О пользе лжи и правдолюбах-подлецах

23 мая 2019

2608

О пользе лжи и правдолюбах-подлецах

Способность лгать очень важна для человека как вида. Но что будет, если сознательно лишить себя возможности врать даже по мелочам? Так ли это безопасно для человека разумного? Лилия Гринь в интернет-издании «Нож» рассказывает, как древние проверяли правдивость человека с помощью гонга, почему желание говорить только правду — тревожный звоночек для психиатра и как основатель общества абсолютной честности обвел всех вокруг пальца.

Британская профессор психологии Васудеви Редди из Университета Портсмута считает, что способность к обману — это наш серьезный и мощный инструмент по получению желаемого, который развивается уже во младенчестве. Например, грудные дети заходятся в плаче, замирают, чтобы посмотреть, кто идет, и снова принимаются кричать. То есть они начинают плакать не тогда, когда им действительно плохо, а просто для того, чтобы к ним подошли и взяли на руки. Результат откладывается в подсознании и дает младенцу возможность управлять взрослыми еще до того, как сам он научится думать. Вырастая, дети применяют свои ранние «наработки», чтобы проверить, какие виды лжи работают в определенных ситуациях, и изучают отрицательные последствия слишком серьезного вранья.

Американская писательница Памела Мейер, эксперт по лжи, даже советует родителям, которых пытается обмануть их ребенок, не ругать его за вранье, а, наоборот, радоваться, что с его развитием всё в порядке. Мейер выяснила, что маленькие дети, которые лучше понимают мысли окружающих и проявляют больше самоконтроля, начинают обманывать раньше и более изощренно. Обе этих способности очень важны для того, чтобы функционировать в обществе. Недостаток проницательности и самоконтроля зачастую ассоциируется с дефицитом внимания, гиперактивностью и аутизмом.

«Поэтому если ваш двухлетний ребенок впервые обманывает, нужно не тревожиться, а радоваться этому», — заявляет психолог. — Умение обманывать помогает человеку адаптироваться в обществе.

Часть людей не могут солгать ни при каких обстоятельствах, даже если другим обман кажется совершенно необходимым.

Чаще всего на ложь неспособны аутисты и люди с синдромом Аспергера.

Впрочем, иногда под желанием всегда и везде говорить правду (или то, что кажется правдой) скрывается элементарный психологический садизм.

Первые техники определения лжи появились уже тысячи лет назад. В Древнем Китае, например, обнаружили, что человек, вынужденный солгать, волнуется и у него пересыхает в горле. Поэтому подозреваемому во время вопросов давали подержать во рту горсть риса, которую он должен был через некоторое время выплюнуть. Если большая часть риса оказывалась сухой, человека считали виновным.

Сухость во рту как доказательство вины использовали и в более опасных методах выявления правды, причем один из них дошел и до современности. Племя бедуинов аяида на северо-востоке Египта — последние, кто практикует ритуал для определения виновности или невиновности подозреваемого.

Подозреваемому приходится облизывать раскаленное железо в присутствии властей племени. Если язык человека покрывается волдырями, значит, он виновен, если остается невредимым — невиновен.

Аяида рассуждают так: если человек виновен, то он нервничает, у него возникает сухость во рту и горячий металл обжигает язык.

Не менее жестокий способ выявления правды использовали в Древней Спарте. Юноши, прежде чем попасть в специальные школы, должны были пройти испытание смелости. Их ставили на скале над обрывом и спрашивали, боятся ли они. Естественно, ответ всегда был отрицательным. Но чтобы определить, действительно ли испытуемый так бесстрашен или только делает вид, внимательно следили за изменением цвета его лица. Если молодой человек был бледен, значит, он лгал. Излишняя бледность ассоциировалось с неспособностью быть ловким и смелым в бою, поэтому таких юношей просто сбрасывали со скалы. Многолетние наблюдения привели спартанцев к выводу, что человек, бледнеющий от страха, никогда не может быть хорошим воином.

На Ближнем Востоке испытуемым давали в руки хрупкое яйцо и допрашивали. Виновным считали того, кто не смог сохранить яйцо целым. Считалось, что у лгуна при ответе на вопрос пальцы либо непроизвольно сжимаются сильнее обычного, либо начинают подрагивать, из-за чего яйцо лопается.

По подобной реакции определяли обман в Древней Индии. Во время допроса подозреваемым выдавали гонг и просили легонько ударять в него при ответе на вопросы. Старейшина чередовал нейтральные вопросы и «критические», связанные с преступлением (так делают и в наше время). Когда вопрос вызывал затруднение, то есть тема для подозреваемого оказывалась слишком значимой, он не мог ответить просто и совершенно искренне. В результате удар происходил с задержкой или оказывался сильнее, чем другие.

Кроме физиологических способов определения лжи древние пользовались и психологическими уловками. В том же Китае подозреваемого в преступлении отправляли в темное помещение, где он должен был дернуть за хвост «священного» ишака и тут же вернуться назад. Человека предупреждали: доказательством его вины будет крик животного. Создатели такого «детектора лжи» рассчитывали, что преступник побоится гладить осла — а вдруг он закричит? Следовательно, с чистыми руками из сарая выходил лишь тот, кто из страха перед разоблачением нарушал условие испытания.

И всё же идеальным методом всегда был вариант, когда человек самостоятельно выдает правду, как бы невыгодно ему это ни было. Такой способ казался чистой фантастикой, но лишь до 1913 года, когда американский акушер Роберт Хауз дал роженице обезболивающее средство, в которое входил скополамин. Когда пришло время взвесить младенца, Хауз воскликнул: «Где эти чертовы весы?» Женщина, находившаяся «в отключке», вдруг четко ответила: «В кухне, за картиной». Акушер поразился: оказывается, человек может давать нужную информацию помимо своего желания, и предложил использовать скополамин в интересах правосудия без разрешения подозреваемых.

В 1922 году Роберт Хауз опубликовал в медицинском журнале статью «Использование скополамина в криминологии», а спустя пару лет докладывал офицерам полиции, что его метод позволяет вопреки желанию субъекта извлечь из его памяти информацию, «запрятанную» на подсознательном уровне психики. Скополамин, как убеждал своих слушателей доктор Хауз, вызывает либо глубокий сон, либо бодрствование при «выключенном сознании».

В таком искусственном бессознательном состоянии человек может отвечать на вопросы подобно малому ребенку — честно, непосредственно, не пытаясь уйти от ответа, обмануть или схитрить.

Спецслужбы заинтересовались открытием.

Однако в США «сыворотка правды» не стала широко применяться — отчасти потому, что такая процедура нарушает право арестованного хранить молчание. Кроме того, под действием скополамина человек неадекватно воспринимает реальность, что тоже сказывается на достоверности его слов. Выбрать необходимую дозу препарата сложно, а передозировка грозит смертью.

Еще один возможный итог воздействия скополамина — полная потеря памяти у жертвы.

Однако создатель крупнейшего движения радикальной честности американский психотерапевт Брэд Блэнтон ни в какую не хотел мириться с ложью в любом, даже самом безобидном виде.

В основе его Общества радикальной честности было два принципа. Во-первых, Блэнтон уверял, что человек, который озвучивает свои манипуляторские намерения, будет выглядеть в глазах окружающих более честным, чем человек, у которого они полностью отсутствуют или подавлены. Во-вторых, он утверждал, что правда — это необходимый и естественный фундамент для психологического здоровья человека.

Впрочем, так считал не только Блэнтон. Социолог из США Белла Де Пауло, написавшая книгу «За дверью обмана» — фундаментальное исследование о месте лжи в жизни человека, заявляет, что каждый раз, когда мы обманываем, наше эмоциональное состояние ухудшается. Это касается и тех случаев, когда мы говорим неправду, чтобы избежать болезненной темы, которую не хотим обсуждать, — так называемая ложь во благо. С точки зрения Де Паоло, этот вид обмана самый распространенный: люди врут подобным образом по меньшей мере раз в день.

Бред Блэнтон утверждал, что все стали бы счастливее, если бы прекратили врать.

«Если вы думаете что-то, то говорите это! Признайтесь своему боссу, что вы собираетесь открыть свою фирму. Если у вас есть фантазии о сестре вашей жены, вы должны сказать об этом вашей жене и сестре».

Также он разработал специальное упражнение для своих пациентов: они должны были честно говорить друг другу, что думают, и фраза должна была начинаться с предложения «Я презираю тебя за…». Терапевт был уверен, что радикальная честность — показатель крепчайшего психического здоровья.

При этом сам Блэнтон столь же откровенно заявлял, что пошел в психобизнес, чтобы спать с женщинами и жить за чужой счет.

Его книга, пропагандирующая абсолютную честность, расходилась огромными тиражами. Было продано 175 000 книг на 11 языках, а в его команде работали 25 инструкторов, помогавших на семинарах и руководивших группами по всей стране.

В своей книге «Радикальная честность» Блэнтон пишет:

«Мы всё время как очумелые. Вранье истощает нас. Оно является основным источником всякого человеческого стресса. Ложь убивает людей».

И пока Брэд Блэнтон купался в славе, изменения в жизни членов Общества радикальной честности не заставили себя ждать: за излишнее правдолюбие людей увольняли с работы, разрывались многолетние дружеские связи.

Сам же Блэнтон не только получал желаемое, но и даже дважды избирался в Конгресс США, ведь избиратели верили в его честность.

Идея радикальной честности просто не могла принести ее последователям пользы, ведь именно ложь зачастую позволяет сохранять межличностные отношения. Дело в том, что обман нередко выражает скрытую агрессию: если вам звонит назойливый приятель, вы соврете ему, что очень заняты. Прямой же агрессией будет именно честное высказывание о том, что человек вам надоел и тратить на него свое драгоценное время вам жалко. Такая агрессивная правда, высказываемая всегда и везде, не только отделяет человека от уже сложившегося круга знакомств, но и затрудняет его дальнейшую социализацию.