«Нашли каких-то людей, которые оговорили меня, и я стал смотрящим»

26 ноября 2021

363

«Нашли каких-то людей, которые оговорили меня, и я стал смотрящим»

За 2,5 года по статье было вынесено 14 решений судов, в трех случаях присяжные оправдали обвиняемых, решив, что доказательств их вины недостаточно. 26 ноября в Свердловском областном суде начнется первый в регионе процесс по этой статье — обвиняемый Владимир Кузнецов (по прозвищу Лис) за свою жизнь пробыл в колониях 20 лет. Он обвиняется в том, что он был смотрящим за Верхней Салдой, небольшим городом с крупным титановым заводом. Но сам он свою причастность к криминалу отрицает. Znak.com поговорил с Кузнецовым о его уголовном деле.  

«Мне вменяют роль криминального авторитета, который должен был решать спорные вопросы»

— Можете кратко рассказать, в чем именно вас обвиняют?

 — Меня обвиняют в мошенничестве (17 эпизодов), в легализации денежных средств, принуждении к сделке и в занятии высшего положения в преступной иерархии.

— Расскажите подробнее об эпизодах мошенничества с квартирами? Что там именно произошло? (По версии следствия, злоумышленники спаивали потерпевших, чаще всего представителей социально неблагополучных категорий, в том числе алкоголиков, бывших заключенных и инвалидов, и обманным путем переписывали их квартиры на себя. У некоторых были долги за коммунальные услуги: им предлагали различные схемы погашения задолженности, в результате люди лишались жилья. —  .)

 — Следствие вменяет [это обвинение] работникам городского агентства недвижимости (один из них — Николай Зимин. — ), которое у них было зарегистрировано с 1991 года. Люди обращались к ним решить свои вопросы по оформлению наследства, погашения долга за коммуналку и так далее. Я лично не являлся и не являюсь сотрудником этого агентства. Сам обращался туда как обыкновенный клиент, чтобы они помогли собрать пакет документов. 

По большинству эпизодов мне вменяют роль криминального авторитета, который должен был решать спорные вопросы. Но в обвинении не указано, возникали ли такие вопросы и решал ли я их. Вину я, конечно, не признаю, потому что я не создавал преступных групп и риелторов в них не вовлекал.

Я до обвинения не знал фамилии [потерпевших] людей в деле.

— Обвинение по статье 210.1 связано именно с мошенническими схемами, которые вам приписывают?

 — Да. Это плотно связано, потому что в основном показания дают потерпевшие по 159-й статье («Мошенничество»), которых следствие считает обманутыми. Во всех показаниях описывается, как их обманывали, но меня там нет. Лишь в концовке везде как под копирку [написано]: «Да, я знаю, слышал, что в городе есть такой-то», «знакомые сказали, что он их крышевал» и так далее. Каждому из них в суде будет задаваться вопрос: «Почему вы раньше не обращались в полицию?» Потому что эпизоды там собраны за последние 10 лет. Они говорят: «Мы боялись Кузнецова, так как он является авторитетом в городе». Хотя тут же в уголовном деле у половины есть выписки, что они [все-таки] обращались в отдел полиции Салды, и везде был отказной материал. Противоречие.

— Известные в Свердловской области криминальные авторитеты находятся в данный момент на свободе. Почему именно вы стали первым в регионе обвиняемым по этой статье?

 — У меня есть только предположение. Когда меня задержали 26 февраля 2020 года, суд отпустил меня под запрет определенных действий. Тогда еще не было статьи 210.1. Чтобы я находился под стражей, следствие за две недели сляпали мне обвинение по 210.1 и забрали из больницы, куда я поступал в предынсультном состоянии. В больнице мне поставили магнезию, чтобы отправить в стационар. 

11 марта 2020 года приехали сотрудники и забрали меня оттуда, увезли в Екатеринбург, где предъявили обвинение по статье 210.1. Я и так инвалид III группы из-за бронхиальной астмы. Осенью 2019 года в больнице № 40 мне сделали операцию, у меня стоят импланты 3 и 4 позвонка. Упало зрение, слух, давление.

— Вам предъявлено серьезное обвинение, но мера пресечения — лишь запрет определенных действий, вам нельзя общаться со свидетелями и потерпевшими. Почему, по вашему мнению, суд избрал вам такую мягкую меру?

 — На заседании следствие попыталось ввести суд в заблуждение, утверждая, что якобы у меня были очные ставки и есть важные доказательства. Когда суд попросил следствие предоставить график следственных действий, оказалось, что за год под следствием мне под разными предлогами было отказано во всех очных ставках с потерпевшими и свидетелями. Я писал много ходатайств, больше 30, чтобы эти очные ставки проводились.

— А следствие какую меру просило?

— Взять под стражу. Следствие предоставило документы, что от меня якобы исходят угрозы свидетелям и потерпевшим, что неправда. На тот момент я даже фамилии их не знал. Потом мне с каждым разом предъявляли новые и новые обвинения по 159-й статье. А уже после я «стал организатором этой всей преступной группы».

— Около месяца назад в интервью «Коммерсанту-Урал» вы назвали фамилию потерпевшего Слободчикова — человека, который дал на вас показания по статье 210.1. С того момента вам удалось узнать, кто он?

 — Я поинтересовался, и мне сказали, что он находится в местах заключения. Я его не знал.

— Эти показания могли из него выбить?

— Могли сделать предложение, от которого он не может отказаться. Они даже не заморачивались. Если внимательно читать уголовное дело и посмотреть дату рождения Слободчикова, любому здравомыслящему человеку все станет ясно — он описывает события, во время которых ему было 10 лет.

«За пять лет наблюдений за мной — ничего: ни фото, ни видео»

— На каких еще доказательствах строится обвинение по статье 210.1?

 — В основном на показаниях потерпевших по статье 159. В деле имеется запрос во Владимирскую академию ФСИН России. В ответе на этот запрос нет ни печати, ни подписи, ни фамилии. Исходящий номер есть, он напечатан, а входящий ручкой написан и никем не заверен. Также имеется экспертиза ФСБ о телефонных разговорах. Из-за слежки мои разговоры записывали. В лингвистической экспертизе не установлено, что я занимаю место в какой-то иерархии: в каком городе, с кем я говорил?  

В качестве доказательств приводятся разговоры, где меня называют «дедулькой». В заключении написано, что «так обращаются к тем, кто занимает высшее положение в преступной иерархии».

— Кто к вам так обращался?

 — В свое время со мной в СИЗО сидел цыганенок, намного моложе меня. Он сирота и постоянно называл меня «деда, дедулька». Когда его привезли в колонию, он мне иногда звонил и спрашивал: «Здравствуй, дедуля, как у тебя дела?» Еще есть один разговор двух военных на КПП. Один другому говорит: «Пропусти его. Это не простой дядька». Военные — люди далекие от сленга и тюремной жизни [чтобы понимать его].

В обвинении у меня написано, что я был помещен администрацией в одиночную камеру, когда был под стражей, в связи с тем что обвиняюсь по статье 210.1. Ну это вообще… (Смеется.) Раз администрация поместила — значит «криминальный авторитет».  

Что нужно сделать, чтобы доказать по нашему законодательству, что криминальный авторитет не является криминальным авторитетом? Нужно написать заявление? Куда? В суд, прокуратуру? Провести для этого, как говорят, какую-то сходку воров, чтобы все подписали это заявление? (Смеется.)  

В моем случае получается, что нашли каких-то людей, которые оговорили меня, и только поэтому я стал [криминальным авторитетом]. Абсурд полный. Должны ли быть какие-то сопутствующие действия с моей стороны. Пишут, что я «пропагандировал воровские идеи, содержал общак». Но у меня никакого общака не изымали. За пять лет наблюдений — ничего: ни фото, ни видео.

— Следствие считает вас смотрящим за городом. Как оно могли прийти к такому выводу?

 — Так же, со слов потерпевших по эпизодам с мошенничеством. Есть потерпевшие, которые писали, что слышали про меня, но в глаза ни разу не видели.

— Почему вы просили на свой суд присяжных?

 — На предварительном слушании судья в своей речи высказал мнение, что я виновен. Я считаю, что в этой ситуации только присяжные разберутся, честные присяжные люди, которые выслушают, как мы с вами говорим, разберутся, где есть логика, и примут правильное решение.

— Вы думаете, что судья будет предвзят к вам?

— Я считаю так. В нашей области мне эта статья предъявлена первому, в других областях это уже практикуется. Им надо будет отрапортовать [о результате].

— Может ли это дело стать прецедентом в Свердловской области, после которого других начнут обвинять по этой статье?

— Думаю, что да. Им нужна практика — вот и все.

«Кто в тюрьме был, знает, что там идет тотальное моральное и физическое унижение»

— В 2014 году, когда вас обвиняли в укрывательстве преступления, родители погибшего утверждали, что вы являлись организатором его убийства. В деле фигурировали несколько криминальных авторитетов, в частности член нижнетагильской ОПГ Сергей Буньков (Буня) и Артем Иванов (в определенных кругах известен как Артемон). Как вы с ними познакомились?

 — Буньков долго проживал с женой в нашем городе. Его гражданская супруга была знакома и дружила с моей супругой. Так мы и познакомились. Иной раз проводили застолье, и не более того. Насколько я знаю, Буньков уже длительное время на свободе и ничем криминальным не занимается. А с Ивановым я познакомился, когда работал на мусорном полигоне, где он был сторожем.

— С кем из уральских авторитетов вы еще знакомы?

 — Кого я знал в молодые годы, их уже давно нет в живых. После 2007 года, когда меня посадили, я ни с кем не общался. В колонии я вел добросовестный образ жизни и был предоставлен на условно-досрочное освобождение в 2010 году. Потом я познакомился со своей супругой в клубе, родилась первая дочь. Старшей 10 лет и младшей — год и четыре месяца.

— После предъявления обвинения по статье 210.1 вам кто-нибудь звонил из криминального мира и выражал свою позицию?

 — Мне никто не звонил, так как я уже не общаюсь давно ни с какими авторитетами. Кто судим и кто знает меня, все в недоумении. Основная масса смеется, потому что абсурд. Кто находится в Верхней Салде или в Нижнем Тагиле — прекрасно все знают, смеются от этого беспредела.

— Сколько лет в колониях вы провели в общей сложности?

— 20 с небольшим лет.

— Какое положение вы занимали в тюремной иерархии?

— Я всегда был «мужиком». В высших эшелонах я не был.

— За те преступления, за которые вы сидели, вы признали вину?

— Да, признал. Получил заслуженное наказание. Я его отбыл перед законом и обществом. Был, правда, эпизод. Я был осужден за вымогательство в ритуальных услугах, я был гендиректором ООО «Ритуал». Там уже была борьба за бизнес. Просто меня убрали с дороги. Раньше стреляли, а потом начали просто сажать. Оказавшись в колонии в феврале 2007 года, я начал вести добропорядочный образ жизни и больше ничем криминальным не занимался. Да, в 2014 году получилось это недоразумение. Дали еще 1 год и 10 месяцев.

— Российская тюрьма исправляет человека?

 — Ну как она может исправлять человека? Человек должен сам осознать [что совершил] — это раз. А какое там отношение? Сейчас в СМИ пишут про Саратовскую область (речь идет о колониях в Саратовской области, где, согласно заявлению Gulagu.net, практиковались массовые изнасилования и пытки. — ). Кто в тюрьме был, знает, что там идет тотальное моральное и физическое унижение.

— Что вы оттуда вынесли для себя?

 — Я в армии не был, поэтому тюрьма меня закалила. Я увидел еще в юности, как люди относятся друг к другу, где правда, где ложь, кто есть кто. Конечно, это как-то может потом пригодиться в жизни.

«После освобождения из колонии я работал водителем, слесарем, на стройках бригадиром»

— В СМИ писали, что вас «боялись в городе», что с вашей помощью «выбивали долги» и «крышевали торговые точки по продаже самогона». Что вы можете сказать об этом?

 — Эти публикации выпущены как раз в 2020 году, когда следствие только началось. Все, что там написано, говорят потерпевшие по делу о мошенничестве. Если так, то почему у меня нет статьи о «вымогательстве»? По словам [следователей], пять лет они за мной следили. Если бы я этим занимался, то за пять лет я хотя бы раз-то попался бы (смеется). А кого крышевать? Самогонщиков? В деле присутствует [Зурия] Тарскова. Она всю жизнь торговала спиртом и по сей день этим занимается. На нее не обращали внимания. Главное для них было, чтобы она дала показания, важные для следствия.  

Это маленький городок. Когда у человека что-то случается, все начинают звонить своим знакомым, друзьям за помощью.

В уголовном деле есть один телефонный разговор с человеком, с которым мы вместе давно еще занимались спортом. У него сын попал в неприятную историю в ночном клубе. Он мне позвонил и рассказал об этом, как другу. В разговоре говорится «охрана твоя». Эти выдержки вырваны из контекста.

— Фразу «вас боятся» можно обосновать так: вы 20 лет провели в колониях, город маленький, все друг друга знают. Может, поэтому потерпевшие сказали, что вас боятся?

 — Я не знаю. Возможно и такое. Я полностью согласен, что город маленький и все знакомы здесь. Но это же не говорит о том, что я веду криминальный образ жизни. У меня есть трудовая книжка. Я просто работал. В 2010 году я работал на свалке. Какое я мог там занимать положение? Освободившись в 2015 году, я работал водителем, слесарем, на стройках бригадиром. Я как мог обеспечивал свою семью легальным способом.

— При устройстве на работу вам не отказывали из-за сроков в колонии?

 — В Верхней Салде я не мог устроиться на работу. Не брали под разными предлогами. Я устроился в другом городе сначала автослесарем, потом водителем.

— Денег, которые вы зарабатывали, хватало на поддержку семьи?

— С голоду не умирали, но не шиковали. Я специально взял все выписки из ломбарда за два года, когда у нас не было денег на проживание. Мы закладывали золото, в общей сложности 100–150 граммов, которое накопилось у меня за 50 лет жизни. Также у меня, как и у всех россиян, есть кредиты. За один из них подали в суд за невыплаты. Видел еще в СМИ, что у меня Volkswagen Touareg представительского класса с блатным номером. В свое время я работал у человека на металлобазе. Он скупал у предприятий списанную технику и в одно прекрасное время выкупил пожарную машину и «Волгу». На пожарной машине стояли номера 005 — он забрал себе. А на «Волге» — номер 700. Он отдал их мне. Вот и все (смеется). «Туарег» сейчас арестован из-за кредита до решения суда.