Откуда берутся серийные убийцы. Операция «Упырь»: как ловили харцызского душителя

03 ноября 2018

1589

Откуда берутся серийные убийцы. Операция «Упырь»: как ловили харцызского душителя

Краткое содержание первой части: с 2006 по 2009 год под Киевом орудовал сексуальный маньяк Юрий Кузьменко (13 доказанных убийств, 206 предполагаемых). Как отмечают в издании «Заборона», в процессе его поисков в Украине начала зарождаться уникальная криминалистическая школа, в которую вошли следователи, эксперты-криминалисты, медики и психологи.

В тот вечер старшеклассница Ася была без очков. Когда она выскочила из маршрутки в поселке Орджоникидзе (окраина Макеевки, Донецкая область) и поплелась в горку по улице Энгельса, мало что видела. Накрапывал осенний дождик, было темно и холодно. Натягивая капюшон, услышала всплеск. «Подумала, что собака», – вспоминает Ася Ж. (имя изменено). Это был маньяк.

Он набросил на шею девочки (через капюшон) петлю и поволок за собой – как на поводке. На пустырь. В какой-то момент она начала терять сознание. Дяденька ослабил удавку. Девочка, пока могла, лепетала какую-то белиберду про день рожденья дедушки, просила отпустить, рвалась, дралась и плакала. Маньяку нравилось.

Когда не нравилось, бил и затягивал удавку. Девочка теряла сознание. В какой-то миг она в очередной раз отключилась, и преступник, поглумившись над телом (дьявольские подробности опустим) бросил ее на пустыре, полагая, что жертва мертва. Снял украшения, вытряхнул из одежды мобильный. Посмотрел на остывающее тело. Еще раз посмотрел. Ушел.

Парадокс человеческой судьбы: 15-летнюю Асю постигло довольно редкое несчастье – оказаться в руках маньяка. И в то же время чудесная случайность – выжить. Несовместимых с жизнью травм не было: сотрясение мозга, перелом носа, выбитые зубы и множество гематом.

Через несколько дней в ее палате появился следователь. Долго расспрашивал о том, как выглядел обидчик. Но все, что запомнила Ася, – вязаный свитер и джинсы. На вопрос о лице долго пыталась вспомнить, описать, но общий вывод неутешительный: «обычное лицо». В тот осенний вечер Ася была без очков…

Родственники, учителя и друзья поддерживали ее как умели. Одноклассникам очень хотелось, чтоб она поскорее вернулась к учебе – на контрольных у отличницы Аси списывал весь класс. Вскоре все вроде бы начало возвращаться на круги своя. Но только вот жить Асе было страшно. Время от времени на улице ей мерещился маньяк.

И еще: какой-то незнакомец иногда молчал в трубку.

Как искали

Местные правоохранители догадывались, с кем имеют дело. Нападение на Асю Ж. произошло осенью 2010-го года. Она стала жертвой так называемого харцызского маньяка, орудовавшего в тех краях с 1999-го по 2010-й. По самым скромным оценкам, харцызский (он же иловайский) душитель убил и изнасиловал 25 девочек и женщин в возрасте от 15 до 39 лет.

Но на тот момент, когда с Асей стряслось горе, милиция еще не знала о масштабах деятельности маньяка. Хотя и, повторимся, догадывалась.

В процессе выборочного опроса жителей Харцызска, Иловайска и Макеевки оперативникам удалось отыскать и разговорить 39-летнюю Валентину Г., с которой 10 лет назад произошел крайне неприятный случай.

Поздно вечером в Харцызске какой-то мужчина накинул ей на шею петлю. Поволок в парк. Изнасилования не получилось. Женщине удалось втянуть преступника в разговор. Мужичок излил душу, рассказал историю о какой-то Юле, которая его сильно обидела. Рассказ длился несколько часов. Под утро нападавший исчез через дырку в заборе. В милицию Валентина Г. не обращалась.

Общение экспертов с выжившей жертвой харцизского маньяка Валентиной Г., которой удалось спастись, «заболтав» убийцу. Фото из архива Юрия Ирхина.

Описания преступника со слов Валентины Г. и Аси Ж. во многом совпадали, несмотря на то, что между этими событиями – промежуток в 10 лет. Даже бежевый свитер фигурировал в двух рассказах. Но главная, пожалуй, зацепка, – кожаная удавка. Так следователям удалось обнаружить еще одну выжившую жертву.

Затем долго искали «плохую Юлю». Проштудировали биографии всех подходящих по возрасту харцызских, макеевских и иловайских Юль. И наткнулись на старый «висяк». Примерно тогда же, когда было совершено нападение на Валентину Г., была зверски убита некая 16-летняя Юля Г. Голое тело обнаружили утром в парке. Характер издевательств наводил на мысль о ритуальном изнасиловании и мести. Простите за деталь: преступник вогнал во влагалище жертвы каблук женской туфельки.

Впоследствии версия следователей подтвердилась – Юля Г. была первой жертвой харцызского душителя. Сторожиха на кладбище рассказывала, что на Юлину могилу часто приходил какой-то молодой человек. Плакал, разговаривал…

Круг подозреваемых

Постепенно правоохранители начали объединять убийства и изнасилования разных лет в одну серию. Это была кропотливая работа. В Донецкой области такие преступления никогда не были редкостью. Чтобы из нескольких сотен нераскрытых преступлений выдернуть несколько эпизодов и доказать (именно – доказать), что это звенья одной цепи, понадобилось время.

Криминалисты руководствовались особой методологией, разработанной в 2009-2010 годах. В те годы в Киеве, в стенах Государственного научно-исследовательского криминалистического центра (ГНИКЦ) состоялось несколько научно-практических конференций и круглых столов, в ходе которых представители разных сфер знания начали разрабатывать уникальную методику вычисления серийных убийц. Разработки тех лет и позволили поймать васильковского маньяка Юрия Кузьменко.

Методология, помимо прочего, дает возможность по почерку преступления предположить, идет ли речь о цепочке убийств или о случайном эпизоде. На языке экспертов это звучит так: определение маркеров серийности при расследовании убийств.

Криминалист-психолог, полковник Юрий Ирхин вспоминает о харцызском деле: «Вначале отобрали девять эпизодов, объединенных биологическими следами, оставленными убийцей. Потом к ним добавилось еще четыре, уже без биологии». Постепенно был очерчен ареал охоты серийника: Харцизск, Иловайск, Макеевка, Амвросиевка.

Обнаружена важная деталь: в деятельности маньяка был значительный перерыв – с 2002 по 2009 год. «Это очень странно, – комментирует Ирхин. – Маньяк же не останавливается, он постоянно голод испытывает». Логичный вывод: преступник менял место жительства. Возможно, сидел в тюрьме. Пройдет два года и ответ найдется: ездил на заработки в Москву.

Карта ареала охоты харцызского маньяка в руках криминалиста. Фото из архива Юрия Ирхина.

Криминалисты уже могли предположить возраст преступника (около сорока), его род деятельности (временные, подсобные работы), был составлен предварительный психологический портрет. И тем не менее, круг «потенциально подозреваемых» оказался огромен. «Это очень густонаселенный регион, там найти человека крайне сложно, – говорит Ирхин. – В какой-то момент у нас скопилось 18 тысяч (!) карточек мужчин с пробами слюны для ДНК-анализа. Чтобы их проверить, пришлось бы остановить все ДНК-лаборатории в стране на два года. Но такой возможности не было».

Пока донецкие оперативники и следователи прочесывали пригородные промзоны, киевские эксперты решили доработать методику расследования.

Очень упрощенно можно сказать, что она состоит из двух скрижалей: количественной и качественной. Качественные исследования – это глубинные интервью, изучение ситуации «методом включенного наблюдения», фокус-группы. Словом, все те знания, которые можно задокументировать, облечь в термины – но не в цифры. А вот количественные исследования предполагают сбор и обработку больших массивов данных. Это цифры, цифры и еще раз цифры.

В идеале должно быть так: на основании работы с конкретными делами, конкретными преступниками выявляются определенные критерии (маркеры), позволяющие составить психологический портрет убийцы. Дальше эти маркеры накладываются на большую базу данных (уголовных дел), подвергаются разным видам математического анализа и выводятся закономерности.

Исследователи мечтали создать специальную компьютерную программу, чтобы следователь вносил данные в компьютер и получал пошаговую стратегию дальнейших действий.

Следователи старой школы при расследовании убийств пользовались таблицами Видонова. Советский и российский криминалист Леонид Видонов (1927-2016) посвятил жизнь изучению следовых картин убийств и определению того, что означает тот или иной оставленный преступником след. Его труд – классика криминалистики, но «работают» таблицы Видонова не всегда. Они попросту устарели: меняется психология толпы, жизнь улицы. Да и повадки преступников в разных регионах различны.

Профессор криминалистики Донецкого юридического института МВД Украины Алексей Одерий и доктор медицинских наук, психиатр Владислав Седнев выявили слабые места в старых таблицах. Психолог-криминалист Юрий Ирхин составил десятки психологических портретов (с тех пор он в шутку называет себя ведущим маньяковедом-портретологом).

Пытаясь усовершенствовать таблицы Видонова, следователь по особо важным делам Главного следственного управления МВД Украины Руслан Сушко отобрал две тысячи дел и провел десятки глубинных интервью со своими украинскими коллегами.

По ходу работы над методикой возникали проблемы как с первой скрижалью (качественной), так и со второй (количественной). У следователей была сравнительно небольшая выборка находящихся под рукой убийц. Подобные преступления, к счастью, случаются не так уж часто, а доступ к телам пойманных маньяков по понятным причинам довольно ограничен. Вторая проблема: недостаток математических извилин. Все-таки криминалисты – это, как правило, люди с юридическим, то есть гуманитарным образованием.

Когда теоретики натолкнулись на очередную сложность, появился математик. Его привел в коллектив Сушко.

Мы к вам, профессор

Когда поиски харцызского маньяка начали превращаться в научную задачу, следователь по особо важным делам Руслан Сушко готовился получить очередное звание – полковника. Тот момент он вспоминает с ухмылкой:

– Нужны были показатели. Вызывает меня начальник, спрашивает, знаю ли я, что в Киеве, на Гонгадзе, двойное убийство. Готовое, говорит, дело. Спрашивает, не хочу ли я его закрыть? Конечно, хочу…

Все наши встречи Руслан Николаевич назначает на летних террасах. Садится так, чтобы просматривался поток пешеходов. Иногда отвлекается, приглядывается к кому-то.

– М-да. Суть дела: в ночь с 29-го на 30 января, за неделю до свадьбы, убиты молодожены. Жених – на лестничной площадке, забит арматуриной – крючком, которым батарея к стене крепится. Невеста – в квартире. Нанесены десятки ударов ножом и топором. По характеру ранений – похоже на пытки. Это был ее топорик, она туризмом и альпинизмом увлекалось, топор был частью снаряжения. Палец отрублен, на котором обручальное кольцо было. Редкой, кстати, работы. Перстни молодожены специально ювелиру заказывали. Очень быстро местные опера вышли на двух идиотов, которые во всем сознались. Были найдены похищенные вещи… Короче, доказательной базы выше крыши.

– Ограбление?

– Да. Девушка была кандидатом физико-математических наук, криптографом. Незадолго до всех этих событий она получила европейский грант на какие-то исследования. А один из бандитов знал об этом, он был вхож в их семью, он даже должен был стать свидетелем на свадьбе. Ну и вот. Двое сознаются, раскаиваются. Все нормально. Но тут я со своим счастьем. Слушаю, слушаю – не верю. Не получается! Почему? Во-первых, кровь. Вся кухня в кровище, а в комнатах – чисто. Если б этот идиот, как он рассказывает, вначале зарубил девушку, а потом полез бы вещи искать, он растаскал бы кровь по всей квартире. Во-вторых, люстра.

Сушко бросает взгляд на висящий на террасе светильник и продолжает:

– Люстра: шнурок и стеклянный полукупол. Край полукупола надбит, как бы очерплен. Спрашиваю бандита: что это было? Он рассказывает, что топором махал – задел. У него рост метр восемьдесят девять и у меня метр восемьдесят девять. Я беру топор, махаю-махаю – ну никак у меня не получается. Если задену – разнесу, а вот так – не выходит. Набираю мужиков разного роста – и вот у одного (рост метр шестьдесят два) красиво так получается. Вывод?

– Третий?

– Да.

– Нашли?

– А как же. Оперуполномоченный подольского райуправления. Он у них был за главного, они его считали большим начальником.

– В подольском райуправлении такие оперуполномоченные?

– Он там два месяца проработал, до этого был инспектором в водной милиции. Участвовал в схеме распространения наркоты. Это была довольно серьезная организация, состоявшая из работников правоохранительных органов, из разных подразделений. Наш герой у них считался мелкой сошкой. Хотел продвинуться и создал что-то типа своей бригады: два этих идиота и водитель – шебутной такой парень, наркоман. Они потеряли партию амфетаминов, с них требовали деньги и они ничего лучше не придумали…

Сушко может часами рассказывать об этом деле – о надбитой люстре, рубленой дырке в холодильнике, о пирамиде ментов-наркодилеров и нюансах алиби оперуполномоченного. Но все это к методике вычисления маньяков отношения не имеет. Важно, в данном случае, другое: во время расследования Сушко познакомился с отцом убитой девушки – профессором Института прикладного системного анализа (подразделение Киевского политеха), доктором технических наук Валерием Даниловым.

Выпускник КПИ Сушко (у него два высших образования – первое техническое, второе юридическое) нашел общий язык с профессором. Сдружился. Рассказал Валерию Яковлевичу о своей работе – о проблемах создания методики поиска убийц. Начал советоваться.

В итоге следователь Сушко познакомил математика Данилова со своими коллегами-криминалистами. Психолог Ирхин хорошо помнит встречу с профессором:

– Я ему сказал: Яковлевич, работы много, очень много. И учти: тебе за нее никто платить не будет. Возьмешься?

Яковлевич взялся. О том, насколько психологически тяжело было Данилову, можно лишь догадываться. Прошли годы, но он до сих пор не хочет вспоминать те дни. Нам так и не удалось уговорить его дать интервью.

Часть работы Данилов проделал сам, часть предложил студентам в качестве курсовых заданий. Так появились первые алгоритмы обработки больших массивов криминалистической информации, на основе которых можно было бы создать ту самую компьютерную программу.

Но теперь не хватало данных. На сей раз проблема была в «качественной» скрижали. Профессор криминалистики Алексей Одерий настаивал на необходимости глубинных интервью с живыми маньяками.

Молчание ягнят

Идея превратить одного маньяка в инструмент поиска другого возникла не под впечатлением фильма «Молчание ягнят». Американский триллер вышел на экраны в 1991 году. А за пять лет до этого культурного события подобный сценарий родился в голове обычного советского юноши, служившего в армии, в конвойных войсках.

Лето 1986 года, город Невинномысск (Ставропольский край), зал суда. За решеткой ударник коммунистического труда, заслуженный учитель РСФСР, директор туристического клуба Чергид (сокращение от «Через горы и долины») Анатолий Сливко.

Анатолий Емельянович с 1964 по 1985 год вешал, растягивал на веревках, поджаривал и насиловал своих учеников. Доказано семь убийств. Всего преступлений было гораздо больше. Мальчиков, терявших сознание в начале пыток и терявших память, учитель реанимировал и не убивал. Потенциальным жертвам педагог рассказывал, что пишет книгу о возможностях человека, предлагал принять участие в секретном эксперименте, заманивал в лес и «экспериментировал».

Чтобы жители Невинномысска не разорвали учителя-маньяка, к зданию суда пришлось подтянуть войска. На конвойных кричали, в них плевали, их проклинали. Характер преступлений подсудимого и атмосфера в зале произвели тяжелое впечатление на одного из солдат.

Возможно, мысль о том, что он защищает не просто маньяка, а «ценный научный материал» сыграла роль психологической самозащиты. Как бы там ни было, тот случай предопределил дальнейшую судьбу конвойного – им был будущий профессор криминалистики Донецкого юридического института МВД Украины Алексей Одерий.

Для полноценного (длительного) общения с заключенными серийными убийцами требовалось множество согласований между структурами министерства. Реализовать эту идею помогло руководство Государственного научно-исследовательского криминалистического центра и личное содействие начальника Главного следственного управления МВД генерала Василия Фаринника.

Оперативное совещание в кабинете начальника Харцызского городского отдела Главного управления МВД Украины в Донецкой области Максима Кириндясова (во главе стола). Фото из архива Юрия Ирхина.

Наконец, осенью 2010 года синий микроавтобус Фольксваген выехал из Киева. Экипаж: водитель, замдиректора ГНИКЦ Андрей Коструб, психолог-криминалист Юрий Ирхин, следователь Руслан Сушко и следователь Николай Моренец. В Харькове в машину подсела психолог-криминалист Алла Тимошенко, в Донецке – профессор Одерий и доктор медицинских наук Владислав Седнев.

Задач было две. Первая: объехать места преступлений харцызского душителя. Вторая: заглянуть в души маньяков. В бездну. Сделать выводы.

В дороге

– Такой экспедиции еще никогда не было, – вспоминает полковник Андрей Коструб. – Никогда.

Уникальность мероприятия заключалась прежде всего в том, что над одной научно-практической задачей ежедневно, на протяжении нескольких месяцев работали представители разных сфер знания: криминалисты-практики, криминалисты-теоретики, медики и психологи.

Чувствуется, что Коструб говорит о тех днях с удовольствием. Как и остальные участники поездки. Одерий рассказывает об интеллектуальном наслаждении: «Мы тряслись в дороге, кто-то бросал мысль, Сушко, как практик, тут же говорил, что это херня, и закипала дискуссия. И так всю дорогу».

Но интереснее всего слушать Сушко:

– Было прекрасное октябрьское утро. Машина нас по домам пособирала. Я замариновал кастрюлю мяса, погрузил мангальчик. Меня ж как практика взяли. Вот я, как практик, и замариновал… А погода, я ж говорю, прекрасная. В обед выбирали место покрасивее, сворачивали с дороги, жарили шашлыки. Это было главное развлечение. Еще помню, в Житомире один раз в музей сходили. Этот, как его, космонавтики, имени Сергея Павловича Королева.

– Это в Житомире сидел маньяк Оноприенко?

Руслан Николаевич кивает, заказывает эспрессо без сахара, вертит в руках чашечку, вглядывается в черноту горького напитка, затем смотрит куда-то вдаль, как бы пытаясь оторваться от повседневности:

– Вообще техническое обеспечение, спасибо Андрею Кострубу, было прекрасное. Экспертная служба – весьма богатая. Это тебе не следствие задроченное. Шутка ли – с нами едет сам замдиректора ГНИКЦ. Встречали хорошо. Ужинали… Коллектив единомышленников, перманентная дискуссия… Ну, и случаи разные. Собаку спасли.

– Собаку?

– Как-то ночевали где-то под Донецком в каком-то мотеле на какой-то бензоколонке. Поужинали. Двое ученых захотели пиво. Львовское. А какое ж еще пить в Донецке? Ну, мы и отправились его искать. Долго шли, долго искали…

– Нашли?

– А как же. Львовское. И уже на обратном пути встретили собаку. Здоровая псина, дворовая, но на овчарку похожа. Бежит по дороге, по разделительной. А за ней на несколько метров цепь болтается. Ну мы, как криминалисты, решили ее ловить.

– Поймали?

– Один из ученых упал на нее, скомандовал «сидеть», собака перепугалась и села. Так мы с ней и подружились. Привели в мотель, покормили, поселили в коридоре. Ну и разошлись спать. А у нее, оказывается, клаустрофобия. Ночью метаться начала, какие-то вазы побила, картины почему-то попадали. Утром администратор пришла ругаться. Но мне повезло. Я жил в номере с Моренцем, который особого участия в застольях не принимал, рано ложился и о собаке не знал. Когда администратор пришла, я был в ванной. Весь гнев принял на себя Моренец, который не мог понять, что происходит. Короче, все обошлось.

– А что с собакой?

– Отдали в хорошие руки. Она на заправке быстро освоилась. На второй день уже, смотрю, бегает за заправщиком, помогает заправлять… Хороший пес, добрый. Я б домой забрал. Но у нас было впереди много научной работы…

В поле

На первом этапе криминалисты объехали все известные места преступлений харцызского маньяка. Начали со следственных экспериментов возле дома культуры в Иловайске, где много лет назад была убита 16-летняя Юлия – предполагаемая возлюбленная маньяка. Посмотреть на работу следователей собралась толпа зевак. Сушко вспоминает, что кто-то из них выкрикнул следователям: «Ребят, удачи!»

Пройдет больше двух лет и Сушко убедится: кричал тот самый маньяк.

Сушко и некоторые другие участники экспедиции крикуна запомнили, но чем именно он им запомнился, сказать не могут. На уточняющий вопрос, какой это был человек, Руслан Николаевич отвечает:

– А никакой. Средних лет, среднего роста, среднего телосложения. Лицо? Обычное лицо… Никакой.

Научная группа ознакомилась с результатами деятельности донецких следователей. Сушко морщится:

– С одной стороны работа была проведена колоссальная, тут ничего не скажешь. Но и накосячили. Например, читаю: «Мужчина на кладбище прибывал в основном пешком». Что значит «в основном»? А не «в основном»?

– Это человек, который плакал на могиле у Юли?

– Конечно.

– А была версия, что это маньяк?

– Конечно. Или вот съемку похорон одной из жертв провалили…

– То есть полагали, что маньяк мог посещать похороны жертв?

– Конечно. Он и посещал, я уверен. Но это ж донецкие милиционеры, они тогда на особом положении были, на них даже кричать нельзя было. Но как-то сработались.

Помощь научной группе в работе и в налаживании отношений с донецкими коллегами оказал тогдашний начальник Главного управления внутренних дел Донецка Юрий Седнев – родной брат одного из участников экспедиции, психиатра Владислава Седнева.

На всех членов группы произвела впечатление встреча с Асей:

– Очень конструктивный, разумный ребенок, – вспоминает Сушко. – Такая, знаете, отличница. На фоне шахтерского поселка – белая ворона. Рисует, стихи пишет… Она тогда без очков была. Пришлось искать по запаху.

– В смысле?

– Она запах запомнила, но какой – описать не могла. Кто-то предположил, что так пахнет тюрьма. Вполне возможно, что маньяк недавно освободился или работает в каком-нибудь СИЗО.

Криминалисты организовали Асе экскурсию по местным изоляторам временного содержания. Безрезультатно.

Изо дня в день участники прорабатывали новые версии. «Каждый из нас хотел поймать этого негодяя, все мы выкладывались по полной», – говорит Сушко.

После того как группа детально изучила следовую картину и почерк серийника, начался второй этап – объезд тюрем: к поискам харцызского маньяка подключили других маньяков. Назвали операцию «Упырь».

– Такой экспедиции еще никогда не было, – повторяет замдиректора ГНИКЦ полковник Андрей Коструб. – Никогда.

Участники научной группы возле Житомирского учреждения исполнения наказаний, слева направо: психолог-криминалист Юрий Ирхин, профессор криминалистики Алексей Одерий, представитель учреждения, следователь Николай Моренец, психиатр Владислав Седнев. Фото из архива Юрия Ирхина.

Операция «Упырь»

Группа провела в дороге 45 дней. Синий фольксваген объехал десятки украинских тюрем, где содержатся пожизненники. Криминалисты провели глубинные интервью с 48-ю убийцами, из них 20 – классические сексуальные маньяки – серийные убийцы, на счету каждого из которых не менее 10 жертв. Психолог Ирхин не раскрывает всех секретов того, как удавалось наладить контакт с преступниками. Но удавалось.

Сравнительно недавно пойманный «васильковский маньяк» Юрий Кузьменко по прозвищу Элвис(13 доказанных убийств, 206 предполагаемых жертв) пытался даже помочь старым знакомым – следователю Сушко и психологу Ирхину. Узнав, что его персоной заинтересовались ученые, Кузьменко обронил: «Может, вы мне обо мне же и расскажете?»

Пологовский маньяк Сергей Ткач (36 доказанных убийств, 106 предполагаемых жертв) тоже был рад общению с «коллегами». Дело в том, что Ткач не только «убийца-эксперт», но и по образованию техник-криминалист. Он в свое время учился в Новосибирской спецшколе милиции (не окончил), затем работал в Кемеровском РОВД криминалистом. Впрочем, толку от него было не много. Полковник Коструб вспоминает о беседах с Ткачом с некоторым раздражением: «Он входил в роль актера, пытался показать, какой он крутой».

Общение экспертов с заключенным Юрием Кузьменко по прозвищу Элвис (13 доказанных убийств, 206 предполагаемых). Фото из архива Юрия Ирхина.

Заключенный Сергей Ткач (36 доказанных убийств, 106 предполагаемых жертв). Фото из архива Юрия Ирхина.

Были сложности и при общении с самым кровавым украинским убийцей Анатолием Оноприенко (1959-2013). На счету Оноприенко 52 доказанных убийства плюс десятки предполагаемых преступлений. Оноприенко – единственный, кто был признан клиническим шизофреником (но – вменяемым). «Он голоса слышал, – объясняет Ирхин, – была такая особенность, но контрольные функции сохранялись, он отдавал себе отчет в том, что делает».

Общение экспертов с заключенным Анатолием Оноприенко (52 доказанных убийства). Фото из архива Юрия Ирхина.

Поначалу Оноприенко поддерживал реноме шизофреника, развлекал собравшихся объяснением своей теории миллиарда пчел: «Если погибает одна пчела, их общее число можно считать неизменным…» И так далее.

Руки Анатолия Оноприенко. Фото из архива Юрия Ирхина.

Сушко вспоминает: «Я его слушал-слушал, потом понял – он теорию больших чисел излагает. Очень начитанный человек. Всю библиотеку в тюрьме перечитал. И есть у меня подозрение, что он был таким же шизофреником, как и мы с вами». Но и с Оноприенко в конечном итоге сработались. Сушко ухмыляется: «С душегубом скорешились».

Следователь Руслан Сушко

К каждому заключенному эксперты проявляли уважение, просили о помощи. Давали возможность ознакомиться с нюансами харцызского дела. Заключенный изучал материалы, делал при необходимости записи, размышлял над тем, как бы он действовал в той или иной ситуации и делился своими выводами с криминалистами.

«Идет в дождь, на расстоянии метров десять, дождичек следы смывает…» – говорил Кузьменко. «Влюбился в веревочку, это уже как часть тела, вообще думает о себе, что молодой пацан, подзаряжается, когда насилует», – делился Оноприенко. «Он импотент наполовину», – допускал Ткач.

Главная помощь маньяков в харцызском деле, по мнению Ирхина, заключалась в том, что они подтвердили: следствие на правильном пути. Психологический портрет был дополнен и отточен, что впоследствии позволило сузить круг подозреваемых.

Записки заключенных Анатолия Оноприенко и Сергея Ткача психологу-криминалисту Юрию Ирхину. Фото из архива Юрия Ирхина.

После экспедиции ее участники написали несколько научных работ. Была усовершенствована методика психологического портретирования. Ученые убедились в несостоятельности нескольких теорий. В частности, господствующая в американской школе точка зрения, согласно которой маньяк – это почти всегда психопат, по мнению Ирхина, безосновательна. «Маньяки, с которыми мы работали, оказались не психопатами, а социопатами, – говорит он и продолжает: – Версия о том, что у всех в детстве была психотравма, тоже не подтвердилась. Или вот, скажем, существует тест Леопольда Сонди, который, теоретически, позволяет выявить маниакальность. Но ни одного нашего маньяка тест Сонди не пробивает».

Несмотря на то, что у психологов и медиков появилось больше вопросов, чем ответов, для украинской криминалистики это был прорыв. Участники научной группы изучали психологию каждого персонажа и сопоставляли ее со следовой картиной, которую он оставлял после себя. «Весь смысл в том, – растолковывает Сушко, – чтобы вычислить, как психологические черты влияют на следовую картину, чтобы потом провернуть обратную процедуру: по следовой картине составить психологический портрет».

Об этом Сушко может рассказывать очень долго, прихлебывая свой эспрессо. Харцызское дело и научную экспедицию он помнит до мелочей.

Спрашиваю:

– Руслан Николаевич, а если оторваться от теории. Вот, скажем, какая деталь в следовой картине рассказывала что-то о психологии харцызского душителя?

– Да много всего. Самая яркая деталь – тело жертвы. Он его не прятал, а как бы напоказ выставлял, чтобы его с рассветом люди увидели. Думаю, что он не отдавал себе отчета в том, почему так поступает. У него, очевидно, была в этом психологическая потребность. Тела забрызгивал спермой, но в генитальный контакт не вступал… Потом, все жертвы друг на друга внешне похожи…

– Вам удалось понять, почему люди становятся маньяками? Ирхин говорит, что большинство из них не страдают психическими заболеваниями…

– Полностью здоровыми их назвать тоже нельзя… Понять? Среди наших собеседников был уникальный типец. Помню, на нем желтый шарф. Для тюрьмы деталь очень яркая. Речь его тоже запомнилась: исключительно интеллигентная.

На несколько секунд замолкает.

– Этот товарищ в 90-х в Новой Каховке вырывал у людей сердца и пожирал их. Спрашиваю: вкусно? Говорит, что не очень, жестковато. Так в чем дело? Его ответ дословно запомнил: «Понимаете, весь спектр испытываемых мною ощущений можно было бы, наверно, описать словом «кайф», но это не полный ответ. Я вам, говорит, очень рекомендую попробовать».

– Если при этом он и ему подобные нормальны, то возникает философский вопрос: они вообще люди?

Сушко отвечает не сразу:

– Смерти боятся. Самой по себе смерти.

– Экзистенциальный страх? Ну да, это вроде как сугубо человеческое качество. Значит, люди?

Следователь кивает.

Досадная ошибка

17 августа 2013 года, во время грозы, в Иловайске повесился 41-летний Владимир Куцененко. Ничем не примечательный мужчина: среднего роста, среднего телосложения, со средним образованием. Ранее не судимый. Лицо? Обычное. Случилось это после того, как он по настоянию участкового милиционера сдал слюну для ДНК-анализа.

Экспертиза установила: слюна принадлежит человеку, чьи «биологические материалы» обнаружены на нескольких телах и вещах девочек и женщин, убитых в период с 2002 по 2009 год в Харцызске и Иловайске. Эти же «материалы» маньяк оставил и на вещах Аси.

Круг подозреваемых сужался в несколько этапов. Благодаря собранным данным (качественным и количественным) было разработано 25 фильтров, через которые «процеживали» информацию о 20 тысячах подозреваемых.

– Это все происходило во время составления психологического портрета, – вспоминает Ирхин. – Из 20 тысяч вначале отобрали 500. Нормально – уже можно загружать лабораторию, но все же это была медленная работа. Затем из 500 выделили 80, наконец, – 20. И вот эта двадцатка выстрелила!

Чтобы развеять последние сомнения, криминалисты приняли решение провести эксгумацию тела для повторного исследования. Пробы стволовых клеток с затылка подтвердили: самоубийца был тем самым серийным убийцей. Участники научной группы уверены: именно этот человек кричал им возле дома культуры: «Ребят, удачи!»

В коридоре частного дома, где жил покойный с матерью, чувствовался неприятный запах. Во время беседы с матерью кто-то из следователей обратил на это внимание. Оказалось, что поскольку Вова часто бродил под дождем, его одежда не успевала просохнуть. И отдавала сыростью, гнильцой. Запах, который не удавалось описать Асе.

Страх наказания перевесил страх смерти? Такова официальная версия смерти маньяка. Деталей мы не узнаем. У криминалистов была целая программа, связанная с изучением жизни покойного, но планы перечеркнула война.

Что же методика? Методика определения маркеров серийности убийств осталась. В виде баз данных, компьютерных программ, учебных методичек и научных работ. Несколько раз она использовалась при расследовании конкретных преступлений. Но со сменой руководства МВД о ней забыли.

Прошлая наша публикация заканчивается словами Сушко о том, что начальство дало понять, будто проведенная работа – цитируем – «хуйня». В эти слова вкралась досадная ошибка. Вместо «дало понять», Руслан Николаевич произнес «сказало в глаза». Просил поправить. Выполняем просьбу, приводим дословную цитату:

– Почему не используется методика? Как бы это правильнее выразиться… Есть такой не юридический термин… Новое руководство сказало нам в глаза, что вся наша работа – хуйня.

P.S. 

Автор: Дмитрий Фионик; «Заборона»