Изнасилование или колония. Как в России из жертв делают преступников

13 января 2019

1524

Изнасилование или колония. Как в России из жертв делают преступников

В конце июня 18-летняя Дарья поехала в Туапсе вместе с детьми, которых она сопровождала в детский лагерь. В Туапсе она планировала провести еще пять дней перед возвращением в Москву, поэтому забронировала место в хостеле. Он был низкого качества, но это единственное, что ей удалось заранее найти через интернет. Поздно вечером выяснилось, что в хостеле нет питьевой воды, поэтому Дарья пошла искать круглосуточный магазин. По пути ей встретились молодые ребята, которые помогли найти магазин и предложили проводить ее назад до хостела. Дарье не хотелось их утруждать, поэтому она пошла назад одна. По пути она заметила, что за ней идет какой-то мужчина. Когда он догнал ее, Дарья почувствовала, что мужчина пьян. Он периодически наваливался на нее, задавал вопросы «почему она такая красивая идет одна».

– Я понимала, что мне угрожает опасность, – говорит Дарья. – Я читала столько историй о том, как девушек насилуют и убивают, и мне стало очень страшно. Тогда я достала из сумки ножик, который ношу в пенале для заточки карандашей, и несла его в руке.

По пути Дарья на секунду замешкалась, выбирая правильный поворот к своему хостелу. Тогда мужчина сказал, что он местный, и показал, куда идти. Дарья не стала его слушать, но позже с адвокатом они выяснили, куда вела эта дорога: мужчина предложил пройти Дарье в тупик из гаражей.

– Когда я уже практически была у хостела, мужчина неожиданно прижал меня к стене, – переходя к рассказу о нападении, Дарья начинает заикаться от волнения. – Я начала кричать, пыталась вырваться. Одной рукой он меня схватил, а другой начал лезть куда не стоит. Я очень громко кричала. Вокруг нас были жилые дома, и я надеялась, что сейчас кто-нибудь выглянет в окно, увидит меня и поможет. Но никто не вышел. Сейчас мне очень грустно от этого. Как так? Я уверена, что много людей слышали, как я кричала: там было тихо, машин не было, был только мой оглушительный крик.

Но все равно никто не вышел. Сначала я била его телефоном по голове. Видимо, я била сильно, потому что у меня треснул экран телефона. Но это не помогало. Возможно, из-за того, что мужчина был пьян, он не особо чувствовал удары. Затем он меня нагнул и задрал мне юбку. Это ужасно, что он так сделал, но благодаря этому моя рука оказалась свободной, и я смогла открыть ножик. Начиная с этого момента я пытаюсь вспомнить, как именно все происходило.

Врачи говорят, что это состояние аффекта, и это нормально, что я не запоминаю такие вещи. Но я смогла воссоздать этот отрывок по событиям, которые происходили до и после. Оказалось, что в том положении я отмахивалась от мужчины ножом. Я не видела, куда бью, и отмахивалась до тех пор, пока он меня не отпустил. Я не видела, куда он ушел, потому что стояла на месте как вкопанная и не понимала, что происходит.

Придя в себя, Дарья побежала к тому месту, где она встретила молодых ребят, в надежде на их помощь. На ноже они не увидели крови, поэтому предположили, что Дарья все-таки не попала. Они обыскали окрестности, но не нашли ни мужчины, ни следов крови.

Дарья Агений

Дарья не помнила, как выглядел нападавший. Он не оставил на ней каких-либо следов. Поэтому Дарья не стала обращаться в полицию и утром поехала на вокзал, чтобы поменять билет и уехать домой в тот же день.

– Я боялась находиться в Туапсе, потому что мужчина знал, где я остановилась. После возвращения в Москву я проходила курс с психологом, и вроде все начало налаживаться и забываться. Через месяц ко мне приехали оперативники. Они сказали, что я чуть не убила человека.

Мужчина, напавший на Дарью, знал, в каком хостеле она остановилась. Он также знал, что она из Москвы. Позже оперативники сказали Дарье, что, если бы она не поменяла билет назад в тот же день, ее бы не нашли. Затем Дарью увезли в Туапсе, и началось следствие, которое длится уже пять месяцев.

– Мой следователь молодая женщина. Я уверена, что сотрудники полиции мне верят и прекрасно понимают, кто в этой ситуации прав, а кто виноват. Мне сказали, что следовало обратиться в полицию первой: кто написал заявление первым, тот и прав. Но почему-то мне кажется, что, если бы я написала заявление первой, вряд ли бы что-то изменилось. Во-первых, я не помню, как выглядел мужчина. Во-вторых, он меня в итоге не изнасиловал. Я уверена, они даже не стали бы его искать. А если я бы еще сказала, что защищалась ножичком, то вряд ли бы следствие обернулось каким-то другим образом. Они все равно арестовали бы меня.

На опознании Дарья увидела напавшего на нее мужчину. Это оказался житель Туапсе 38-летний Игорь Сторожев. Дарья знает о нем лишь то, что у него есть жена и маленький ребенок.

В тот день Дарья все-таки попала в Игоря один раз и задела кишечник. Именно поэтому травма классифицируется как тяжелый вред здоровью. В таких случаях в полицию обращаются медики, поэтому Сторожеву в любом случае пришлось бы объяснять полиции, откуда у него ножевое ранение. И у него другая версия событий.

– Он говорит, что к нему подошла девушка и спросила, где здесь можно переночевать, – говорит Дарья. – И тут уже есть несостыковка: я знала, где ночевать, и мои вещи уже были в хостеле. По его версии, он предложил девушке проводить ее до ближнего хостела, и она согласилась. По дороге он начал читать ей стихи Есенина. Когда они дошли до хостела, девушка сказал, что ей пора. Но мужчина хотел продолжить читать ей стихи и взял её за руку. Она начала кричать, и он ушел домой. А по дороге понял, что у него боль в животе.

Дарья Агений

Из ситуации, в которую попала Дарья, нет легкого выхода: либо не сопротивляться и позволить насильнику сделать то, что он задумал, либо защищать себя всеми доступными способами и, возможно, оказаться на скамье подсудимых. Доказать попытку изнасилования крайне сложно, особенно если насильник не успел оставить каких-либо следов на жертве.

– К сожалению, у нас закон не регламентирует, что делать правоохранительным органам, когда при попытке изнасилования на потерпевшей не остается каких-либо следов, – говорит адвокат Дарьи Евгений Саломатов. – Я считаю, что в ходе расследования мы получили достаточно доказательств того, что попытка изнасилования была. Но пока правоохранительные органы никак не реагируют на эти доказательства.

Если по заявлению Дарьи о попытке изнасилования все же будет возбуждено уголовное дело, появляется другой риск – переквалификация дела на статью о превышении мер необходимой обороны. Эта статья Уголовного кодекса значительно легче, так как она предусматривает лишение свободы до одного года или же исправительные работы. Евгений Саломатов уверен, что и по этой статье Дарью невозможно осудить, так как она не превысила меру необходимой обороны. В ее ситуации она использовала единственную возможность себя защитить.

– Мы консультировались с инструктором по самообороне. Он дал нам заключение о том, что Дарья поступила правильно. Иных возможностей защититься у нее не было. Действия, которые предпринимал в отношении нее нападавший, были намного тяжелее, чем то, что она ему причинила. Последствия от его действий могли быть намного тяжелее. Это не дело, когда закон встает на сторону преступника, а не на сторону жертвы. И нужно вносить изменения в законодательство, которые будут защищать женщин, которые подверглись попытке изнасилования. К сожалению, сейчас в законе большой пробел по данному вопросу.

По мнению адвоката Алексея Паршина, который занимается защитой «самооборонщиц» и сейчас защищает сестер Хачатурян, рассказал Радио Свобода, что в российской судебной системе обороняющимся людям приходится самим доказывать свою невиновность.

– Презумпция невиновности у нас не работает, – говорит Паршин. – Она только задекларирована на бумаге. Зачастую работа защиты состоит в том, чтобы и доказать невиновность человека и опротестовать все доказательства со стороны обвинения. Есть еще одна характерная деталь в делах о самообороне. Очень часто люди, которые оказались в ситуации необходимой обороны, – это не профессиональные преступники. Это обычные люди, которые спасли свою жизнь, свое здоровье. А профессиональные преступники оказываются в роли жертв, и они знают, как себя вести, что говорить, что делать. Обычные люди, как правило, сами все рассказывают, ничего не скрывая и не скрываясь, вызывают скорую, полицию. Это очень удобная фигура для следствия. Поэтому ничего удивительного, что таких людей очень часто осуждают. Они верят следователям, верят оперативникам, а в итоге оказываются на скамье подсудимых с тяжкими и особо тяжкими статьями.

По словам адвоката, жертвы насилия оказываются на скамье подсудимых также из-за того, что правоохранительная система заточена на осуждение. Она редко дает ход назад, освобождая человека от уголовной ответственности или переквалифицируя дела на менее тяжкие статьи. Следователи боятся, что их обвинят, что они взяли взятку за прекращение дела или переквалификацию.

– Более того, им выгодно посылать дело в суд по более тяжкой статье, они улучшают и повышают статистику, получают «звездочки», повышения, премии и т. д. А там суд пускай разбирается. Но суд не разбирается, судя по статистике – меньше 1% оправдательных приговоров. Попасть в этот 1% достаточно тяжело. Порочность системы ещё и в том, что в ней суд, как правило, ощущает себя частью правоохранительных органов и борцом с преступностью вместо беспристрастного, непредвзятого рассмотрения дела. Суды, как правило, подходят к таким делам достаточно формально.

Людей осуждают, наказывают. Статья о превышении мер необходимой обороны достаточно редко применяется. Как правило, ее применяет суд в тех случаях, когда необходимо пойти на компромисс, чтобы не выносить оправдательный приговор. Например, человек находился «под стражей».

Если его оправдать, многие в этой цепочке, которая привела к привлечению к уголовной ответственности: следователь, руководитель следователя, прокурор, который утверждал обвинительное заключение, – все звенья этой цепочки могут быть наказаны за то, что они привлекли человека к уголовной ответственности. Судья в этом случае идет на компромисс, покрывая «огрехи» предварительного следствия и прокуратуры. Статья по превышению самообороны служит разменной монетой. Человеку дают какой-то небольшой условный срок: вроде как осудили, и вроде человек в тюрьме не сидит.

Сооснователь «Проекта W: сети взаимопомощи женщин» Алена Попова создала петицию в поддержку Дарьи Агений. Сейчас эта петиция собрала уже более 120 тысяч подписей. По мнению Алены Поповой, государство совершенно не защищает жертв насилия и нередко настаивает на том, что жертва сама виновата. Это подвергает опасности большое количество женщин, которые могут стать жертвами сексуального насилия.

– Даша поступила абсолютно правильно: она оборонялась и не дала изнасиловать себя. Сейчас она находится в ужасном посттравматическом состоянии: вообще-то, все должны ее защищать, а государственная система заставляет ее чувствовать себя преступницей. Таким образом, государство разрушает ее психику, Дашину жизнь оно уже частично разрушило. Везде декларируется, что у нас существует поддержка различных ценностей. Есть прекрасная цитата президента о том, что в России особое отношение к женщинам. В чем выражается в данном случае «особое отношение»? То, что девушка оборонялась, а ее теперь хотят посадить? Это не первый случай, когда женщина защищала себя, а затем оказалась обвиняемой по делу. То есть государство защищает не ее, а насильника. У нас многие женщины сидят за самооборону. Потом государство признает их невиновными, как было с Галей Каторовой в Находке. Галя в итоге отсидела часть срока, потом ее признали невиновной.

Муж Галины Каторовой регулярно избивал ее. Однажды она защитилась ножом и убила мужа. В феврале 2018 года женщину приговорили к трем годам колонии, несмотря на наличие маленького ребенка. В мае суд признал ее невиновной.

Гораздо больше провела в колонии чемпионка России по пауэрлифтингу из Бийска Татьяна Андреева. За убийство знакомого, который, по ее словам, пытался ее изнасиловать, Андрееву приговорили к семи годам лишения свободы. Через четыре года ее освободили досрочно. Таких историй в России немало, и исход таких дел предугадать невозможно. Жертва в любой момент может превратиться в преступника.

Дарью Агений эта ситуация подтолкнула к идее создать проект помощи жертвам насилия. Частью этого проекта будет просвещение женщин о возможных способах самообороны и действиях, которые могут упростить дальнейшее разбирательство в полиции.

– Когда я попала в эту ситуацию, я не знала, что можно делать, а что нельзя, – говорит Дарья. – Я абсолютно не понимала, что мне делать. Этому не учат в школе: на ОБЖ нам просто говорили, что, если на вас нападают, кричите «пожар». Если бы я знала, что нужно сразу идти в полицию после того, как тебя пытались изнасиловать, возможно, это дело повернулось бы немного по-другому. Но теперь у меня проблемы. И я хочу объяснить, что делать в таких ситуациях. Для этого я связалась с Центром «Сестры», с бесплатной юридической помощью жертвам насилия, я нашла хорошую компанию, которая занимается самообороной. Если люди будут понимать, как можно защищаться во время нападения и после, то, возможно, таких ситуаций станет меньше.

Автор:  Алина Пинчук; Радио Свобода