Синица в руках закона

Когда высокопоставленный чиновник призывает в ответ за раненого омоновца «размазать печень митингующих по асфальту», кажется, ни у кого не возникает вопросов об ответственности за высказывание, призывающее к насилию по отношению к социальной группе «митингующие». Действительно, не может же пресс-секретарь российского президента быть экстремистом? Экстремисты — это те, кто пишет какие-то твиты и посты в интернете, это по умолчанию — «оппозиция», то есть, практически все, кто так или иначе критикует начальство.

Сейчас происходит завершение процесса, который начался довольно давно, когда в начале 2000-х годов в список преступлений экстремистской направленности попали не только те из них, что и в Европе считаются экстремизмом — всякого рода насильственные и ненасильственные действия, нарушающие расовые, этническое и религиозное равноправие, — но и разнообразные действия, направленные гипотетически против конституционного порядка и существующего государственного строя.

Если поначалу жертвами таких законов были, например, члены запрещенной в России НБП, то теперь — блогеры. И если раньше для обвинения в экстремизме надо было все-таки захватить приемную президента, то теперь достаточно такого твита, который был бы определен как «призыв к насильственным действиям против какой-либо социальной группы».

Начало этому процессу положило уже подзабытое дело Саввы Терентьева, который эмоционально предложил сжигать коррумпированных «ментов» на площади — и тут же был обвинен в разжигании социальной розни. Группа экспертов, состоящая из четырех психологов, социолога и историка, представлявшие на тот момент Казанский педагогический институт, Академию госслужбы и Сыктывкарский госуниверситет, пришли к выводу, что «содержание текста направлено на возбуждение ненависти и вражды по отношению к группе лиц — милиционерам и их представителям».

Терентьева признали виновным, а Верховный суд Республики Коми в 2008 году утвердил такое понимание социальной группы, в которой представители государства де-юре стали социальной группой, в отношении который возможно разжигание вражды и розни. Такого рода представление привело потом и к осуждению журналиста Ирека Муртазина, которого обвинили в разжигании социальной розни к социальной группе — «региональная власть Татарстана». Заключение по делу дала Оксана Грунченко — кандидат филологических наук, сотрудник Института русского языка имени Виноградова. Муртазина на основании этой экспертизы приговорили к реальному сроку заключения.

Показательно, что Европейский суд по правам человека в 2018 году посчитал такое осуждение нарушением статьи 10 Европейской конвенции по правам человека, хотя и согласился с тем, что в рамках отсутствия толкования «социальная группа» полиция могла рассматриваться государством как группа, подлежащая защите в рамках 282-й статьи. Ранее, в 2017 году, тот же суд вынес постановление по делу главы Общества российско-чеченской дружбы Станислава Дмитриевского, который был осужден в 2006 году на два года условно за публикацию письма Аслана Масхадова.

В деле Дмитриевского была использована экспертиза филолога, сотрудника кафедры русского языка Нижегородского государственного лингвистического университета Ларисы Тесленко, в которой

ЕСПЧ посчитал, что при рассмотрении этого дела не только нарушен принцип свободы слова, но и, что важно, экспертиза не соответствовала требованиям российского законодательства.

Владислав Синица. Фото: Влад Докшин/«Новая газета»

Экспертизу по делу блогера Владислава Синицы проводили сотрудники «Центра социокультурных экспертиз» Александр Тарасов и Наталия Крюкова.

Этот центр хорошо известен тем, кто интересуется политической историей России. В послужном списке его сотрудников — экспертизы по делам Pussy Riot, «Свидетелей Иеговы» и историка Юрия Дмитриева. Всякий раз эти эксперты выступают исключительно на стороне обвинения.

Эти эксперты, выросшие в недрах Института культурологии, довольно часто готовят экспертизы, поражающие своей новизной и глубиной прочтения. Так, Наталия Крюкова (преподаватель математики начальных классов по базовому образованию) и тот же Виталий Батов известны, в частности, экспертизой, в которой фраза «убей в себе раба» была признана экстремистской. Не менее поразительны и другие их работы, всякий раз исполняющие любые капризы следствия, в которых полиция и иные сотрудники государственных органов представали исключительно как «cоциальная группа».

Полагаю, что возмущение экспертного сообщества абсолютным и запредельным бесстыдством, с которым эксперты центра обслуживают обвинительную сторону, уже привели к некоторому ограничению их когда-то всесильного влияния в Москве, и теперь они чаще делают экспертизы по заказу регионов. Но в случае с блогером Синицей, видимо, оказалось, что только эксперты этого центра согласны подписать настолько чудовищное заключение.

Действительно, отдельно вырванная из контекста фраза блогера звучит не очень этично и даже угрожающе, однако международные стандарты и Европейский суд постоянно призывают оценивать не только само высказывание, но и его контекст, размер аудитории, оценку потенциальной угрозы.

Конечно, эксперты Наталия Крюкова и Александр Тарасов получили недвусмысленное задание — прямо в тексте экспертного заключения они честно признаются, что у следствия возникла необходимость исследовать высказывание блогера Синицы на предмет

«наличия признаков призыва пользователей — широкого круга лиц, применять насилие в отношении близких родственников сотрудников правоохранительных органов, призывов к похищению детей исключительно сотрудников правоохранительных органов с последующей расправой над ними, иных признаков возбуждения вражды и ненависти ко всем сотрудникам правоохранительных органов и членам их семей».

Тут мне сразу вспомнилась старая шутка: правильный вопрос преподавателя истории должен выглядеть так: «Между кем и кем были греко-персидские войны?»

В общем, в ответ на настоятельную просьбу следствия эксперты — кандидат педагогических и политических наук соответственно (то есть ни одного лингвиста) — немедленно выдали заключение.

Само заключение состоит из 20 страниц, а то, что авторы называют «анализом», занимает четыре страницы. Блогер Синица в ответ на реплику пользователя «Голос Мордора», где протестующие описываются как «трусливые дрищи», которым не следует задирать полицию, поскольку «в следующий раз они [полицейские] не будут такими добрыми и вежливыми», отвечает, что такого рода действия могут иметь и последствия в виде возможной мести. Обсуждается совершенно гипотетическая ситуация возможной мести в ответ на возможную эскалацию насилия в отношении протестующих.

Владислав Синица. Фото: Влад Докшин/«Новая газета»

Но эксперты Крюкова и Тарасов немедленно квалифицируют упоминание полиции в тексте Синицы как прием манипуляции — создание «образа врага», а затем обобщают, что

«негативное отношение к этой группе пользователь <…> выражает в форме вербальной агрессии и стеба, которые демонстрируют деструктивное поведение, противоречащее нормам существования в обществе, наносящее моральный и физический (прим. ред.) ущерб окружающим, а также вызывающее психологический дискомфорт других коммуникантов».

Специалисты АНО «Судебный эксперт» филологи Мария Куликова и Александр Карагодин в своем альтернативном заключении, которое предоставила сторона защиты, как раз и указывают на то, что высказывание по поводу детей является, прежде всего, воображаемым, там отсутствует категория призыва к подобным действиям; более того, речь идет о спонтанном реактивном высказывании, которое было результатом провокации в тексте пользователя «Голос Мордора», предсказывающем насилие в отношении протестующих со стороны полиции.

Однако наличие альтернативного заключения вовсе не смутило судью, который привычно — а это очень распространенная ситуация, — никак не оценивая содержание заключений, видимо, «по внутреннему убеждению», полагает, что заключение кандидата педагогических наук Крюковой и политолога Тарасова «объективно», а вот двух практикующих филологов — нет. 

Можно только предсказать, что когда этот текст дойдет до Европейского суда по правам человека — а он явно дойдет, поскольку никакой надежды на наши вышестоящие судебные органы нет, — Россия в очередной раз, как это уже было в предыдущих делах, не только проиграет с треском, но еще и получит очередной комментарий по поводу качества и содержания экспертизы, которую принимают российские суды.

Любопытно, что после проигрыша Россией дела Дмитриевского эксперт Тесленко (по заключению которой журналист разжигал рознь и ненависть в отношении «руководства Российской империи») перестала быть экспертом Министерства юстиции: просто не прошла очередную переаттестацию. Видимо, Министерство юстиции все же интересуется качеством своей экспертизы.

А вот Следственный комитет России, который недавно получил право производства специальной судебной экспертизы, в реальных делах демонстрирует такое качество экспертных заключений, на которое должно бы реагировать и само ведомство, и суд. Полагаю, впрочем, что дело Синицы, учитывая ситуацию, быстрее дойдет до ЕСПЧ, и экспертизы, положенные в его основание, получат должную юридическую оценку.