Сделка с дьяволом: как работает американское правосудие

Подавляющее большинство арестованных по уголовным делам поначалу не признают себя виновными. От русских часто слышишь уверенную фразу: "Да у них ничего нет!". Проблема в том, что прокуратура, как правило, не попросит у судьи ордер на ваш арест, если у нее уже нет солидной доказательной базы.

По закону прокуратура обязана предоставить обвиняемому изрядную часть собранного на него компромата. Арестант знакомится с ним, обычно приходит к выводу, что дела у него плохи, и в большинстве случаев соглашается на предложение прокуроров подписать с ними признательную сделку.

Суть ее в том, что он признает себя виновным в менее тяжком преступлении, а прокуратура взамен соглашается снять с него более тяжелые обвинения, по которым ему грозит значительно больший срок.

Понятно, что выигрывает от такой сделки арестант. Например, в 2012 году средний федеральный приговор за наркотики составлял после признательной сделки 5 лет и 4 месяца тюрьмы, тогда как обвиняемые, которые пошли на суд и были признаны виновными, получили в среднем 16 лет.

А прокуратура получает возможность закрыть дело и сэкономить свои ресуры, которые не безграничны. К тому же американский суд - это всегда лотерея, и прокуроры не хотят рисковать.

Прокуроры заинтересованы в том, чтобы вы признали себя виновным как можно раньше, потому что это позволит им не тратить время и деньги на подготовку к процессу. За это они попросят судью учесть при вынесении приговора, что вы признались "своевременно".

Особенно широко распространены признательные сделки в федеральной системе США, где в 2014 году до суда дошло менее 3% уголовных дел. То есть больше 97% закончились сделкой. За три года картина вряд ли заметно изменилась.

Я помню год, когда за все лето в манхэттенском федеральном суде не было ни единого процесса. Огромный судебный небоскреб был пуст, не считая скучающих делопроизводителей и судебных приставов.

Институт сделок между обвиняемыми и прокуратурой в США распространен куда шире, чем в других западных странах. Но он существовал не с самого начала.

До Гражданской войны (1861-1865 гг.) сделки были крайне редки. В результате войны и резко увеличившейся иммиграции стало значительно больше преступности, и сделки помогли облегчить бремя, обрушившееся на судебную систему.

Преступники по-прежнему садились в тюрьму, но на меньший срок, а прокуроры закрывали дела быстрее и дешевле, чем прежде

Не все судьи довольны сделками между прокурорами и обвиняемыми

Другие, наоборот, сетуют, что при нынешней американской системе виновными себя иногда признают совершенно невинные люди, которые после ареста переоценивают доказательную базу и решимость прокуратуры и недооценивают возможности своей защиты.

Сторонники этой точки зрения говорят, что эти люди принимают вполне, на первый взгляд, рациональное решение. Они предпочитают согласиться на относительно скромный срок лишения свободы и не играть в судебную лотерею, проигрыш в которой сулит им гораздо более суровое наказание.

Некоторые исследователи подсчитали, что от 2% до 8% американских осужденных оказались в местах заключения именно из-за такого самооговора.

В США сидит около 2,2 млн человек, поэтому даже если доля таких людей составляет всего 1%, то речь идет более чем о 20 тысячах душ.

Тревогу по этому поводу бьют такие либеральные юристы, как известный манхэттенский федеральный судья Джед Рейкофф, приговоривший к 20 годам тюрьмы "кокаинового летчика" Константина Ярошенко и лишенный за это права въезда в Российскую Федерацию, о чем Рейкофф, как я понял, особенно не кручинится.

В 2014 году судья напечатал в The New York Review of Books нашумевшую статью под заголовком "Почему невинные люди признают себя виновными", в которой призвал изменить систему признательных сделок. В частности, Рейкофф предложил вовлечь судей в процесс их составления, который сейчас отдан на откуп прокурорам и происходит в тайне от общественности.

Американские судьи не хотят сажать невинных и принимают ряд мер, призванных отсеять обвиняемых, которые себя оговаривают. В частности, протокол соответствующих церемоний требует, чтобы обвиняемый убедительно рассказал о преступлении, в котором он признается.

Бывает, что судья находит его версию неубедительной и отказывается принять его признание.

Права признать вину и этим облегчить себе наказание в конституции США нет. Судьи отказываются принять признание вины очень редко.

Хорошей иллюстрацией к этой судебной практике является дело бывшего киевлянина мультимиллионера Анатолия Потика, рассматривавшееся на прошлой неделе.

Дело Анатолия Потика

22 января 2016 года его официально обвинили в том, что он заказал убийство своего зятя Олега Митника, владельца транспортной компании в Нью-Джерси, который участвует в мучительном бракоразводном процессе с дочерью Анатолия Потика Ронит.

Убийство якобы было заказано за сто тысяч долларов известному бруклинскому бандиту Борису Найфельду по кличке Биба, который предложил Митнику отменить заказ, если тот заплатит ему на 25 тысяч долларов больше, чем Потик.

Митник, недолго думая, связался с ФБР, и его дальнейшие переговоры с Найфельдом и посредником Борисом Котлярским проходили под микрофон.

В конечном итоге Найфельд и Котлярский заключили с прокуратурой Южного округа Нью-Йорка признательные сделки, а Найфельд также согласился сотрудничать со следствием. Найфельд был приговорен к 21 месяцу тюрьмы, а Котлярский - к 41 месяцу.

Иногда судьи сами пытаются выяснить, насколько честны покаяния арестованного / Getty Images

24 апреля она заменила это обвинение другим, инкриминировав Потику недонесение.

На самом деле, наказание лишь за недонесение о преступлении американским законодательством не предусматривается. Необходим еще один элемент, а именно попытка скрыть данное преступление.

Первый раз Потик признал вину в тот же день, когда ему предъявили обвинение, то есть 24 апреля. Как заявил он судье, некий человек узнал о том, что кто-то должен ему, Потику, 20 тысяч долларов, и без его просьбы попытался взыскать эту сумму посредством вымогательства. Вымогателем был тот же Найфельд.

Поскольку судья не услышал от Потика ничего по поводу его попытки скрыть вымогательство долга, было назначено новое судебное заседание, на котором Потик должен был дополнить свое признание.

Его адвокат, бывший федеральный прокурор Роберт Стол, в начале 1990-х посадивший немало советских эмигрантов и их итальянских кураторов за аферы с бензином, заранее прислал судье текст признания Потика.

Адвокат добавил туда две фразы о том, что потерпевший прислал Потику смс-сообщение с вопросом: "Что это за малый, который пытается слупить с меня деньги?" Потик, пытаясь скрыть попытку вымогательства, стер этот вопрос.

Судье показалось, что это не чистосердечное признание самого Потика, а плод воображения его адвоката, и он назначил на 21 августа еще одно заседание. Потик зачитал на нем текст, присланный адвокатом, а потом ответил на вопросы судьи и, в частности, сообщил ему, что должника звали Армандом, и что он жил неподалеку от него.

Арманд попросил Потика ссудить ему денег на то, чтобы купить машины, поврежденные ураганом Сэнди, починить их и продать с прибылью. Потик удивил судью сообщением, что дал Арманду 20 тысяч под честное слово, не потребовав процентов и не договорившись о дате возврата денег. Американцы так обычно не поступают.

Прошло полгода. Арманд, насколько знал Потик, продал машины, но деньги отдавать не спешил. О долге прознал местный, как выразился Потик, "плохой человек" Борис Найфельд.

Потик не мог связно объяснить, каким образом Найфельд узнал об этом. На помощь пришел адвокат, объяснивший, что тот присутствовал при телефонном разговоре, в котором Потик просил Арманда вернуть долг.

Адвокат добавил, что Потик и Найфельд встретились с должником, и Найфельд на того наорал. Спустя несколько дней Найфельд и Потик снова встретились с Армандом. Тот привел с собой 20 человек, причем у некоторых вроде бы было при себе оружие.

Найфельд понял намек и больше Арманда не беспокоил. Долг Потик так и не получил.

У меня есть часть стенограммы допроса Потика судьей. Из нее следует, что Потик так и не сказал, что он стер смс-сообщение Арманда с целью сокрытия скрыть уголовного преступления Найфельда.

Значит, в преступлении, в котором он признавался, по-прежнему не хватало одного ингредиента.

Когда судья в лоб спросил Потика, зачем он стер текстовое сообщение должника, Потик объяснил, что "он был со мной груб, мне весь этот разговор не понравился, поэтому я его стер".

В результате судья отказался принять признание обвиняемого, судьба которого повисла в воздухе.

cripo.com.ua