Узники Кремля: семь кругов освобождения

31 марта 2017

1972

Узники Кремля: семь кругов освобождения

Количество украинских пленников на территории России и оккупированного Крыма растет, однако до сих пор не налажен даже механизм переговоров об их освобождении. В Украине до сих пор не существует системной стратегии эффективного противодействия России, кроме нот протеста МИД. Поэтому вопрос пленных и заключенных остается нерешенным. Это, в свою очередь, позволяет использовать его в политических целях или для пиара.

По состоянию на конец марта в российском плену находятся 44 гражданина Украины: примерно 15 - на территории РФ, еще 29 - в аннексированном Крыму. Кого-то преследуют за «экстремизм», кого-то - за «участие в чеченской войне», кого-то - за «терроризм», кого-то - за «диверсионную работу». Крымских татар, давление на которых в последнее время усилился, пытаются посадить в тюрьмы за проукраинские митинги трехлетней давности и за принадлежность, реальную или надуманную, международной политической партии «Хизб ут-Тахрир». Как известно, в 2003 году в России ее признали «террористической организацией» и запретили. В Украине таких ограничений не было.

«Увеличивается количество граждан, задержанных нелегитимными российскими органами в Крыму по обвинению в терроризме, экстремизме и диверсионной деятельности, - прокомментировала Тижню ситуацию пресс-секретарь МИД Марьяна Беца. - 29 граждан Украины пока удерживают в Крыму. Но цифра может быть больше, ведь получать информацию из аннексированного полуострова крайне сложно, поскольку это наша территория, хотя и оккупированная, поэтому МИД не имеет там внешних представительств. А въехать туда с миссией нам не позволяет государство-оккупант.

Также она не позволяет въезд международных миссий, которые осуществляли бы независимый мониторинг прав человека. На полуострове сейчас постоянно фиксируются исчезновения, аресты, пытки. В общем, происходят все возможные нарушения. А пик цинизма оккупационных властей - преследование адвокатов и правозащитников в Крыму. Можно констатировать, что на полуострове только усиливаются репрессии в отношении этнических украинцев и крымских татар. Что касается России, то там и дальше удерживают 15 граждан Украины. Это заложники агрессивной политики РФ в отношении нашего государства. И Москва использует их как элемент торга для преследования своих политических целей».

Несмотря на работу, которую ведут украинское внешнеполитическое ведомство, Министерство юстиции и ряд других госструктур, вопрос освобождения этих людей остается достаточно сложным. В прошлом году из российского плена вернулось пятеро украинцев. После оглашения приговора власти РФ обменяла Надежду Савченко на российских спецназовцев Александра Александрова и Евгения Ерофеева, а Геннадия Афанасьева и Юрия Солошенко - на организаторов «Народного совета Бессарабии» украинцев Елену Глищинскую и Виталия Диденко.

Кроме того, в начале лета из Крыма сбежал обвиняемый то ли в экстремизме, то ли в разжигании ненависти Юрий Ильченко. И в конце ноября в Украину вернулся Хайсер Джемилев, сын Мустафы Джемилева, лидера крымскотатарского народа, который фактически отбыл «наказание» в РФ. В то же время в России появились новые обвиняемые, так называемые диверсанты, бывшие военные, которые якобы готовили подрывы критических для инфраструктуры Крыма объектов. Кремль отказывается выдавать на обмен уже осужденных граждан Украины, в частности Олега Сенцова, Николая Карпюка, Станислава Клыха. Ситуация последнего осложнена тем, что в российском плену у мужчины начались психические расстройства. Однако власть государства-агрессора на это не обращает внимания.

«Работа по освобождению украинцев ведется ежедневно. Но не все происходит публично. Ведь есть аспект тихой дипломатии, где мы с другими компетентными органами, скажем, Минюстом и СБУ, работаем, чтобы освободить людей. И стараемся делать это незаметно, чтобы не сорвать переговоры. В прошлом году РФ освободила четырех наших граждан. И это произошло накануне продления санкций против нее. Здесь прослеживается определенная логика: если Москва видит перспективу определенных выгод для себя, то может согласиться на уступки. Пока о конкретных обменах речь не идет. Но мы работаем», - заверили в МИД.

Альтернатива Минску

Если говорить о конкретике, то МИД регулярно публикует ноты протеста и требует освободить незаконно удерживаемых украинцев. Кроме того, вопрос освобождения политзаключенных поднимают ходе двусторонних встреч и в формате трехсторонней контактной группы. Также тема преследования украинцев звучит на постоянных советах ОБСЕ, в Комитете министров Совета Европы, в рамках ООН и тому подобное. Впрочем, кажется, эти методы на Россию не действуют. К тому же Украина имеет более сотни людей, находящихся в плену у ОРДиЛО: как военных, так и гражданских.

И над их освобождением тоже необходимо работать. Но, как упрекают правозащитники, формат Минска и здесь оказывается не слишком действенным. Причин называют несколько. Одна из основных - политизация процесса возвращения украинцев. Использование Москвой, а иногда и Киевом, пленных и политзаключенных в своих интересах. Помочь этому могло бы создание отдельной гуманитарной переговорной площадки, как уверяют в правозащитных организациях.

«Сегодня, кроме Минска, нет другого формата, который поднимал бы вопрос возвращения пленных или незаконно задержанных. Но Минск не работает, - рассказала Тижню представитель Медийной инициативы за права человека Мария Томак. - Он непрозрачный, непонятный с точки зрения международного гуманитарного права и даже в политическом смысле.

Никто не знает, как происходит обмен, на каких условиях, кто определяет людей для него. Тем более, что последний раз украинских граждан меняли девять месяцев назад. Еще был Джемилев, но он не обменян, он отбыл наказание. Важный для нас вопрос - это формат обмена, который охватывал бы всех граждан Украины: задержанных или лишенных свободы в связи с конфликтом на Востоке и в Крыму, и военных, и гражданских. К тому же, наконец, должен заработать еще один важный компонент - соблюдение международного гуманитарного права. То есть, должен быть определен статус задержанных, обращение с ними, процесс обмена и т.д.».

«В конфликте на Донбассе отсутствует вообще какой-либо статус людей, которых удерживают стороны. Непонятно, военнопленные это или нет. Ведь ни в Украине, ни в РФ, ни в ОРДиЛО они не пользуются гарантиями международного гуманитарного права. Это фактически объекты, а не субъекты процесса переговоров по обмену. Нам даже известны факты, когда людей вносили в списки на обмен и обменивали, несмотря на их желание», - добавляет Дарья Свиридова из Украинского Хельсинского союза по правам человека.

«Да, у нас существует формат коммуникации в Минске, он касается вопросов Донбасса. Но нет площадки по Крыму и политзаключенным. То есть вообще никакого формата переговоров по этой проблеме. Да, можно говорить о нежелании России организовать площадку, но такое намерение должна иметь и Украина», - констатирует она.

Стоит отметить, что сейчас в пределах минских переговоров существует гуманитарная группа, которая занимается в том числе и вопросами обменов. Но в ней присутствует политическая составляющая. К тому же, когда представители этой группы пытаются заговорить о Крыме или политзаключенных, они наталкиваются на сопротивление РФ. Мол, парафия переговоров - только то, что касается Донбасса. Альтернативой могло бы стать создание отдельной переговорной площадки параллельно с Минском. Тем более, что необходимость введения такого формата по Крыму отметил и Европарламент в своей резолюции, принятой 16 марта.

«Новые переговоры не должны проходить в таком непрозрачном виде, как предыдущие. То есть, если на новой площадке появятся те же люди, это будет неконструктивно, - объясняет Томак. - Идея в том, что для нового формата не обязательно отказываться от минских переговоров и вызвать политическую турбулентность. Сейчас сложность состоит в следующем: если заключенные из ОРДиЛО возвращаются через политические переговоры, то вернуть того же Сенцова или Кольченко можно только через их помилование Путиным.

Даже если Украина не признает решений квази-судов. То есть политзаключенных нельзя просто привезти на границу и обменять. Да, может быть применен механизм условно-досрочного освобождения, но все равно кратчайший путь - помилование. Гуманитарная переговорная площадка, о котором мы говорим, могла бы облегчить процесс. Но следует понимать, что хотя бы на этапе создания нужно привлекать очень серьезных авторитетов в гуманитарной сфере - масштаба Кофи Аннана. То есть идея не в том, чтобы лишить минский процесс шанса на эффективность. Это можно делать параллельно, не отказываясь от Минска».

Международный вооруженный конфликт

Для решения этого вопроса правозащитники недавно подготовили концепт стратегии, который теоретически облегчил бы работу по освобождению политзаключенных и пленных. Правозащитники предлагают вывести вопрос обменов и освобождений исключительно в гуманитарную сферу. Кроме того, предложено создать Национальное справочное бюро, в которое компетентные органы, например СБУ или ГПУ, вносили бы данные по заключенных и пленных.

Это позволило бы систематизировать уже имеющуюся информацию и помогло бы родственникам оперативно получать данные о своих родных: их местонахождение, статус, состояние здоровья, возможные судебные процессы и тому подобное. Отдельно правозащитники отмечают необходимость признать войну на Донбассе не «антитеррористической операцией», а международным вооруженным конфликтом. Это, в свою очередь, в конце концов определит юридический статус военных и гражданских, содержащихся на территории самопровозглашенных «республик».

«У государства может быть куча аргументов, почему не надо признавать международный вооруженный конфликт. Но от его непризнания война никуда не исчезнет. К тому же есть международные органы, которые не сегодня - завтра это признают. И вопрос в том, будут ли привлекать они Украину к ответственности за несоблюдение позитивных обязательств в отношении своих граждан в условиях вооруженного конфликта. Что она сделала, чтобы защитить права своих граждан?

Ведь, если государство не контролирует определенную часть территории, это не снимает с него обязанности защищать своих граждан. Нельзя принять закон и сказать, что за все события, допустим, в Крыму, ответственна только Россия. Так не бывает. Решение ЕСПЧ - тому подтверждение. Скажем, дело «Мозырь против Молдовы» о конфликте в Приднестровье. ЕСПЧ прямо сказал: «Если вы не контролируете эту территорию, это не значит, что вы можете ничего не делать», - говорит Свиридова.

Она добавляет, что на международной арене Украина постоянно подчеркивает: война в Донбассе продолжается из-за РФ, которая финансирует террористов, фактически оккупировала часть Востока и осуществляет там эффективный контроль. Но на национальном уровне этот конфликт до сих пор не признан международным.

«В свое время подготовили законопроект об оккупированных территориях. Но был негативный сигнал от Порошенко. Анонсировали, что вместо соответствующего закона будет закон о деоккупации. Каким образом одно заменяет другое в этом случае, не известно. Но создается впечатление, будто, назвав происходящее на Донбассе международным вооруженным конфликтом, Украина объявит России войну. На самом деле это не тождественные понятия», - отмечает Томак.

Правозащитники добавляют, что уже сейчас Украина могла бы задействовать Женевские конвенции и использовать международные нормы гуманитарного права, показав таким образом миру, что конфликт действительно является международным, а не внутренним, как это пытается представить Россия. К тому же в вопросе международных судов государство могло бы минимизировать будущие потери. Ведь, как указано выше, никто не снимает с нее ответственность перед гражданами.

«Начнем с пленных, которых содержим мы: русских или украинцев, воевавших на стороне врага. Покажем миру: мы признаем этот конфликт и то, что РФ - агрессор, который контролирует наши территории. И мы требуем от нее и мира, чтобы Россия тоже выполняла свои обязательства. Это вопрос времени - когда нас привлекут к ответственности. И мы должны сделать все, чтобы минимизировать последствия своих возможных нарушений. То есть должно быть надлежащее обращение с пленными, переговоры по украинцам в плену, коммуникация по этому поводу с агрессором», - убеждает Свиридова.

Единый центр решений

В течение трех лет, фактически с момента появления политических заключенных, семьи задержанных жалуются на отсутствие ответственного. То есть человека или органа власти, которые занимались бы вопросом преследуемых украинцев и координировали работу по их освобождению. Осенью прошлого года при МИД создали общественную платформу, объединяющую разные ОО и внешнеполитическое ведомство в этом вопросе. Но сделанного оказалось недостаточно. Участники встреч жалуются на их нерегулярность и отсутствие представителей других ведомств, что может нивелировать неплохую изначально идею.

«В свое время было обращение к президенту, секретарю СНБО, министру Павлу Климкину, под которым подписались родственники заключенных, правозащитники и нардепы. Но нас проигнорировали. И тут два варианта: либо это не доносится до главы государства, или это сознательная политика. Мол, «Нет ответственного - нет проблем». Сейчас властные структуры перебрасывают ответственность друг на друга.

Скажем, СБУ говорит, что занимается только узниками в ОРДиЛО, а вопрос политических - это в Минюст. Но каким образом оно к этому причастно? Оно может разве что направить ходатайство об отбывании наказания в Украине. А тем временем Кольченко якобы гражданин РФ, Сенцов - тоже. К тому же на такие запросы Москва не отвечает. Та же история и с МИД. Какое отношение оно имеет к Крыму? Там 29 человек находится, но Крым - это Украина. И МИД там не присутствует», - жалуется Томак.

«У нас есть сотрудничество с политическим департаментом и департаментом диппредставительств в МИД, на уровне которых мы обсуждаем вопросы помощи политзаключенным. Но это адвокационная площадка, цель которой - поставить вопрос на международном уровне. Это не решает правовых проблем. Есть коммуникация с правоохранительными органами.

Это ГПУ и прокуратура Крыма, которые расследуют факты незаконного лишения свободы. Но это сбор доказательств нарушений, а не освобождение людей. Есть коммуникация с омбудсменом. Однако он не занимается обменом. Валерия Лутковская может только обращаться к своей коллеге Татьяне Москальковой о посещении мест отбывания наказания. Когда происходил один визит, Лутковская увидела нескольких политзаключенных. И, я так понимаю, это тоже было условие РФ.

Есть также коммуникация с Минюстом по узникам, которых незаконно вывозят из Крыма. Но общая проблема в том, что нет координации между этими структурами. Бывает, одна из них ожидает информацию, чтобы начать работу, а соответствующие данные уже давно у другой. Так не должно быть», - рассказывает Свиридова.

Правозащитники отмечают, что ни одна из государственных структур не против создания такого координационного центра. В поддержку этого, например, высказывалась та же СБУ. Впрочем, за эти три года дальше разговоров дело не продвинулось. А платформа при МИД - это не та организация, которая действует постоянно.

«Судя по всему, нужно решение Порошенко или его администрации. В каком виде это будет (на базе министерства, оперативного штаба или при СБУ), вопрос второстепенный. При МИД все очень парадно, встречи раз в три месяца. Да, там периодически можно решать текущие вопросы, министр дает поручение департаментам что-то делать. То есть это как межведомственное совещание в пределах одного министерства», - замечает Томак.

Сейчас можно констатировать, что проделанной работой мы обязаны отдельным лицам в каждой властной структуре, которые занимаются вопросом заключенных по политическим мотивам или пленных в ОРДиЛО. В то же время - и это подчеркивают правозащитники - в Украине до сих пор не существует системной стратегии эффективного противодействия России, кроме нот протеста. Поэтому вопрос пленных и заключенных остается нерешенным. Это, в свою очередь, позволяет использовать его в политических целях или для пиара.

Станислав Козлюк, опубликовано в издании Тиждень.UA

Перевод: Аргумент