Старые привычки на новый лад. Как Минск сделал Ашхабаду проект на 1 млрд долларов, но что-то пошло не так

09 мая 2019

1733

Старые привычки на новый лад. Как Минск сделал Ашхабаду проект на 1 млрд долларов, но что-то пошло не так

Тем более, среди жертв любимых трюков Ашхабада (неплатежи, запугивания, отъем имущества через карманные суды и с применением силы) есть крупные компании из Великобритании, Германии, Турции и России. Но залежи полезных ископаемых и харизматичный лидер, Гурбангулы Бердымухамедов, иногда все-таки заманивают в свои объятия новых инвесторов. Очередной жертвой мнимых восточных прелестей стал многоопытный коллега Бердымухамедова, президент Беларуси Александр Лукашенко — с его компанией, «Белгорхимпромом», построившим Ашхабаду Гарлыкский горнообогатительный комбинат за 1 млрд долларов, туркмены не рассчитались. А пока судьбу иска на 150 миллионов рублей решает суд, вспоминаем, как проект, начавшийся с горячих объятий двух авторитарных президентов, закончился вводом в строй новенького комбината и финансовым скандалом.

Клад в пустыне

Гарлыкское месторождения калийных солей расположено в приграничному районе, буквально в двух десятках километров от государственной границы Туркменистана с Афганистаном и с Узбекистаном. Залежи ценного сырья находятся на землях левобережья  Амударьи, которые вошли в состав Туркменистана еще во времена СССР.  Край здесь бедный, территория заселена этническими узбеками, местный разговорный язык - узбекский. При этом титульная нация туркмен занимает ключевые руководящие посты в районе.

Подземные запасы Гарлыкского месторождения Государственная комиссия  по запасам Советского Союза утвердила в 1967 году.

Сегодня, в условии низкой себестоимость энергоресурсов Туркменистана, а они в несколько раз дешевле, чем в России, производство калийных удобрений здесь будет рентабельным практически при любом уровне мировых цен. А вот в советские времена, а потом в 1991 году попытки освоения месторождения «не пошли». В итоге за проект в 2009 году с легкой руки двух президентов, Бердымухамедова и Лукашенко, взялись белорусы.  

«Низкая» цена проекта – 1 миллиард долларов на комбинат мощностью 1,4 миллионов тонн при обычном соотношении один к одному – миллиард на миллион, не смутила экспертов, знакомых с условиями контракта. Белорусы должны были строить только в границах промышленной площадки. То есть заказчик должен был обеспечить в установленные сроки создание необходимой инженерной и социальной инфраструктуры для строительства комбината (электроэнергия, автомобильные дороги, обеспечивающие возможность доставки грузов, железнодорожная ветка, газопровод, трубопровод с водой, питьевой и для хозяйственных нужд». Сроки Ашхабад срывал, но подрядчику пришлось терпеть.

А проблемы продолжались. Вопреки условиям контракта заказчик, пользуясь актов ненормативного характера (распоряжением зампреда Кабинета министров) отказался от обязательств по оплате услуг проведения экспертизы проектной документации – так подрядчик, «Белгорхимпром», «попал» еще на 1 миллион долларов. Минюст Туркменистана при этом сперва поддержал позицию Минска, но внезапно «передумал» и решил спор в пользу своих.

Далее проблем подкинули природные катаклизмы. Государственный страховщик отказался рассматривать требования белорусов о возмещении последствий урагана, а попытка оспорить решение провалилась – туркменские суды предпочли даже не принимать иск к рассмотрению.

А слово поперек – в тюрьму

«Но эти проблемы решались хоть и в пользу Ашхабада, но в цивилизованном русле. Дальше больше – нам просто стали угрожать уголовными делами, если не согласимся с позицией туркменской стороны по самым разным вопросам. Спецслужбы перестали церемониться вообще – постоянная прослушка и наружное наблюдение, попытки психологического воздействия. Уже не удивился, когда белорусских сотрудников начали просто вербовать», - рассказывает белорусский участник проекта, работавший на строительстве Гарлыкского ГОКа в 2010-2012 годах.

Сперва белорусы решили, что эта «посадочная» риторика – скорее психологическое давление, чем реальная угроза. Но жесткие чистки прореживали ряды туркменских чиновников. Только в 2010-2014 году к уголовной ответственности за коррупционные преступления на других объектах привлекли двух руководителей «Туркменхимии», Мурадгельды Курраева и Мереда Балакаева. Впрочем, в Туркменистане, по воспоминаниям инвесторов, берут если не все, то многие. За самую простую подпись под рядовой бумагой – от 100 до 300 долларов.

«В 2014 году давление еще больше усилилось. Причем стало понятно, что угрозы, мол не подпишешь нужные бумаги или будешь требовать лишнего (а оплата в срок всегда считалась чем-то не обязательным) – тебя или посадят, или просто «потеряют в пустыне» - это вовсе не фигура речи, а реальный вариант развития событий. Убедились, когда пропал Италмазов», - рассказывает участник проекта.  

Бабанияз Италмазов в 2013-2014 годах был в заместителем председателя Кабинета министров Туркменистана и по совместительству исполняющим обязанности председателя государственного концерна «Туркменхимия». В июле 2014 года Италмазова уволили без указания причин. А там, как пишет Википедия, «дальнейшая судьба неизвестна».

Белорусам стало понятно, что и с ними шутить не будут – пустыня большая, места всем хватит.

Интересно, что при всей запутанности властных полномочий в Туркменистане, большинство знакомых с этой страной источников называют «злым гением» инвесторов вовсе не самого Бердымухамедова, а его министра иностранных дел Рашида Мередова. Мередов, говорят, - один из немногих политиков Туркменистана, ведущих свою, независимую от президента игру. И даже, возможно, претендующего на его место.

Комбинат есть, объемов нет

Срок ввода пришлось сдвигать, но здесь туркменская сторона особо не капризничала – комбинат был нужен позарез. В марте 2017 года торжественными объятиями президентов Лукашенко и Бердымухамедова основная часть проекта была завершена – ГОК дал первую руду. 

Белорусы рассчитывали, что дальше давление спадет – объект запущен, президенты довольны, еще бы вот работы вовремя оплачивать – и можно не сомневаться в выполнении контракта. Но примерно на отметке 715 миллионов долларов оплаты, которые и раньше были нерегулярными, застопорились.

На комбинате после запуска находилось достаточное количество белорусского персонала, в том числе более сотни специалистов ОАО «Беларуськалий», одного из крупнейших в мире производителей хлоркалия. Но работы не вышло, проблемы росли, как снежный ком.

Налоговая Туркменистана уже после ввода объекта выкатила белорусам абсурдное требование о якобы безлицензионной деятельности в области промышленной безопасности объектов горнодобывающей промышленности, требуя штрафа в размере более 20 миллионов долларов. И это при том, что все разъяснения были получены еще в 2013-м году – лицензии субподрядчика,  ОАО «Трест Шахтоспецстрой».

Дальше больше -  заказчику показалось недостаточно собственного комплекта всей документации по строительству комбината, которую он получал по ходу строительства и при приемке в эксплуатацию. С помощью правоохранительных органов белорусский комплект документов был украден у белорусского подрядчика. Работе комбината это, безусловно, не поможет, но доказательную базу «Белгорхимпрома» в суде может ослабить.

Еще один привычный для Туркменистана шаг – блокировка принадлежавшей белорусам строительной и проходческой техники, 60 единиц на более чем 7 миллионов долларов. Объяснение туркменской стороны вогнало белорусов в ступор: техника заблокирована для предотвращения «возможных попыток несанкционированного вывоза государственной собственности».  

За этими баталиями Ашхабад как-то позабыл, зачем все затевалось. А комбинат работал урывками. Работа обогатительной фабрики калийного комбината напрямую зависит от объема добываемой руды. Установленное оборудование может обеспечить выпуск 1,4 млн. тонн готового продукта. Производительность подземного комплекса рудника рассчитана на
7,8 миллионов тонн руды в год. Но производственные мощности фабрики простаивали - добыча калийной руды находилась в зоне ответственности туркменской стороны.

Но без сопровождения горных работ белорусскими специалистами туркмены за 7 месяцев эксплуатации рудника выдали скромные 0,27 млн. тонн руды. Из-за небольшого опыта туркменских специалистов на отрабатываемых очистных блоках не удавалось вытянуть нормативную производительность комбайновых комплексов.

«После того как туркмены завершат на основании разработанной белорусскими специалистами документации проходку выработок околоствольного двора и отработку двух блоков с общими извлекаемыми запасами в 0,35 миллионов тонн, они вынуждены будут остановить горные работы. У них не разрабатывается документация на эксплуатацию рудника. Представьте, что такое горные работы — есть две пробуренные дырки, и чтобы дать миллионы тонн руды надо развиться — куда и как? Мы наметили направления развития только на первое время – никто же не думал, что отсутствие денег заставит туркмен устроить такой цирк», - отмечает собеседник.

А помочь туркменам никто особо не спешит – ни «Уралкалий», ни немецкие специалисты, к которым Ашхабад уже успел обратиться.

Пирамида для инвестора

В принципе, ситуация с белорусами повторяет десятки аналогичных историй с другими инвесторами. Турецкими, российскими, украинскими, немецкими и так далее.

«Я даже могу вам рассказать, как это все решалось. Мухаммедмурада Айдогдыева, тогдашнего главу «Туркменхимии», президент спрашивает: Денег вообще-то нет, а ты справишься с запуском без белорусов? Посчитал, что справится — и его отправили генеральным в Гарлык. Ну и не справляется он сейчас. А по их законам, если не справится, или посадят — надолго, или еще чего похуже. Его единственное спасение — доказать каким-то образом, что я бы дал руды, но белорусы все испортили…», - рассказывает собеседник.

До этого директором Гарлыкского ГОКа был Рустам Хамраев, вспоминает он. «Тот сам спускался в шахту, чтобы выяснить, почему не дают руду. Спустился - туркмены спят под лентой конвейера. Почему спят? Работал «Шахтоспецстрой» — получали по 3,5 тысячи долларов, а своим платят 300 долларов по нынешнему курсу, вот и никто не хочет работать. А сливают свои проблемы на белорусов. Без сопровождения на проектную мощность они не выйдут никогда».

Интересно, что изначально договоренности Минска и Ашхабада были более глобальные – строительство нескольких комбинатов и их сопровождение. И Гарлык должен быть первым. Под все проекты и завозили оборудование – строительная техника, все оборудование для проходки стволов, временные здания и сооружения, подъемные машины, вентиляторы, канаты, станции управления, растворо-бетонные узлы.

«Планировалось, что не потребуются затраты на повторную мобилизацию – это все переместится на 20-30 километров до Карабильского месторождения. Интересно, что это предложение обсуждалось уже после того как по первому ГОКу возникли вопросы с оплатой и отношения стали стремительно портиться. Туркмены настаивали – на первый ГОК денег нет, забудьте, давайте подписывать мировую, несмотря на недоплату. И беритесь срочно за второй комбинат – под него уже выделено 600 миллионов долларов. Хорошо, что все уже понимали, что нас пытаются втянуть в весьма сомнительную инвестиционную пирамиду», - рассказал собеседник.

Стоит ли удивляться, что желающих строить для Туркменистана второй горно-обогатительный комбинат за эти годы так и не нашлось.

А Гарлык работает, не выдавая и 10% своих возможностей. «Но есть и хорошая новости. Вопросеки слухам, которые распространяют в основном сами туркмены, на нынешнем этапе развития фронта горных никаких техногенных катастроф не произойдет. Там просто нечему случиться в глобальном масштабе: шахтное поле только начали отрабатывать, шламохранилище и солеотвал не заполнены отходами, в производстве не обращаются взврывоопасные вещества», - говорит эксперт. Но при дальнейшей эксплуатации рудника возможность будет возрастать, предупреждает он.

Но никаких оптимистичных прогнозов по будущему Гарлыка эксперты пока не дают. Он будет эксплуатироваться с минимальным эффектом. «Посмотрите на «Мары Азот» — старенький комбинат, построенный в Туркменистане в советские годы. Там устаревшее, проржавевшее, на ладан дышащее оборудование — он работает, что-то выпускает. Он достиг своего дна, выдает скромные объемы… И здесь, на новом мощном заводе туркмены дальше не пойдут — отработают те блоки, что мы им дали, а дальше побоятся: и воды, и выбросов. Это же вопрос и личностных качеств — кто-то должен на себя взять ответственность, дать команду идти вперед. Желающий там не будет. Выход один — искать инвестора, который купит комбинат и сможет нанять проектировщиков, науку и продвигать работу. Не найдут инвестора, так и будут копаться по 500-1000 тонн», - резюмирует эксперт.

С учетом того, что желающих поработать в условиях весьма специфического туркменского инвестклимата все меньше, вариант «копаться самим» кажется участникам рынка самым вероятным.  

Автор: Анвар Самедов