Завинчивание гаек: осенне-зимний сезон

10 декабря 2018

2889

Завинчивание гаек: осенне-зимний сезон

Наша общественная жизнь — это театр, в котором спектакли меняются, но постановщиками и главными исполнителями остаются начальники всех уровней. Гражданам же отведены роли не только зрителей, но и жертв, поскольку актеры чувствуют себя все свободнее, а настроение у них явно ухудшается.

Уже почти забылся антикоррупционный сериал, в котором губернаторов и прочих чинов шумно тащили на расправу, а на экранах крупным планом показывали изъятые у них сокровища. В этом году на сцене совсем другие пьесы.

Все лето шел реформаторско-пенсионный спектакль, в котором двигателем сюжета была борьба хорошего с отличным — прижимистых министров и щедрого главы государства. И хотя зрелище имело, с точки зрения сценаристов, счастливый конец — победил Путин, и реформаторский план обогатился несколькими поблажками, — публика почему-то осталась недовольной.

Малоудачным был и сентябрьско-октябрьский спектакль, начавшийся с подпорченного избирателями единого дня голосования и увенчанный сольными выступлениями разнокалиберных чиновников, которые поочередно выходили зубоскалить над народом. Это тоже натолкнулось на непонимание зрителей. Шоу не спасло даже остроумие самой яркой его участницы Ольги Глацких, вернувшейся, наконец, из отпуска и объявившей, что добровольно с должности не уйдет, поскольку «совесть не позволяет». Вот не ценят люди простоту и откровенность.

Раздражение театральной администрации совершенно понятно. И нет ничего удивительного в новейших сценах, поставленных в ноябре—декабре, педагогическая задача которых — показать публике ее место, а также разъяснить ей, что гайки могут быть завинчены по любому поводу.

Сюжеты можно разделить на смешные, трагикомичные и драматичные.

Начнем с первых. История с британским гражданством телеагитатора Брилева именно такая. Ничего печального в том, что он по совместительству британец, по-моему, нет. Неверие наших агитаторов в собственную пропаганду — тоже вещь известная. Претензии по службе были маловероятны, поскольку он — важный чин, и ему дозволено то, что запрещено другим. По-настоящему забавен в этой истории только ее финал: Брилев, как ни в чем ни бывало интервьюирующий премьера Медведева. Впрочем, даже этот сильный режиссерский ход не смог превратить пустое телевизионное мероприятие в нечто осмысленное.

По разряду более или менее смешного проходит и голосование за новые имена аэропортов, затеянное свыше, а потом свыше же переправленное и превращенное в дискуссию о философии и личных качествах Иммануила Канта. Замечу только, что полувековой давности китайская кампания «критики Линь Бяо и Конфуция» была поставлена несравнимо лучше и масштабнее.

К категории курьезного примыкает также обновление состава СПЧ и руководящих органов ОНФ — структур, которые вызывают, чтобы к ним прислушаться, только когда уже принятые решения совпадают с их советами. Правда, наша общественность отнеслась к этому пустяку как-то слишком серьезно и затеяла спор, может ли достойный человек пойти служить режиму и остаться при этом достойным. Самую занятную рекомендацию изложил один весьма известный человек, которого из вежливости не назову: пусть, мол, достойный человек отдельно вычислит вред от своего присоединения к режиму и отдельно пользу, а затем уже действует в зависимости от того, положительной или отрицательной окажется сумма. Какую именно технику надо использовать для этой бухгалтерской процедуры, указано не было.

Остальные новинки сезона гораздо менее смешны.

Трагикомичным является преследование Александра Сокурова и его фонда, начатое по образцу дела Кирилла Серебренникова и его коллег, а затем прекращенное отмашкой с самого верха. Специального интереса заслуживает просьба петербургского градоначальника «проверить данный факт на предмет наличия провокационных действий против знаменитого режиссера и драматурга». Безнаказанность ложных доносчиков и лиц, ответственных за неправосудные приговоры, является у нас железным правилом, не знающим исключений. Машина наказаний просто не сможет работать, если они там станут думать, что чем-то рискуют. Рад буду ошибиться, но сомневаюсь, что будет создан реальный прецедент.

Потому что на сегодня осознанным прецедентом является приговор к длительному аресту 77-летнего Льва Пономарева за давний перепост призыва к несогласованному мирному митингу в поддержку фигурантов дел «Сети» и «Нового величия».

Надеюсь, его все-таки освободят досрочно, но сигнал-то уже послан. Гайки завинчиваются еще сильнее. Публичные протесты против всего, что власти принимают всерьез, будут пресекаться и караться, от кого бы они ни исходили.

Даже лояльнейшей КПРФ только что под нелепым предлогом запретилимитинг в Южно-Сахалинске против гипотетической отдачи японцам двух островов Курильской гряды. Никакого решения насчет островов еще нет, и не факт, что оно будет, но попытки хотя бы кротко пискнуть по этому деликатному поводу заблокированы заранее.

В том же ряду борьба с рэперами и другими музыкантами. На этом фронте каждый день новости. Вот, скажем, свежее описание техники срыва клубного концерта в Воронеже группы IC3PEAK. Если группа нежелательна, то заранее ясно, что повод помешать ей выступить найдут наверняка — ну, например, безо всяких проверок обнаружив неполадки в клубном буфете. У этого запретительного балагана есть и комическая сторона, но не у каждого такие богатые запасы юмора.

И уж полностью лишена комизма подготовка к показательному процессу над украинскими моряками, захваченными в Керченском проливе. Не надо быть украинофилом, чтобы понимать, что военнослужащие, выполнявшие приказ, одетые в форму и шедшие под флагом своей страны — это военнопленные, а пленных не сажают в тюрьму и не судят. Но вот посадили и обещают судить. Под арест собираются отправить даже симферопольского адвоката Эмиля Курбединова, который защищал командира одного из украинских катеров. Вменяют, разумеется, не это, а внезапно обнаруженный пост пятилетней давности.

Сцены нынешнего осенне-зимнего сезона можно перечислять и дальше. Все они, несмешные и смешные, одинаково абсурдны. Некоторые видят в них слабость режима, его возврат к позднесоветским упадочным практикам и, соответственно, примету скорого распада.

Не уверен, что это так. Советский режим развалился из-за того, что утратил контроль не только над умами, но и над экономикой, финансами и заметной частью собственной бюрократии. А то, что происходит сегодня, — это «всего лишь» отказ от борьбы за умы. Система прямо кокетничает своей непопулярностью и не ищет не то что любви, но даже уважения, которое еще недавно ставила так высоко. Теперь — лишь бы боялись.