Альфред Кох:Я понял, почему убили Немцова

03 марта 2019

1684

Альфред Кох:Я понял, почему убили Немцова

Он не был мудрецом, скорее наоборот: вся его жизнь — череда случайностей и откровенных авантюр. Он не был настоящим политиком, поскольку был идеалистом и не готов был ради власти идти на компромиссы с негодяями. Он даже не был высокоморальным человеком: он жил страстями и плохо управлял своими желаниями.

Тогда почему я, как и многие другие, так часто вспоминаю его с любовью и теплотой? Почему я прощаю ему то, что не могу простить другим? Почему я горжусь дружбой с ним?

Он не был богат, что бы не говорили сегодня кремлевские каналы, он не был влиятелен, он не был даже просто интересен как собеседник, ведь он всегда и всем рассказывал одни и те же байки.

Но отчего я вспоминаю его с грустью и мне его ужасно не хватает?

Теперь, по прошествии четырех лет, я знаю ответ. Боря был живой человек. Сильный, смелый, веселый, независимый, свободный. Он не был алчен, не делал карьеры, не придерживался иерархии, не был подхалимом.

От него исходила такая первобытная энергия и мужское обаяние, что женщины сразу чувствовали этот его магнетизм, а мужчины в его присутствии терялись и блекли.

Он показал мне, что можно быть счастливым за пределами крысиной гонки за успехом. Жить здесь и сейчас. Что можно легко вернуться в обычную, нормальную жизнь из мира непроверяек и мигалок, казенных дач и душных кабинетов. Летать эконом-классом, носить старые джинсы и свитер, просто гулять по улицам, обнимая девушку…

Боря был счастливее их всех. И тех что с деньгами и тех что с властью. И даже тех, кто имеет и то и другое. И это, конечно, ужасно их раздражало. Именно это. Именно это они не могли ему простить. Он был ходячим отрицанием всей их жизни.

Как же так: мы тут корячимся, подличаем, воруем, трясемся от страха, предаем своих коллег и даже иногда убиваем людей, и все ради того, что этот засранец имеет без всего этого? И даже больше: он, сука, счастлив! Он весел и свободен. Он так свободен, какими мы не будем никогда!

Они не могли оставить его в живых. Он был наглядным примером бессмысленности их жизни. Ее глупости, ее ложности. Этого невозможно было позволить.

Скольких таких как он они изгнали из рая, будучи уверенными, что они не уйдут далеко. Будут тут, неподалеку, бродить и жалобно проситься обратно, скрестись под дверью, плакать и каяться. Будут клясться в верности и готовности отречься от старых друзей и идеалов, в желании служить новым хозяевам…

Так же они думали и про него. Никуда, мол, не денется, придет обратно с поникшей головой, поцелует ручку и встанет в стойло.

Ан, нет… Не пришел, не поцеловал, не встал… А, наоборот, на весь мир, свободно и громко, воров назвал — ворами, а убийц — убийцами. Что можно было с этим сделать? А ничего. Только убить. Вот они и убили.

Но его пример они убить не могли. Он остался. И теперь все (в том числе и я) знают — оказывается можно и так. Можно не скрестить у них под дверью, и не каяться, наматывая сопли на кулак, а плюнуть на эту банку с пауками и пойти гулять по весенним улицам в обнимку с красивой девушкой. И с улыбкой превосходства смотреть на этих дрожащих ублюдков, возомнивших себя нашими правителями…

«….Другие по живому следу

Пройдут твой путь за пядью пядь,

Но пораженья от победы

Ты сам не должен отличать.

И должен ни единой долькой

Не отступаться от лица,

Но быть живым, живым и только,

Живым и только до конца.»

Б.Пастернак

Альфред Кох