. И я уверен, что это ошибочное решение. И что события, которые происходили в последние две недели, уже нанесли, и дальше нанесут вред одному из лучших частных банков в стране. Он по многим позициям был лучшим – один из лучших банков по международному бизнесу, банком первого выбора среди частных банков, он был лучшим банков с точки зрения работы с малым и средним бизнесом. В банке была лучшая филиальная и региональная сеть, было много хороших технологичных и цифровых решений. Банк создавался 22 года назад с нуля, и стал лидером по многим направлениям. Как сейчас все это будет работать? Это большой вопрос.
Решение по банку было принято за две недели, он был в экстренном режиме передан в Фонд консолидации, когда, казалось бы, все тревоги и информационные атаки уже позади, а до этого диалог с надзорным блоком продолжался в течение двух лет. Это решение, на мой взгляд, в высшей степени спорное. И если раньше мне казалось, что информационные атаки на банк организовывали конкуренты, то сейчас у меня картинка сложилась: здесь не обошлось без влияния и участия ряда руководящих сотрудников ЦБ.
Я в октябре и ноябре встречался с председателем ЦБ Эльвирой Набиуллиной. Чувствовал и доверие и поддержку, чувствовал и гуманное отношение. Что случилось и как удалось переубедить руководителя к 12 декабря, для меня до сих пор загадка. Я считаю, что это, к сожалению, для нас это большая беда. Очень жаль.
Я думаю, что новый механизм санации дает ЦБ слишком большие полномочия: это одновременно сейчас и регулятор, и оценщик, и надзорный блок, и одновременно теперь уже и бизнес-игрок, причем один из крупнейших. В этих условиях еще те частные банки, которые остаются, будут вынуждены конкурировать с регулятором. Новый механизм санации, как и прежний, предусматривает очень большое финансирование со стороны государства. Вопрос возвратности этих средств стоит на повестке дня – будут ли они вообще возвращены? Я думаю, нынешние участники санации точно не планируют эти деньги отдавать. Хотя механизм, конечно, еще будет проверен временем – я лицо, конечно, заинтересованное, мне сложно объективно оценивать. Но все же я думаю, что издержек будет гораздо больше в сравнении с предыдущим механизмом санации. Хотя он, надо признать, тоже неудачный.
– Какие переговоры вы вели с ЦБ? Были ли достигнуты какие-либо договоренности и почему они развалились?
– Меня не извещали, и у меня не было четкого понимания, что явилось тригером. Я для себя это воспринял как удар в спину. Это ультиматум – поставить задачу создать в течение трех дней неподъемные для банка резервы. Пробиты были все нормативы, что и стало основанием для ввода временной администрации.
Знаете, процедура общения с ЦБ не предусматривает фиксации каких-то жестких договоренностей. Каждая сторона ожидает от переговоров что-то свое и видит свое. У меня было четкое восприятие, что у банка есть как минимум время до середины следующего года, а оптимально весь следующий год, в течение которого мы каждый месяц показывали бы ту прибыль и результат, которые обещали. Мы планировали, что каждое направление – розница, малый и средний бизнес, корпоративный блок и финансовый – заработают по 10 млрд рублей чистой прибыли. За год банк бы заработал чуть больше 40 млрд рублей Вишенкой на торте должен был быть цифровой бизнес, который мы активно развивали. Я был уверен, что надзорный блок нас слышит и воспринимает наши предложения. Тот формат переговоров, который возник пару недель назад, был для меня непредсказуемым. Хотя регулятор ничего не обещал и не гарантировал. Документов, формализовавших окончание проверки, и предоставлявших нам определенный срок для решения проблем, у нас не было. Те резервы, которые у нас были по итогам комплексной проверки, мы смогли бы закрыть за счет доходов банка. Для этого не было необходимости принимать такое жесткое решение. Но жизнь не подразумевает сослагательного наклонения, страница перевернута. Промсвязьбанк находится на санации. Для меня это прискорбный факт. И хотя значительная часть команды продолжит работать в банке, многие бизнес-идеи уже не реализуются. В руках чиновников, даже талантливых, многие инициативы реализовать все-таки нельзя.
– Вам известно, как распределялись голоса относительно дальнейшей судьбы банка среди руководителей ЦБ?
– Нет, мне неизвестно.
– Понятно, что вы боролись за банк, и разными способами...
– Мы не то что боролись за банк, мы боролись в том числе и за то, чтобы клиенты продолжали свою работу спокойно. Мы отбивались от всех информационных атак. Но после последней атаки в прошлую пятницу, я понимаю, что ряд топ-менеджеров регулятора поднаторели в этих вопросах, и стали профессиональными PR-менеджерами.
– Вы кого-то конкретного имеете в виду?
– Мы знаем, о ком мы говорим. У меня был телефонный разговор с Поздышевым в 16.00 по московскому времени в пятницу. И после этого разговора буквально в течение часа во всех СМИ вышли статьи с заявлениями ЦБ. Я считаю, что это давление на меня, создание остро-негативного информационного фона. Тут же появилась информация, что я срочно покинул страну.
– Давайте вернемся к вопросам о борьбе за банк разными способами. Известно, что вы ездили к руководителю Чеченской республики Рамзану Кадырову. Обращались и к другим людям. Обращались ли вы лично либо через кого-то к президенту страны?
– Я бы не хотел комментировать эту ситуацию. Все, все уже кончилось. Нет смысла предавать это огласке. В банк уже пришла временная администрация – это, конечно, бесславная история. Я действительно летал в Чечню к Кадырову, но по другим вопросам. У нас есть совместные проекты, в том числе благотворительные. К банку сейчас это уже не имеет никакого отношения. Ездил я к нему до того, как получил ультиматум в виде предписания от ЦБ. У меня тогда даже ожиданий еще не было, что это произойдет.
–Пытались ли вы найти для банка капитал? Искали ли ли инвесторов?
– Это было перманентная работа. Если бы я понимал, что у регулятора так остро стоит идея нас санировать, и что у нас нет времени показать реальность прибыли в 40 млрд рублей, мы бы в течение месяца-двух точно смогли бы найти экстренный вариант привлечение капитала, продали бы доли, пусть даже с большим дисконтом. Это могли бы быть, например, арабские инвесторы. Но банку вдруг не нашлось места в банковском сообществе. Отдали под нож под предлогом, что Фонд консолидации – проект, который позволит добиться успеха. Крайне сомнительное действие, на мой взгляд, даже безответственное.
Не хочу давать сейчас эмоциональных формулировок, время все поставит на свои места. Мы уже видели, как санировался «Банк Москвы», банк «Траст». На санацию «ФК Открытие» уже выделены огромные суммы. У Промсвязьбанка вопросы с регулятором были от 50 млрд до 100 млрд рублей. В нашем восприятии это требовало более дотошного отношения ЦБ в течение полутора-двух лет. Даже следующий год уже показал бы, справляются акционеры или нет. Инструмент субординированных займов вообще в последние время перестал существовать – он публично был уничтожен, были созданы панические настроения среди инвесторов. Рейтинговые агентства тоже получали крайне негативный feedback от регулятора.
– Вам известно, кто может стать будущим покупателем Промсвязьбанка?
– Нет, мне неизвестно. Я думаю, будет разговор о том, что банк будет публичным, и у него будет много инвесторов. Я, откровенно говоря, в успешные санации в таком исполнении не верю. Думаю, что дыра в банке будет максимизирована, проблемы будут закрываться за счет денег государства, а вина возложена на прежних собственников и менеджмент.
– Законодательство запрещает владельцам санируемых банков владеть более 10% акций действующих банков. У вас с братом 52,7% в «Возрождении». Нашли ли вы покупателя на свой пакет?
– По предписанию ЦБ мы должны сократить долю в банке в течение 90 дней. Я рад, что мы в свое время, полтора-два месяца назад не приняли решение об объединении Промсвязьбанка с «Возрождением». На нас обрушились тогда и регулятор, и рейтинговые агентства. Но что-то удержало нас прямо на уровне чутья. Но это не упрощает для нас ситуацию сейчас. Частным банкам будет очень сложно выживать, если будет продолжена такая же стратегия.
– Кстати, скажите, нет ли у вас мыслей судиться с ЦБ относительно ввода временной администрации в банк?
– Я по складу не тот человек, который стремится уходить в зону судебных конфликтов. Я сторонник компромиссов, рабочего процесса. Я вам интервью сейчас даю как раз потому, что понимаю, что мне надо высказаться – я же не могу никак не реагировать на произошедшее. Я должен, по крайней мере, объявить свою позицию.
– У вас есть планы вернуться в страну? У вас же есть тут и другой бизнес.
– Конечно, есть. Но что будет происходить с другими бизнесами я не понимаю. Реакция партнеров естественна, она крайне негативная. Большинство бизнес-партнеров начинают переживать, что они могут столкнуться с уголовно-правовыми последствиями для себя. Никому это в нашей стране не нужно, ни один частный бизнес не хочет оказаться в эпицентре взрыва. Да и никакие деньги не стоят такой нервотрепки. Я буду обсуждать со своими юристами и адвокатами, как мне дальше поступать. Я уезжал на обследование, а заодно отдохнуть и провести новогодние праздники спокойно, вопрос, конечно, насколько для меня теперь эти новогодние праздники продлятся – неочевидный вопрос.
– Просил ли уже ЦБ заводить в банк активы, как это было с «ФК Открытие» и Бинбанком? Готовы ли вы это делать?
– Я думаю, мы будем стараться находить конструктивные варианты.
– Остались ли у вас деньги в банке и в каком размере?
– У меня остались деньги в банке, но нанести окончательный ущерб, даже такими, что называется, заявлениями не удалось. Но объем капитализации стремительно сжимается, доверия становится меньше со стороны бизнес-партнеров. Вот даже на уровне психологических моментов. Известный PR-менеджер ЦБ, я снимаю шляпу, очень искусно разогревает рынок, сейчас он может «завалить» любой банк, даже крепко стоящий на ногах. Надо несколько недель человеку поработать. Все это можно будет сделать за государственный счет, абсолютно безответственно, рассказывая, что это все для пользы и оздоровления банковского сектора. Оздоровление сектора может в итоге закончиться для частного банковского сектора кладбищем. И тогда абсолютно здоровая будет атмосфера: тишина, спокойствие, равновесие, нулевая энтропия и нулевой предпринимательский интерес. Частному банковскому бизнесу путь либо на кладбище, либо в Фонд консолидации.
– Проблемные активы банка. Вы признавали тогда и сейчас, что они есть. Можете рассказать, что это за активы и как они были накоплены?
– Экономика последние годы не росла, риск-менеджмент в банке не был самым сильным подразделением, особенно в 2008 году. Но это был рабочий процесс, мы с ним справлялись, мы прикладывали немало усилий, чтобы вернуться к лучшим стандартам, условно говоря, Альфа-банка, чьи стандарты иногда отвращают клиентов. Мы пытались найти золотую середину. Но сейчас это не имеет значение, мы понимаем, что размер несовпадений между нашей оценкой и оценкой ЦБ – примерно 50 млрд рублей. Если будут вырисовываться цифры 300-400 млрд рублей, это будет опять похоже на «Траст», «Открытие» , «Банк Москвы». Все станет известно со временем.
На мой взгляд, банк пристрелили, шкурку бросили в Фонд консолидации. Нельзя, конечно, сказать, что на взлете пристрелили, но банк нормально и устойчиво функционировал. Успехов ЦБ в санации желать не хочется, это решение принято за государственный счет. Нам остается только передать управление банком в понятном и предсказуемом режиме.
– Вы планируете дальше заниматься банковским бизнесом? Я этот вопрос задавала Шишханову после потери Бинбанка. Он тогда категорически сказал нет. У вас какие планы?
-Я сейчас занятие бизнесом, особенно в предновогоднюю неделю, особенно после заявлений в прессе, себе не представляю. Я удовлетворен тем, что все клиенты банка продолжают спокойно работать, все обязательства выполняются. Пускай и задерживаются платежи, это происходит в рамках логики временной администрации, банк-то теперь работает в режиме государственной сберкассы. Но что делать в нашей стране дальше, для меня вопрос, я над этим буду думать. Мне не хотелось бы нести риски и принести дополнительные риски своей семье. Я не сомневаюсь, что поразмышлять мне придется более взвешенно – пятничные заявления произвели на меня серьезное впечатление.
