Судебная волокита, полицейский произвол и уличное насилие в России: «Нам остается только самосуд»

Рабочий поселок Мучкапский расположен на границе Тамбовской области, в 160 километрах от регионального центра. Дорога пролегает через черные весенние поля и редкие лесополосы. Рядом с поселком протекает извилистая река Ворона, на берегу которой каждое лето проходят соревнования по пляжному волейболу, о чем вам не без гордости расскажет каждый местный житель. До начала 1990-х в поселке работали мясоптицекомбинат и маслозавод, но с распадом СССР предприятия закрылись, а население стало таять — многие мучкапцы уехали в Тамбов и Москву на заработки, а обратно так и не вернулись.

Мучкапский редко упоминается в новостях. В 2013 году федеральные СМИ сообщали о строительстве «крупнейшего в России» семенного завода, здание которого теперь возвышается при въезде в город. Предприятие открывали с помпой; чиновники обещали, что именно здесь будет производится «элитный семенной материал зерновых и зернобобовых культур». Мучкапцы семенной завод не жалуют и иронично называют его «наша Чернобыльская АЭС» — по их словам, зерно на предприятии обрабатывается химикатами, которые отравляют воздух и почву.

В самом центре Мучкапского семь лет назад отстроили храм, а на главной площади кроме фонтана, украшенного скульптурой Ноева ковчега, друг напротив друга установлены памятники Александру Невскому и Владимиру Ленину. Кроме того, на поселок, где живут всего 6,5 тысячи человек, приходится сразу несколько работ Зураба Церетели и одна скульптурная композиция Александра Руковишникова. Так позаботился о малой родине председатель совета директоров компании «Трансмашхолдинг» Анатолий Ледовских, уроженец Мучкапского района.

Не меньшую известность в России приобрел другой местный житель — бывший лидер тамбовской ОПГ Владимир Барсуков (Кумарин), прозванный «ночным губернатором Петербурга». В прошлом году он был признан виновным в покушении на жизнь совладельца ЗАО «Петербургский нефтяной терминал» Сергея Васильева, убийстве его охранника и приговорен к 23 годам колонии строгого режима. Кроме того, Барсукова называют организатором убийства депутата Госдумы Галины Старовойтовой. Как и Ледовских, Барсуков в начале 2000-х поучаствовал в благоустройстве родного поселка: пожертвовал деньги на реставрацию Покровской церкви.

Молодежь

О том, что некие агрессивные молодые люди в поселке устраивают драки и остаются безнаказанными, в Мучкапском говорят уже давно. В разговоре с корреспондентом «Медиазоны» родители избитых подростков подчеркивают, что полицейские попросту игнорируют их заявления и жалобы. Почему правоохранительные органы закрывают глаза на действия группировки, никто с уверенностью сказать не может, но в поселке поговаривают, будто один из ребят — сын бывшего полицейского, а другой — племянник действующего сотрудника полиции. Еще говорят, что зачинщики драк обосновались в местном кафе «Трактиръ», где в пылу вечеринок любят раздеваться и кричать, что они — «бригада».

Отец одного из пострадавших представляется Александром, но называть свою фамилию и имя сына отказывается — его ребенок собирается ехать учиться в Москву, и мужчина не хочет, чтобы у него при поступлении «возникли проблемы».

«Ситуация следующая, — сразу переходит он к делу, — в прошлом году, буквально между зданиями милиции и прокуратуры, избивают сына моего, 15 лет ему тогда было. Избивают четверо, троих он запомнил, один — неустановленный. Все ребята наши, местные, все старше него».

Сына Александра избили на главной поселковой площади 9 мая 2016 года, где в тот вечер устраивали приуроченный ко Дню Победы салют. Нападавшие оттащили подростка за угол одного из административных зданий, поэтому никто из веселившихс на площади мучкапцев драки не заметил.

Никакого повода для конфликта между сыном и избившими его молодыми людьми не было, утверждает Александр. «Пьяные, обожравшиеся, оборзевшие пацаны» прицельно наносили удары подростку по голове. В ходе медосмотра у молодого человека диагностировали множественные гематомы и перелом носа. В тот же вечер родители юноши отправились писать заявление в полицию. Когда они рассказали о нападении на площади, полицейские охотно взялись за дело. «А, да этих мы знаем, сейчас их найдем и с ними разберемся», — заверили они родителей избитого подростка.

Среди молодых людей, избивших сына Александра, были подростки, поэтому расследованием инцидента занялась следователь по делам несовершеннолетних Наталья Романцова. После проверки она сочла, что в деле об избиении состав преступления отсутствует, поскольку сын Александра якобы сам спровоцировал конфликт, толкнув одного из оппонентов. Отец подростка уверен, что следователь намеренно отказывается расследовать преступление. «Романцова не то, чтобы глаза закрывает, она делает все, чтобы этого дела не было. А на словах все прекрасно: к ней приходишь, она тебе сразу кофе, чай предлагает, как в кафе», — усмехается он.

Когда мучкапские правоохранители в помощи отказали, Александр решил обратиться в вышестоящие органы: «Сначала сходили в полицию, потом поняли, что полиция не шуршит. Тогда я сходил в прокуратуру уваровскую — ни фига, тут какой-то депутат приезжал, обращался к нему — ни фига, приехал прокурор тамбовский — ни фига, в нашу прокуратуру — ни фига, я ездил в Тамбов в прокуратуру — ни фига. И вот сейчас в Генпрокуратуру обратился».

Сына учительницы Ирины Дьяковой избили 20 ноября 2015 года на школьном вечере. Нападавшие действовали по описанной Александром схеме: 11-классник вышел из здания на улицу со своим знакомым, когда на него накинулись пятеро человек.

«Он с этими ребятами не общался вообще никогда. У нас в Мучкапе есть группа, которая делает вот эти вещи, там есть несовершеннолетние и ребята постарше. У меня сын крупный, у него рост 1,95 метра. Он занимался борьбой, боксом, но их было пятеро. Они его повалили и начали в пинковую гонять», — рассказывает учительница. Избиение прервали одноклассники подростка: прознав, что Дьякова бьют на улице, они выбежали гурьбой из школы, а нападавшие разбежались.

Врачи диагностировали у сына Дьяковой перелом носа, сотрясение мозга и ушибы мягких тканей головы. 10 дней он провел в мучкапской больнице. «А потом его выписали. С температурой и кровотечением из носа, вы представляете? Он по стенке ходил, на ногах не держался, а они нам говорят: “Мы его больше держать не можем”. Потом мне говорили, что были команды оттуда, — Ирина выразительно смотрит вверх, — Чтобы вытащить его больницы, чтобы его там не было».

Еще девять дней сын Дьяковой провел в нейро-хирургическом отделении тамбовской больницы. В разговоре с полицейскими он смог перечислить нескольких нападавших, их вызвали в отдел на следующий день. Некоторые из них были совершеннолетними, но в полицию пришли с родителями, говорит Ирина.

Уголовное дело против двоих нападавших — Леднева и Кузнецова — возбудили только в ноябре 2016 года и только после многочисленных жалоб Дьяковой в прокуратуру. С тех пор, правда, следственные действия не проводятся. Лишь однажды ее сына-студента вызвали из Москвы на очную ставку. Но избивавший его Леднев приехать не смог: как Дьяковой объяснили в полиции, мать подростка в этот день рожала в Тамбове.

«Мне сын говорит: "Мама, да хватит уже", но знаете, мне очень обидно. Мы хотели поступать в военное училище и сдавали физику, математику, русский. Это мечта его, можно сказать, была. Мальчишка был здоровый, сдал экзамен великолепно, но здоровье… Он в апреле поедет в военкомат, но мне уже сказали, что он будет непригоден к службе», — вздыхает Ирина.

Избиение 25-летнего сына жительницы соседнего села Татьяны Волковой также никто не расследовал. «Его вчетвером избивали ногами по голове — на теле синяков не было, все удары приходились в лицо. Один сбивает с ног, остальные бьют ногами. И главное не из-за чего. Ладно бы, как это модно сейчас, не так на кого-нибудь глянул, толканул или еще чего», — рассказывает Волкова. Повреждения почти те же, что и у детей Александра и Ирины: сотрясение мозга, травма головы, да еще и выбитые зубы.

Свидетелей избиения, по словам женщины, много, все они называют фамилии нападавших. Но следователь Ирина Телепова не торопится привлекать его к ответственности; уже пять месяцев дело не расследуется, а в полиции продолжают утверждать, будто травмы мужчине нанесло «неустановленное лицо».

Тем временем, говорит Волкова, молодой человек, избивший ее сына, уже через неделю поучаствовал в другой драке и сломал себе руку. Сейчас он ездит на работу в Москву, а его друг, также участвовавший в нападении, поступил в институт. «Как жили так и живут, мирной, покойной жизнью, — резюмирует Волкова. — А нам остается только самосуд. Что нам еще делать?».

Все родители, пообщавшиеся с корреспондентом «Медиазоны», уверены, что нерасследованных нападений на молодых людей в Мучкапском гораздо больше, просто не все жители хотят поднимать шумиху. Фамилии некоторых молодых людей фигурируют как в деле Александра, так и в делах Волковой и Дьяковой.

«Вот я вам сейчас подскажу название для статьи хорошее. Я вчера по телевизору передачу смотрел. Там говорили про "эффект разбитого окна" (речь идет о теории, сформулированной американскими социологами в начале 1980-х: терпимость общества к мелким, "несерьезным" правонарушениям провоцирует рост "серьезной" преступности — МЗ). То есть если окно разбито, то и рядом будут бить окна. Это как в хоккее, смотрели же? Там если судья лояльно относится к тому, что игроки мутузят друг друга, то к концу игры они будут драться все. Так и тут: им дают волю, для них, для ребятишек этих, безнаказанность полная», — говорит Александр. Он уверен, что при попустительстве правоохранительных органов нападения в поселке продолжатся. «У меня ваша почта есть, поэтому как только первый труп по Вороне проплывет, я вам сообщу, — мрачно говорит он. — Я в прокуратуре кричу об этом. Но они меня там не слышат, не хотят слышать». 

Ирина Дьякова. Фото: Мария Климова / Медиазона 

Полиция

На халатность, бездействие или пристрастность местных полицейских жители Мучкапска жалуются чаще всего. «Они тут как хотят, так себя и ведут», — говорит 56-летний Валерий Кулаев. Он утверждает, что в 2013 году начальник поселковой полиции Олег Коростелев лично пытал его в отделе.

«Четыре года назад я шел с Чуева (деревня, расположенная недалеко от Мучкапска — МЗ). Ну [по пути] сожительнице кто-то стукнул и мне по голове», — рассказывает Валерий и показывает шрам на лбу. Неизвестный, по его словам, напал на них поздно ночью и его лица пострадавший не рассмотрел. В тот же день он обратился в полицию, а через некоторое время его вызвал Коростелев: «Олег Анатольевич вызвал к себе, спрашивает: "Кто тебе стукнул?"». Кулаев не смог ответить на этот вопрос.

«Он стал на меня мешок надевать, сказал, что у меня сейчас сердечная недостаточность будет и все. "И хрен докажешь, что мы тебя убили"», — вспоминает он. Тогда Валерий пожаловался на полицейского в прокуратуру, ведомство, по его словам, даже не потрудилось ему ответить. А вот неприятности с полицейскими у Кулаева продолжились: домой к нему зачастил оперуполномоченный Сергей Фролов, который, по словам мужчины, ходит лишь для того, чтобы унизить хозяина жилища: «Говорит, что все бомжи у меня отираются и что дома не уютно. Хочет мне штраф сделать». Полицейский, по его словам, ведет себя неуважительно, говорит, что дома у Александра «бардак» и буквально «с ноги заходит в дом». Однажды Фролов даже якобы распылил дома у Кулаева перцовый баллончик.

«А он еще ходит и смеется, главное, как будто он хозяин всего Мучкапа. Как хочет себя так и ведет. Захочет — морду набьет. Он уже многих ребят бил, просто они молчат, боятся его», — говорит Валерий. Один раз он Фролова в дом не пустил — в тот день полицейский, по его словам, заявился к нему без формы и удостоверения. «А в следующий раз придет, так я топор держу. Топор держу, понимаете», — сердится Кулаев.

Нина и Юрий Ломовы, мать и сын, утверждают, что их семья пострадала от действий уваровского следователя Михаила Ковалева. Нина работает в больнице и впервые познакомилась с Ковалевым именно там. «У него жена лежала у нас в родильном отделении, он ходил к ней и вытворял там все, что мог: залезал в шкаф, доставал оттуда продукты, они с ней садились ужинать. То есть у нас с ним возникли неприязненные отношения», — рассказывает Ломова. Она говорит, что именно по инициативе следователя против нее возбудили уголовное дело. «Якобы я занимала у жителей деньги, а потом не вернула. Но то дело я пока выиграла. Тогда Ковалев принялся за моего сына».

В 2015 году против Юрия Ломова было возбуждено дело о нападении на полицейского. Тогда Ковалев приехал к семье, чтобы вручить Нине повестку. Юрий видел, что полицейский долго парковался у его двора и несколько раз переставлял свой автомобиль. Юрий открыл дверь и вышел на крыльцо дома, полицейский находился примерно в метре от него. В это время к дому Ломовых подошел почтальон. Тогда Ковалев попытался вырвать у него письмо. «Не тебе оно предназначено, не тебе его читать», — грубовато сказал полицейскому судья. На этом, утверждает Юрий, инцидент был исчерпан, а Ковалев ретировался.

Вскоре Ломов узнал, что полицейский обвинил его в том, что Юрий его якобы толкнул. «Я потом понял: он ведь и машину ставил так, чтобы меня спровоцировать и записать это на видеорегистратор. Но на записи нет, что я его толкаю», — объясняет Ломов. Дело о нападении на полицейского против него так и не возбудили, но нервы потрепали семье изрядно, говорит его мать. Впрочем, на этом неприятные инциденты с Ковалевым не закончились. В прошлом году Нина вела четырехлетнего внука в детский сад. Они шли по узкому переулку, когда им навстречу повстречался Ковалев. Полицейский молча схватил ребенка за шиворот и отбросил в сугроб, чтобы пройти. Заместителя прокурора Мучкапского района Вадим Болдырев отказался регистрировать этот инцидент. «Ну он ему ничего не сломал?» — на всякий случай поинтересовался он у Ломовой.

Правосудие

Должность главы Мучкапского района уже 17 лет занимает единоросс Александр Хоружий. Большой любовью у жителей поселка он не пользуется, а некоторые так и говорят: за время своего правления Хоружий поселок «утопил». И хотя в крупных коррупционных скандалах глава района уличен не был, мучкапцы не рассчитывают на его помощь, предпочитая писать жалобы напрямую в Москву.

Жительницы Мучкапского Надежда Ярмаркина, Татьяна Короткова и Надежда Соколова жаловались на местные правоохранительные органы в Генпрокуратуру, пытались привлечь к своим проблемам внимание прессы, а теперь решили обратиться к президенту и записали совместное обращение к Владимиру Путину. «У нас в поселке все знакомы между собой, все видимся иногда. А сблизило нас горе и борьба за детей», — объясняет Соколова. 

Надежда Ярмаркина. Фото: Мария Климова / Медиазона 

Надежда Ярмаркина, юрист по образованию, 23 года проработала в органах внутренних дел, из них 12 лет следователем. Дети — сын и дочь — давно перебрались в Москву, Надежда с мужем тоже нашли там работу, но дом в поселке решили пока не продавать.

В 2015 году Анатолий Ярмаркин приехал на своем «Форде» в Мучкапский на майские праздники. Вместе с подругой они решил прокатиться по поселку и окрестностям, но попали в аварию: автомобиль Ярмаркина столкнулся с «Маздой», за рулем которой находился местный житель Бутанов. Оба водителя и пассажир «Мазды» Ковалев пострадали и были доставлены в больницу.

С первого взгляда было сложно понять, кто именно стал виновником аварии — прибывшие на место аварии сотрудники ГАИ зафиксировали, что после удара автомобили стояли каждый на своей полосе. Согласно первоначальному протоколу, следы шин на асфальте отсутствовали, как и следы торможения. Как и положено, полицейские провели осмотр места происшествия и нарисовали схему ДТП. «Следователь изначально говорила, что это именно мой сын выехал на встречную полосу, еще до возбуждения дела, без автотехнической экспертизы, без исследований. Просто так захотела», — отмечает Ярмаркина.

Дело против Анатолия возбудили в январе 2016 года, когда сотрудник ГИБДД Дмитрий Попов вдруг вспомнил, что после аварии он видел на дороге следы юза — полосы, оставленные на асфальте шинами заторможенных, невращающихся колес. Следователь Светлана Булдыгина сразу организовала проверку показаний на месте: вместе с Поповым они измерили дорогу, заметенную снегом, а сотрудник ГИБДД по памяти восстанавливал, где же именно он видел следы шин. Позже, в суде, Попов забыл, что дело было в январе и говорил, что проверка показаний проводилась летом. По нарисованной им схеме тамбовский эксперт Пядышев, проводивший автотехническую экспертизу, счел Ярмаркина виновным.

В результате аварии Бутанов, признанный потерпевшим, сломал тазовую кость, а ехавший с ним Ковалев получил черепно-мозговую травму. По оценке врачей, оба получили в результате аварии тяжелые телесные повреждения. У обоих водителей в крови нашли алкоголь — у Ярмаркина 1,2 промилле, у Бутанова — в два раза больше. Уже в суде выяснилось, что садиться за руль Бутанов не мог, поскольку несколькими месяцами ранее у него отобрали водительские права. Что касается Ковалева, то во время допроса он признал, что черепно-мозговую травму получил еще в 2009 году, когда неизвестные в масках избили его возле отдела полиции.

Мать Бутанова — диспетчер скорой помощи. В поселке говорят, что она берет приемных детей в семью и получает дотации. Кроме того, жители не раз видели, что она «ездила с ментами и какие-то дела утрясала». А однажды Надежда Соколова, подруга Ярмаркиной, сама видела, как Бутанова заходила зачем-то в кабинет судьи Натальи Стрельцовой, рассматривающей дело о ДТП. Когда Ярмаркина сообщила об этом председателю Мучкапского мирового суда, ей ответили, что Бутанова зашла обсудить заявленное ранее ходатайство.

«Очень много фальсификаций в нашем уголовном деле. Вот, например, по документам следователь Булдыгина допрашивает свидетеля 5 марта 2016 года, а сама в это время,насколько я знаю, находится в отпуске и отдыхает на юге. Я пишу об этом в следственный отдел, но они отвечают, что в действиях следователя нет никаких нарушений. И только когда я написала еще раз, они признали, что она сфальсифицировала протокол допроса и совершила дисциплинарный проступок, но срок наказания за него уже истек», — говорит Надежда. Она отмечает, что, работая следователем, таких нарушений она не видела.

Пойти на мировую с Ярмаркиными Бутановы согласны, только если Анатолий выплатит их сыну 770 тысяч рублей, хотя автомобиль «Мазда» был куплен всего за 320 тысяч рублей. «А дело в том, что Бутанов когда-то взял кредит на личные нужды, а из-за перелома якобы не смог их выплачивать, понимаете? Мой сын окончил МГУ, работает. А они ему судьбу ломают, делают из него преступника. Только денег от него хотят получить», — говорит Надежда. Суд же, по ее мнению, предвзят: как-то раз ее сын заболел ангиной и не смог явиться на заседание, а судья Стрельцова тут же вынесла постановление о его приводе.

В июне 2012 года сын Татьяны Коротковой также попал в ДТП, когда ехал на мотоцикле на речку. Согласно материалам дела, он не предоставил преимущество проезда по главной дороге жене сотрудника полиции Лыгиной на «Жигулях», в результате чего автомобиль сбил мотоциклиста. В результате аварии Коротков получил множественные переломы и попал в реанимацию.

По мнению следователей, Коротков сам виноват в произошедшей аварии. Татьяна, его мать, так не считает — автомобиль Лыгиной был неисправен, уверена она, и жена полицейского просто не смогла вовремя затормозить. На фотографиях, говорит Татьяна, хорошо видны следы экстренного торможения.

«За пять лет, пока это дело тянется, нам отказывали в возбуждении дела 17 раз. Все это время в деле появляются то новые свидетели, то новые схемы ДТП, фотографии с места аварии и так далее. Автомобиль Лыгиной даже не проходил автотехническую экспертизу», — рассказывает Татьяна.

Впервые ее сына допросили только в ноябре 2012 года. По решению суда, Коротковы выплатили 28 тысяч рублей компенсации за повреждения, которые автомобиль Лыгиной получил при столкновении. Поврежденные «Жигули» Лыгиным вернули через пару месяцев после ДТП, даже не проверив тормозную систему, отмечает Короткова.

«В материалах постоянно увеличивается скорость мотоцикла. Сначала 5 километров, потом 10, 11, а затем до 20 километров. Сама Лыгина тоже четыре раза меняет данные о скорости, с которой она ехала. Нарушений в деле немыслимое количество», — говорит Татьяна. Она может долго перечислять нарушения, допущенные следствием. За пять лет Короткова собрала множество документов по делу; она посылала их в Генпрокуратуру, Общественную палату при президенте, ФСБ, антикоррупционный комитет Государственной думы, службу собственной безопасности МВД и другие ведомства. «Законы пишутся для тех, у кого больше прав, — обращается к властям Короткова, — А кто нас слышит? Никто». 

Татьяна Короткова. Фото: Мария Климова / Медиазона 

58-летняя Надежда Соколова прожила в Мучкапском всю жизнь. Выучившись на бухгалтера, она работала продавцом в продуктовом магазине и кассиром в кинотеатре. С трудоустройством в поселке всегда было туго, но иногда удавалось получить место «по блату» — зная, что Надежда одна растит двоих сыновей, знакомые помогали ей устроиться. Близких родственников у нее давно не осталось: сестра в юности умерла от красной волчанки, брат покончил с собой. С воспитанием детей приходилось справляться самостоятельно.

Теперь младшему сыну Соколовой 27 лет. Он отучился на ветеринара и переехал в другой поселок. Со своим старшим сыном, 33-летним Романом, Надежда видится почти каждый день в Уваровском районном суде.

Чтобы успеть на заседание, Надежда к 10 утра приходит к остановке маршруток до Уварово. Она привычно здоровается с водителем (он участвует в судебной тяжбе с конкурирующим перевозчиком и иногда консультируется с Соколовой) и другими пассажирами. Водитель закрывает двери, одна из женщин крестит салон и маршрутка отправляется. По дороге Надежда рассказывает, что летом в Мучкапском много ядовитых змей. «Однажды одна приползла на огород, я тогда картошку собирала. Я даже не заметила, что она тогда так близко подползла, а потом гляжу, батюшки, а она уже от земли приподнялась. Готовится нападать, значит. Я по чуть-чуть начала назад отходить и лопату искать, жутко было», — смеется Надежда.

Ее сын Роман был несколько раз судим за кражи, но к реальному лишению свободы был приговорен лишь раз — четыре с половиной года он провел в колонии строгого режима по обвинению в незаконном хранении наркотиков. Суд также приговорил его к году ограничения свободы после освобождения.

Роман Соколов освободился в августе 2014 года и поселился вместе с супругой и ребенком в доме матери. Вечером 28 апреля 2015 года Надежда уже спала, когда в ее дом постучали полицейские. Роман пошел открывать дверь. Сотрудники МВД вошли в дом, скрутили мужчину и потащили его, как был — босиком и в один трусах — в полицейскую машину, Матери коротко объяснили, что доставят его в отдел «для выяснения обстоятельств административного нарушения». Утром Надежда нашла сына в мучкапской больнице. Ее сын был сильно избит; Надежда запомнила многочисленные гематомы и синяки на его теле, Врачи диагностировали у мужчины черепно-мозговую травму, а спустя почти неделю — разрыв правой почки. Когда сын пришел в сознание, он рассказал матери, что его в подвале ОВД его избили полицейские Сергей Фролов, Денис Рябов и Кузнецов. Нападение на Задержанного видел, по словам Романа, и начальник отдела полиции Олег Коростылев. Последний и оттащил подчиненных от задержанного. В тот вечер в отделение полиции скорую помощь вызывали четыре раза, а наутро оправили Соколова в больницу.

Полицейские травмы на теле Романа объясняют иначе: по их словам, Соколов подрался со своим собутыльником, 19-летним жителем поселка Сергеем Сюсюкиным, с которым они вместе выпивали у знакомого. С ходе ссоры Соколов якобы пообещал убить оппонента и Сюсюкин, восприявший угрозы всерьез, нанес Роману несколько ударов. Мужчины упали на пол, Соколов ударился об электроплиту и якобы таким образом повредил себе почку. Сам Сюсюкин версию полицейских подтвердил и в своих показаниях подчеркнул, что видимых повреждений у Соколова не было, а никто из полицейских в отделе полиции его не бил. Свидетели, которые якобы видели, как Сюсюкин избивал Соколова, выглядят сомнительно — «девица, судимая за наркотики и еще человек без паспорта», говорит Надежда.

Пока сын лежал в больнице, Соколова, не поверившая в версию полицейских, попросила показать ей видеозаписи с камеры видеонаблюдения, установленных в отделе полиции. Но, как это иногда бывает, оказалось, что записи с камер не сохранились — сотрудники полиции объяснили, что они хранятся всего несколько дней, после чего поверх них записываются новые.

Следственный комитет, куда Соколовы обратились с жалобой на действия сотрудников правоохранительных органов, отказался возбуждать дело против мучкапских полицейских. А тем временем дело возбудили по факту нападения на сотрудника полиции и уклонения от отбывания ограничения свободы против самого Романа. По словам сотрудников МВД, 28 июля 2015 года пьяный Соколов был задержан патрульным Евгением Гридневым у кафе «Разугляй» в поселке Ржакса. Соколов проходить освидетельствование в больнице не захотел, поэтому на глазах у медиков нанес полицейскому удар в глаз. По этому делу Соколов был приговорен к трем годам и двум месяцам заключения.

Сюсюкин, на которого, по словам Надежды, полицейские повесили в общей сложности 16 преступлений, согласился пойти на особый порядок по делу об избиении Соколова. Но Надежда выступила против и Уваровский районный суд стал рассматривать дело по существу.

За время, пока идет суд над Сюсюкиным, Надежда стала разбираться в юридических тонкостях — денег на адвоката у Соколовых нет, поэтому ей пришлось стать общественным защитником сына. В ходе заседаний Надежда ведет собственный протокол — записывает в большую тетрадь реплики судьи и прокурора, а также вопросы, которые у нее возникают к участникам процесса.

По словам Надежды, в ходе расследования допущено множество нарушений: «Сотрудники полиции говорят, что от него пахло алкоголем, хотя в крови следов употребления алкоголя не нашли. Из больницы пропала амбулаторная карта, как и видео с камер видеонаблюдения в отделе. А в больнице мне сказали, что у него с рождения не было амбулаторной карты, хотя я брала из нее выписки, это можно отследить по выданным мне талонам».

Помимо того, что следствие отказалось возбуждать дело против полицейских, Надежде все время приходится сталкиваться с предвзятостью прокурора и судьи. «Однажды я вышла во время перерыва из зала. И слышу, что прокурор, когда я выходила, попросил конвоиров закрыть за мной дверь и остался с Сюсюкиным один на один в зале», — рассказывает Соколова. Тогда Надежда бросила свои вещи на скамейку, стала стучать в двери и кричать: «Откройте дверь! Прекратите, господин прокурор!». После инцидента она обратилась с ходатайством к судье, чтобы он изучил записи с камер в зале суда, но оказалось, что эти видео хранятся всего два дня. 

Уваровский районный суд Тамбовской области. Фото: Мария Климова / Медиазона 

Медицина

Владелец мучкапского такси Владимир Гавриков ездит по поселку на стареньких «Жигулях». Денег, потраченных на ремонт автомобиля, хватило бы, чтобы купить новый, но машина дорога ему как память об умершей дочери и продавать ее он пока не хочет, говорит Владимир.

Анастасия Гаврикова родилась 10 декабря 2010 года без каких-либо патологий и заболеваний. «Она была моей третьей дочкой, но я очень ждал ее появления. Настя была светлым ребенком, я был счастлив, когда она появилась. До случая с Настей, я честно скажу, вел не слишком порядочный образ жизни. Бизнес был свой, деньги были», — объясняет Владимир.

Когда девочке исполнилось два года, врачи зафиксировали у нее легкое понижение гемоглобина в крови, но большого значения этому факту не придали, поставив в медкарте отметку «анемия в легкой степени». Через несколько недель после первого анализа крови родители снова привели дочь к ее лечащему врачу Елене Пыльневой, на этот раз с жалобами на кашель и температуру. У девочки был диагностирован острый фарингит.

«Все это время врачи фиксировали у Насти заниженные гемоглобин и лейкоциты, но на повторный анализ крови они ее не направили, а Пыльнева ставила в карту отметку "здорова". Если бы нас кто-то предупредил о проблемах, то мы бы увезли девочку лечиться в Москву, мы ведь могли это сделать. Но нам никто ничего о ее состоянии не говорил», — рассказывает Владимир. Время от времени Анастасия жаловалась на головные боли и головокружение, а в четыре года года переболела ветрянкой. В августе 2015 года Пыльнева провела очередной беглый осмотр и разрешила девочке ходить в детский сад.

В сентябре 2015 года мать Анастасии снова привела ребенка в больницу — ее дочь жаловалась на головную боль и тошноту. Мать попросила врача выписать направление на расширенные анализы. Через несколько дней Пыльнева, которая изначально утверждала, что у Анастасии обычный насморк, согласилась взять кровь на анализ, рассказывает Владимир. 9 сентября 2015 года врач впервые объявила, что у девочки, возможно, лейкоз и направила ее в тамбовскую больницу. Посоветовавшись с врачами в Тамбове, родители решили поехать с дочерью на лечение в Москву. 1 октября 2015 года четырехлетняя девочка умерла в московской клинике.

После смерти дочери жить совсем не хотелось, вспоминает Владимир. Несколько недель он не брился и не менял одежду. Руки и ноги перестали его слушаться. «Я все время как между небом и землей был. Люди меня называли городской сумасшедший. Я действительно выглядел тогда не очень, все думали, что не выкарабкаюсь», — говорит Гавриков. В случившемся он в первую очередь винил себя: «Пока Настя была жива, мы с ее матерью ругались, она в итоге перестала давать мне Настю. И мы ее тянули друг от друга, делили. И вот… Поделили». Со смертью ребенка, говорит Владимир, его примирила только вера в Бога и в то, что его дочь жива, хоть и находится «в другом мире». С матерью Анастасии Владимир расстался. Теперь она живет в Москве.

Через несколько недель после похорон Владимир пришел в себя и решил во что бы то ни стало найти настоящую причину гибели дочери. В ходе разговора с главным врачом Мучкапской центральной районной больницы Владимир сообщил, что у него на руках есть медицинская карта, из которой можно сделать вывод, что Пыльнева халатно отнеслась к своим обязанностям и не смогла вовремя диагностировать у ребенка онкологию. Глава больниц пообещал отстранить врача от работы, однако затем сообщил, что, по итогам проверки, причин для отстранения медика нет. Тогда Владимир написал заявление в следственный отдел, но и там ему дважды отказали в возбуждении дела против больницы.

«Я уже думал отпустить ситуацию, если честно. Все говорили мне, что я ничего все равно не добьюсь, поэтому я хотел уже остановиться и оставить поступки этих людей на их совести. Подумал: пусть, им с этим жить. Но 22 декабря 2016 года я узнал, что Пыльнева подала против меня иск о защите репутации и хочет, чтобы я выплатил ей 50 тысяч рублей в качестве компенсации», —возмущается Гавриков. Он не ожидал, что врач осмелится подать на него в суд. По его мнению, Пыльнева не только нарушила врачебную этику, но и «не имеет самых главных человеческих качеств — ни стыда, ни совести».

«Она даже не пыталась перед нами извиниться после Настиной смерти, то есть человек не чувствует за собой вины. Зато обсуждала и выясняла, сошлись ли мы с Настиной мамой обратно после похорон, или нет», — говоря о Пыльневой Владимир начинает злиться. Мучкапские и областные власти, говорит он, не хотят оказывать ему никакого содействия в расследовании смерти дочери: «Так они и будут прикрывать друг друга. Мне все, конечно, говорят, что сочувствуют, но больше не делают ничего».

Свое такси Гавриков назвал в честь дочери — «Анастасия». Теперь он мечтает когда-нибудь написать книгу, открыть реабилитационный центр для родителей, переживших потерю ребенка и начать издавать в Мучкапске независимую газету. «Жигули» я пока не продам, — говорит он, — Это Настина машина, она тут когда-то сидела, рулила, мы с ней по поселку катались».

В апреле суд отклонил иск Пыльневой к Гаврикову, но он по-прежнему планирует привлечь врача к ответственности: «Я не могу этого так оставить, вы поймите. Я хочу помочь другим родителям, которые могут оказаться в похожей ситуации».

Гавриков не единственный, кто винит мучкапских врачей в халатности. Пенсионерка Ольга Коростелева в течение нескольких лет пыталась получить группу инвалидности для 36-летнего сына, страдающего от сахарного диабета. По ее словам, у мужчины быстро ухудшается зрение и он давно нуждается в операции, но класть его в больницу врачи не хотят.

Жалобы, которые Коростелева пишет в областной Минздрав, пересылаются обратно в поселок, поэтому заместитель главного врача по медицинской части Галина Тарасова, утверждает Коростелева, начинает ее «прессовать»: «Она мне так и говорит при встрече: «Вы еще к нам обратитесь, вы зря так делаете. Зря вы пишите и вам никто ничего не даст».

После утомительной переписки с чиновниками, сын Коростелевой получил третью группу инвалидности, теперь женщине предстоит добиться, чтобы ее сыну бесплатно предоставляли лекарства, пока же их приходится покупать на скромную пенсию: «В больнице койка в день стоит две тысячи рублей. Мест, по словам врачей, никогда нет, хотя заходишь в больницу, а палаты пустые. Лекарства, которые там будут колоть, тоже надо покупать самим. И они всех больных отправляют на Тамбов. А это ж деньги надо и на дорогу тратить, туда и обратно».

«Вы поймите, я не могу его так бросить, 10 лет ему или 36. Он все равно для меня ребенок», — объясняет Ольга.

Жилье

Если встать спиной к недавно отремонтированному железнодорожному вокзалу, то за ветвями деревьев, на которых покачиваются вороньи гнезда, можно увидеть большой бревенчатый дом. Кем и когда он был построен, никто из местных наверняка не знает, но рассказывают, что когда-то дом принадлежал купцу. Затем в здании размещалась больница, а в 1980-х его поделили на 12-13 квартир.

Алла Ледовских выросла в этом старинном доме на улице Станционной. Жили весело, вспоминает она, хотя бытовых неудобств было много: в туалет жильцы ходили на улицу, а за водой бегали к колонке. Со временем дом ветшал: стены покосились, пол просел, снаружи древесину поел жук. Ступени лестницы, ведущей на второй этаж, сгнили, межкомнатные перегородки поразила плесень, а просторный двор зарос кустами. Теперь в доме никто не живет. При переезде жильцы побросали все ненужное — диваны, старые тряпки и иконы.

Дом Аллы Фото: Мария Климова / Медиазона 

«Из жильцов в основном все умерли. Я осталась жива и еще, может быть, две-три семьи. Кто-то в Питере, кто-то в Москве», — рассказывает Алла. Несколько лет она пытается добиться, чтобы ей предоставили новое жилье взамен ветхого, но пока приходится снимать квартиру .

«Когда я первый раз в администрацию пришла, мне сказали, что дом на балансе поселка почему-то не стоит. Стала ходить чаще — дом волшебным образом встал на баланс. Потом за свои деньги я признала квартиру аварийной. Чтобы провести экспертизу всего дома денег у меня не было», — говорит Ледовских.

Местные власти признали купеческий дом аварийным только в 2015 году. Тогда же Алла подала иск к администрации города, однако, как ей объяснили чиновники, чтобы претендовать на бесплатное жилье, семья Ледовских должна получить статус малоимущей. Алла, которая к тому моменту родила ребенка, отправилась собирать необходимые документы, пока поселковые власти заваливали ее отписками.

«У меня ребеночек маленький, муж работает в Москве, я никак не могу жить в этом доме, он же непригоден для жилья. В одной из бумаг меня уведомили, что сама должна сносить дом. Откуда у меня такие средства? А вчера, — нервничает девушка, — глава поселкового совета Коростелев вообще выгнал меня из кабинета и сказал, чтобы я дверь за собой закрыла». Накануне Алла в очередной раз пришла просить главу поселкового совета Михаила Коростелева не затягивать бумажную волокиту и в сердцах назвала полученную от него отписку «бредом».

Коростелев разговаривать с корреспондентом «Медиазоны» отказался, объяснив, что опаздывает на встречу с жителями поселка.

«Ну какой у нас может быть конфликт с жителями поселка? Каждый из нас отстаивает свою сторону. Вот как решит суд, так мы и сделаем. Я бы порекомендовали вам, —обратился он к Ледовских, — все свои мысли изложить на бумаге и направить на наш адрес. И мы в установленном законом порядке вам ответим. А заходить ко мне через каждый час, каждый день – нет необходимости».

Коростелев уточнил, что он — «не справочное бюро» и даже проводил Ледовских к информационному стенду, установленному при входе в здание, где расположился совет поселка. «Вот, смотрите, приемный день по средам, с восьми до 10-30. В это время ждем вас, приходите», — заключил он и, оставив Аллу в коридоре, скрылся в своем кабинете.

Эпилог

Пенсионерка Нина Сбоенкова с 1984 года живет в двухэтажном восьмиквартирном доме, куда ее пересилили из ветхого жилья. О том, что в ее квартире расположена общая канализационная система, женщина узнала, когда коллектор забился, а дом затопило. С тех пор засоры происходят каждые несколько лет. С 1995 года Сбоенкова обращается к мучкапским властям за помощью. За прошедшие годы на ремонт канализации в ее доме потратили более 700 тысяч рублей, посчитала она, но квартиру по прежнему затапливало фекалиями. В 2012 году, после нескольких судов, дом пенсионерки все-таки отремонтировали. Правда, у самой Сбоенковой по итогам ремонта не оказалось ни ванной, ни туалета.

Автор:  Мария Климова, «Медиазона»