Бывший директор ФБР: я занимался «русской мафией» Америки

25 июля 2019

480

Бывший директор ФБР: я занимался «русской мафией» Америки

.

По жанру и содержанию это автобиография 51-летнего Маккейба, который прослужил в бюро 22 года, начав спецназовцем нью-йоркского отделения и закончив заместителем директора ФБР. В расцвете карьеры, он попал в немилость за то, что “сливал” в СМИ информацию, не согласовав это с начальством, и в конце января 2018 года Маккейб объявил, что по выслуге лет в марте уходит на пенсию, а до этого берет положенный отпуск. За 4 дня до пенсионного срока тогдашний министр юстиции Джефф Сэшнс уволил Эндрю Маккейба, который считает это политически мотивированным и, естественно, никаких теплых чувств к президенту Трампу не питает.

В конце мая 2019 года Эндрю Маккейб дал интервью журналистам Андреа Бернстайну и Хезер Вогел в программе проекта “Trump, Inc.” радиостанции WNYC (AM) 820, где рассказал о своей работе в “евразийском” отделе ФБР, который до распада СССР назывался “русским”. Маккейб попал туда в 1996 году, и в интервью коснулся того, почему люди, которыми он занимался в те годы, снова появились в независимом расследовании, которое с мая 2017 по март 2019 вел бывший директор ФБР Роберт Маллер, пытаясь найти следы сговора Трампа с Москвой перед выборами 2016 года.

Характеризуя работу “русского отдела” ФБР в Нью-Йорке, Эндрю Маккейб сказал, что там уже имелся опыт разработки так называемой нетрадиционной организованной преступности. Сотрудники этого отдела “столкнулись с ситуацией, которая была в очень обширной русскоязычной общине Нью-Йорка, с глубокими историческими связями с работой организованной преступности в России”, и было решено создать “русский” отдел. Я вспомнил этот отдел С-24, созданный в 1994 году под руководством Рея Керра и давший знать о себе в связи с арестом в 1995 российского вора в законе Вячеслава Иванькова по кличке Слава Япончик.

“Когда я попал туда, – рассказал в интервью Эндрю Маккей, – все было в стадии младенчества. Почти все агенты отдела были очень молоды, и мы в бюро называли их новобранцами (First office agents). В Брайтон-Бич мы увидели просто поразительное хаотичное непростое место, полное возможностей находить и расследовать преступность”.

А я вспомнил, как в интервью тех лет Рэй Керр и начальник нью-йоркского отделения ФБР Джеймс Келлстром сказали мне, что эмигранты из СССР, в общем, правильные и законопослушные люди. Тогда Бюро опубликовало в газете “Новое Русское Слово” призыв сообщать все известное о “русской мафии” по круглосуточно работающему телефону. От звонков не было отбоя, но повторить свои сообщения в суде как свидетели обвинения, наши иммигранты категорически отказывались.

По словам Эндрю Маккейба, Брайтон тех лет был “процветающим и суетливым” русскоязычным анклавом с вывесками магазинов и названиями ресторанов на английском и русском. “Не в диковинку было пройти по Брайтон-Бич авеню и не услышать никакой другой речи, кроме русской, – рассказал Эндрю Маккейб, преувеличивая, но не выдумывая. «Татьяна», «Распутин», «Одесса».

Все это были очень модные рестораны, они же – ночные клубы. И вокруг этих клубов кипела социальная жизнь, которая часто вела к преступности и становилась неким центром организованной преступности Нью-Йорка того времени”. Работу в “русском отделе” ФБР Маккейб считает увлекательной и разнообразной. По его словам, сегодня можно было заниматься вымогательством или похищением, а завтра сложной финансовой аферой. От итальянской мафии “русских отличала изобретательность, и они “быстро становились организаторами новых афер”.

В эти аферы Эндрю Маккейб, как и десятки его коллег и, наверное, сотни журналистов по обе стороны океана, включает налоговые махинации с бензином и соляркой, “в те дни очень популярные в Нью-Йорке и Нью-Джерси”. Сюда же относятся аферы с автомобильными страховками и ложными ДТП, а еще одной типичной “русской” аферой стали “медицинские мельницы” – клиники, где, по словам Маккейба, людям оказывали помощь, чтобы увеличить счета страховым компаниям. 

“Работы было много, – сказал Маккейб в интервью. – И, конечно, много времени ушло на скандал с отмыванием денег через Bank of New York (BNY). Несколько предприимчивых сотрудников этого банка получили доступ к компьютерным программам Bank of New York и стали проводить собственные финансовые сделки, помогая переводить деньги из России сначала в Нью-Йорк, а затем по всему миру”.

Это был всем скандалам скандал, который, правда, закончился судебным пшиком, то есть признаниями вины и мягкими приговорами. В августе 1998 года ФБР стало известно, что через Bank of New York прошло 300 тыс. долларов выкупа за похищенного в июне российского гражданина Эдуарда Олевинского. Расследование установило, что деньги со счета Олевинского были переведены в BNY на счет компании BECS International, которой управлял российский иммигрант Питер Берлин, женатый на иммигрантке Люси Эдвардс, в прошлом Людмиле Прицкер, вице-президенте BNY по операциям в Восточной Европе.

В итоге следователи ФБР установили, что “русская мафия” с участием одного из ее лидеров Семена Могилевича отмыла через BNY примерно 10 млрд долларов, куда входила часть кредитов, предоставленных Международным валютным фондом российскому правительству. Какую именно роль играл в расследовании Эндрю Маккейб, он не уточнил.

Подводя его ближе к цели интервью, Андреа Бернстайн спросил Маккейба о связи “бывших мелких жуликов с Брайтон-Бич и вторжением России в выборы 2016 года”. Такими экс-жуликами Бернстайн назвал Феликса Сейтера и Майкла Коэна, которые “позже пытались построить в Москве Trump Tower”, а также Евгения Двоскина, “который был осужден за аферы с бензином, о которых вы только что говорили, а сейчас банкир в России”. Насколько я помню, одессита Двоскина, урожденного Слускера, он же он же Альтман, Шустер, Козин, Лозин и еще несколько фамилий, в Бруклине называли “Женя Жирный”, а в России “Чиграш”.

В Нью-Йорк он иммигрировал с матерью в 1977 году, когда ему было 11 лет, и из Жени стал Юджином, владельцем небольшого магазина на Брайтоне. В 2014 году, через две недели после захвата Россией украинского полуострова Крым, Двоскин открыл в Симферополе первое отделение своего банка, у которого через два года было 175 отделений в регионе. В декабре 2015 года США включили “Генбанк” Двоскина в список российских предприятий, против которых введены санкции за «деятельность на оккупированной территории».

Эндрю Маккейб, не вдаваясь в подробности, согласился с заданным ему вопросом о связи бывших мелких жуликов с “Рашагейтом” 2016 года. “На первый взгляд, это чертовки любопытно, – сказал он, – но затем, когда подумаешь об этом подольше, все обретает четкий смысл. Для российской организованной преступности Брайтон-Бич был вроде Нормандии [для высадки десанта в годы Второй мировой войны].

Тогда из России в США прибыло много людей с опытом организованной преступности, и они осели на Брайтон-Бич, считая, что это их новый рубеж. Что это место, где можно сделать большие деньги. Среди них были и такие, которых, как мы считали, организованные преступные группировки действительно направили для этого из России. Так что, будь то личность или организация, никому не возбраняется вести дела с людьми такого прошлого, с такими связями и с такой историей, а тогда выйдет, что ведешь переговоры с теми, или тебя представляют те, кто в начале 90-х годов представлял русскую мафию на Брайтон-Бич”.

Несколько позже Маккейб сказал, что в России очень трудно отделить организованную преступность от правительства. “Из отчета Маллера видно, что Владимир Путин раз в квартал встречается с олигархами, – пояснил он, – а олигархи в сегодняшней России – это мастера оргпреступности. Это народ, который, так или иначе, дорос до верхушки этой кучи и в результате теперь контролирует массивные денежные потоки. Огромные деньги”.

Это мутное разъяснение, в принципе, сводилось к французской поговорке “Grattez le Russe et vous trouverez le Tartare” (“Поскреби русского – и найдешь татарина”). Эндрю Маккейб не отводил от Трампа подозрений в сомнительных связях с “русскими”, а утверждал, что иных связей с ними и быть не может.

“Для меня это имеет смысл, как для следователя, – пояснил он. – Не хочу сказать, что это хорошо. Но во многих случаях это те же люди, вроде Феликса Сейтера и других, которыми мы занимались в начале и средине 90-х годов. Если вы организация, которой ничто не мешает вести дела с тем, у кого известное уголовное прошлое, за которое он был осужден нашим федеральным судом, то получится, что вас представляет вот такой Феликс Сейтер.

“Да что вы такое говорите, – деланно возмутился Бернстайн. – Ведь перед нами президент Соединенных Штатов, который ведет дела или говорит о делах с тем, дела кого вы и федеральная прокуратура расследовали, занимаясь русской мафией”. Эндрю Маккейб ответил, что “на моей памяти и на моем опыте это абсолютно беспрецедентно и глубоко тревожно. С чисто контрразведывательной точки зрения это точный пример связей и совпадений, на которые натыкаешься, пытаясь определить, может ли данное лицо или организация стать объектом иностранного влияния”.

В заключение интервью Эндрю Маккейб признался, что немного ностальгирует по “русскому отделу” ФБР в Нью-Йорке. Часто, сказал он, в вашингтонской штаб-квартире бюро Hoover Building ему хотелось снова оказаться на Брайтон-Бич. “Тогда времена были проще и во многом лучше. Но мы, как организация, после ухода директора Маллера сильно изменились, особенно в том, как понимать ответственность за информирование публики и Конгресса о том, что мы делаем. А все потому, что изменилось все вокруг нас”.

Автор:  Александр ГРАНТ; rusrek.com