Киллеры с Лубянки

26 апреля 2018

264

Киллеры с Лубянки

Для подобных «благородных» целей за штаты официальных сотрудников официальной структуры ФСБ были выведены специально созданные «группы ликвидации», которые имеют различное неофициальное название – от обыкновенных «боевых групп» до «групп быстрого реагирования» и «групп особого назначения» и в непосредственные полномочия которых входит так называемая «физическая изоляция» («ликвидация», «зачистка») не только тех лиц кого российские спецслужбы (помимо самой ФСБ, СВР и то что прежде называлось ГРУ) считают «предателями», «политическими оппонентами», прочими «неугодными», а также «личными врагами» существующего высшего российского руководства.

Хотя, основываясь на собственных познаниях в обозначенной области, берусь обоснованно утверждать, что подобные нигде официально не числящиеся спецформирования профессиональных «чистильщиков», действующих в интересах российских спецслужб практически по всему мира были созданы и действуют гораздо раньше, как минимум, начиная с начала 1997-го года. Может возникнуть вопрос, а на чём основаны мои столь крамольные заявления? Постараюсь наглядно пояснить.

Одной из подобных иллюстраций может служить моя история контактов и взаимоотношений с одним из моих бывшим подчинённым по глубоко залегендированной шпионской группы, в прежние годы (между концом 1991 и началом 1995 годов) тайно действовавшей на территории независимой Латвии в интересах российской ФСБ. Звали этого подчинённого “Свен” (смею сразу же заверить возможных пессимистов и лиц, относящихся к моим словам с большим недоверием, что как и недавно упоминавшийся в публикациях “Гордон”, “Свен” являлся также вполне конкретным реально существующим персонажем). Вернее, это был его оперативный псевдоним, под которым он фигурировал в совершенно секретных документах – всевозможных отчётах и справках ФСБ. Как и я, “Свен” вплоть до самого последнего дня до ликвидации КГБ в Латвии, являлся старшим оперативным уполномоченным «конторы». Который затем продолжил активно негласно работать в интересах той российской спецслужбы, которая в дальнейшем трансформировалось в то, что сейчас принято называть ФСБ.

Ниже привожу фрагменты из своих ранних «мемуаров», написанных ещё в 2007-м году, в то время, что мне пришлось болтаться в Новой Зеландии. Итак:

“...В следующий раз в Россию меня занесла нелёгкая в начале января 1997 года. Спрашивается, с какого-такого перепуга я туда потащился? Ну как же, бывшие «коллеги» из “внешней контрразведки” ФСБ, полковник Андрей Зиборов, в частности, вновь клятвенно заверяли помочь мне в разрешении всех моих текущих проблем. И я, как типичный лох, поверил в их обещания даже несмотря на то, что ранее, в течение почти 4-х лет они «кормили» меня точно такими же «завтраками», а затем, после того как я «послал их подальше», в качестве отместки и своего рода “профилактики”, руками их же «негласных помощников» в латвийской полиции, даже «организовали» мне показательный арест. Тем не менее, я решил ещё раз попробовать довериться им, фактически наступив на те же «грабли», что и прежде. К тому же, у меня просто не было никакого другого выбора.

Маниакально подозрительные «товарищи» из “внешней контрразведки” ФСБ, уже было напрочь отчаявшиеся увидеть меня когда-либо, с явным нетерпением поджидали меня в Москве. Они даже и не пытались скрыть своего удовольствия, что им всё-таки посчастливилось вытащить меня из-за «бугра», что они смогли побудить меня вернуться в Россию, а не остаться на Западе. Мой старый «приятель» - Геннадий, подчинённый Зиборова, несмотря на поздний воскресный вечер, специально примчался накоротке встретиться со мной на Лубянку, где у входа в магазин “Детский мир” он вручил мне ключи от их “кукушки” (конспиративной квартиры), в которой мне приходилось неоднократно останавливаться в прежние годы, в ходе моих регулярных визитов в российскую столицу. Типичная “конспиративная квартира”, судя по моим ранним «изысканиям» и проверкам, напичканная всякой «смешной» техникой подслушивания-подглядывания, представлявшая собой стандартную трёхкомнатку-«распашонку» в обычном жилом доме (на последнем, 9-м этаже), находилась поблизости со станцией метро “Киевская”, что буквально в двух шагах от гостиницы “Рэдиссон-Славянская” и была расположена по адресу: улица Бережковская Набережная дом №-8, кв. №-64 (телефон: 244-28-15).

После напрасно убитого времени, впустую потраченного Зиборовым и его коллегами на изощрённые, но вместе с тем совершенно бессмысленные ежедневные допросы, которые проходили на этой “кукушке”, а также постоянного пребывания под достаточно грамотно организованной слежкой, выставленной за мной (признаюсь, “расколол” я их не сразу, только на третий день после того, как они взяли меня под наблюдение – не зря, видимо, “бригады Николай Николаевича” именно московской “наружки”, испокон веков, с уважением считались одними из лучших во всем мире даже среди «перегруженных опытом» американских и британских шпионов), затем мои бывшие “кураторы” в разговорах, как бы между прочим, то и дело стали вспоминать о “Свене”. Таким образом, всячески побуждая меня, Зиборов фактически настойчиво рекомендовал мне возобновить контакт со “Свеном” в Москве. В «исполнении» Зиборова всё звучало чуть-ли не так, что “Свен” прямо-таки сидел и ждал того момента когда я ему позвоню. Расчёт тут, судя по всему, был сделан на то, что “Свену”, как моему старому и верному «другу» и как лицу, кому я прежде доверял многие свои тайны, посчастливится “расколоть” меня, выведать то, что ФСБ-шники так тшетно пытались вытянуть у меня ранее, лично встречаясь со мной в Москве.

Я не стал откладывать дело в долгий ящик, видя весь этот дешевый «спектакль», который творился вокруг и который «деятели» из ФСБ так бездарно пытались разыгрывать передо мной. В общем, как мне и было «заботливо присоветовано», я связался со “Свеном” прямо из ФСБ-шной “кукушки”, несомненно, находящегося под контролем телефона. Как можно было заранее и предположить, “Свен” ничем иным и не занимался, как с нетерпением дожидался моего звонка. Интересно, как оказалось, он буквально «только что» срочно по каким-то «неотложным делам» прибыл из Риги в Москву. “Свен” тут же пригласил меня приехать и увидеться «на его территории», в другой, как я также уже отчётливо осознавал, являвшейся ещё одной ФСБ-шной “конспиративной квартире”, которая располагалась на втором этаже в предназначавшейся под снос пятиэтажной «хрущевке» по адресу: улица Профсоюзная, дом № -29/1, кв. №-71 (телефон: 120-3713).

Та «тёплая» встреча состоялась 15-го января 1997 года. Увидев меня, “Свен” прямо с порога чуть ли не бросился мне на шею от «неимоверной радости». Выражаемые им столь явно «бурные эмиции» и неимоверная «искренность» были насквозь фальшивыми и совершенно не натуральными, так как в общей сложности проработав вместе со “Свеном” более 12-ти лет - сначала в «конторе», а затем и в интересах российских спецслужб в Латвии, - я прежде хорошо изучил его личность, характер и манеру поведения. Равно как и прекрасно понимал, когда “Свен” ведёт себя естественно, а когда он «играет». Тем не менее, я решил выслушать “Свена”, посмотреть как он будет «развивать ситуацию», что он будет пытаться выпытывать? Тем более, что приехал я в Россию с единственной целью – попытаться решить свои проблемы, связанные с возможностью найти место где смогу жить в будущем, рассчитывая в этом на определённое содействие и твердое обещание, предоставленное мне от имени высшего руководства ФСБ.

Последовавшее «продолжение» и то неимоверное «радушие», которое “Свен” всячески пытался продемонстрировать мне тогда, наоборот заставили меня собраться морально, ожидая какой подвох или подлянку мой бывший «соратник» приготовил мне на этот раз. И так мы начали нашу «душевную» беседу. В дебюте которой “Свен” «откровенно» поведал как он был «по-настоящему шокирован» после того, как впервые узнал о моём неожиданном исчезновении из Латвии, из-под продолжавшегося на протяжении последних почти полгода (с начала июня и по конец ноября 1996 года) нескончаемого 24-часового домашнего ареста. Как известно, осуществлявшегося «крутыми спецами» из подразделения по борьбе с терроризмом “Оmega” Полиции безопасности Латвийской Республики.

Занятно, что непрекращая ни на минуту поначалу натурально трещать о том, как это «здорово» и «замечательно», что мне всё-таки удалось ускользнуть от латвийских спецслужб, “Свен” тут же забросал меня целой кучей вопросов, связанных с обстоятельствами моего «невероятного» побега, а также относительно моих дальнейших передвижений по Европе.

Большая часть из которых были проверочными. Они сразу же резанули мне слух, даже несмотря на то, что “Свен” действительно приложил максимум своих «артистических» и личностных психологических способностей для того, чтобы весь его «интерес» звучал как можно более «непринужденно» и «естественно». В общем, по ходу столь «задушевного» разговора я понял, что “Свен” элементарно пытался «прокачать» меня на предмет возможной измены. Тем не менее, “Свену” не всегда удавалось удачно играть его роль и выполнить те задачи по выяснению вопросов, которые перед ним были поставлены, как вскоре полностью подтвердилось, ставшими теперь его основными “оперативными контролёрами” из “управления внешней контрразведки” российской ФСБ – Зиборовым и “Cо”.

Во всяком случае, несколько раз по ходу того нашего столь «непринужденного» разговора “Свен” сам достаточно капитально “засветился” и допустил несколько серьёзных промашек, невольно разгласив информацию, которую он никоим образом знать не мог, разве что он не находился на личном постоянном контакте с Зиборовым. Кстати, я так прямо и поинтересовался у “Свена” по поводу того, знаком ли он с такими «гениями» из “внешней контрразведки” ФСБ, как Зиборов, Геннадий, Круглов и Дряхлов? Моментальный негативный ответ “Свена” о том, что он якобы впервые слышит эти имена и фамилии, стал основной его ошибкой и явной ложью.

Дело в том, что немного позже, уже когда я стал временно жить в этой же “кукушке”, в которой обитал и сам “Свен”, так «радушно» пристроенный упомянутыми «деятелями» из ФСБ под его постоянный надзор, под благовидным предлогом «домашней приборки», мне несколько раз удалось провести тщательный негласный осмотр «апартаментов» “Свена” в Москве. Так вот именно там мне на глаза попались несколько весьма прелюбопытных «вещиц» и документов.

Случилось так что одним из существенных “проколов” “Свена”, когда он так пылко пытался убедить меня, что ни разу в жизни не встречался ни с кем из сотрудников “управления внешней контрразведки” ФСБ, была информация почерпнутая мною из электронной памяти достаточно мудрёного, по своей конструкции и некими удивительными «техническими возможностями» (с учётом периода времени, когда всё это происходило), телефона-«номероопределителя», который был установлен в квартире “Свена” в Москве. Как раз оттуда мне и удалось почерпнуть круг лиц, с кем “Свен”, в ту пору, поддерживал наиболее тесные контакты. Видимо по «чистому стечению обстоятельств», не иначе, среди прочих номеров телефонов, с кем “Свен” регулярно созванивался, числились ранее прекрасно известные мне самому «координаты» двух служебных (224-7450 и 244-7319), так и домашнего телефонов Зиборова (264-0294) в Москве. А также номер той «уютной» ФСБ-шной “кукушки”, что была расположена на Бережковской Набережной (240-2815). Интересно, что немного погодя, поймав удобный момент и тайно получив доступ к основному «меню» личной электронной записной книжки “Свена”, мне и там удалось без особого труда обнаружить все указанные номера Зиборова. А также других «оперов» из всё того же подразделения российской “внешней контрразведки”. Как-то, Круглова (224-7386), Геннадия (924-1221) и даже Дряхлова (233-0236).

Как бы то ни было, но в течение не только той встречи, которая состоялась 15-го января 1997, но и слегка позднее, “Свен” категорически отрицал наличие у него каких бы то ни было, даже самых «невинных», контактов с представителями из прежде хорошо мне самому знакомому “управления внешней контрразведки” ФСБ России. Причём, каждый раз, когда речь у нас с ним впоследствии хотя бы косвенно заходила на эту тему, “Свен” всегда весьма настойчиво всячески стремился убедить меня, что он ни разу в жизни не встречался ни с кем из упомянутых лиц.

Между тем, мы продолжали нашу неимоверно «содержательную» и «откровенную» беседу, в ходе которой, насколько я понимаю, в основные задачи “Свена” входило по-максимуму попытаться распотрошить, размягчить меня относительно характера и основ моих прежних контактов с рядом сотрудников Полиции безопасности Латвии в 1995-96 годах. Было совершенно очевидно, что “Свен” до такой степени был зациклен на данном вопросе, жёстко заинструктированный своими “кураторами” из ФСБ, что явно сам того не замечая, либо просто не осознавая, допускал элементарные, для опера, ошибки ещё и ещё - постоянно. Так, очередной его грубой оплошностью являлась его «необыкновенная осведомлённость» относительно нескольких фактов, которые он не мог знать никак. Разве что, опять-таки, не был предварительно поставлен в известность особо заинтересованными в получении желаемого результата любой ценой «умниками» из «конторы». Например, одним таким проколом являлись его «поразительные познания» о том, что прежде чем прибыть в Москву, в течение почти месяца, в декабре 1996 года, я был вынужден провести на Кипре. Пикантная тонкость в данном случае заключалась в том что, в соответствии с “легендой”, которую я тогда вполне уверенно «исполнил» всё тому же “Свену”, в Россию я приехал из Германии. Иными словами, Кипр вообще никаким боком не всплывал во время моего повествования. Тем не менее, используя для данных целей различные предлоги и как ему, вероятно, казалось, «умные» и вполне логичные “ассоциативные методы”, “Свен” неоднократно настойчиво старался вытянуть меня на обсуждение «кипрской тематики». В ход тут пошли такие наивные, рассчитанные на абсолютных кретинов трюки, как упоминание о Кипре, как о единственном (в ту пору) государстве, куда российским гражданам не требовалось оформлять въездную визу, а также «прозрачные» намёки на то, что “...на рождественские и новогодние праздники у «новых русских», в последнее время, стало очень популярно ездить на Кипр…” “…Ты знаешь, наверно, что сейчас все богатые люди отдыхают на Кипре…”, - буквально так звучала последняя тщетная попытка “Свена” хоть чем-то пробудить во мне интерес обсуждать обозначенную тему.

Следующем непростительным промахом “Свена” и явной недооценкой моих умственных способностей, стали его дилетантские расспросы относительно «претензий» ко мне со стороны латвийских властей и, в особенности, его исключительная осведомлённость тем обстоятельством, что против меня в стенах тамошней Полиции безопасности было открыто и велось совершенно секретное “дело оперативной разработки”, как на российского шпиона.

Как уже описывал ранее, впервые подобные сведения обо мне появились в Латвии в первой половине 1993 года, после предательства моего подчиненного –“Гордона”, преднамеренно допустившего “утечку” информации в другую латвийскую спецслужбу - оперативный отдел Службы Безопасности Сейма (парламента), через одного из своих агентов, в тот период времени, являвшегося кадровым офицером-оперативником названной спецслужбы. Причём, сведения эти были исключительно «на оперативном уровне» - не были известны публично. Тогда, правда, путём неимоверных усилий, через имевшихся у меня самого в высшем руководстве Службы безопасности Сейма, мне удалось локализовать опасную ситуацию, дезавуировав агентурные сведения информатора “Гордона” как «недостоверные».

Характерно, что как свидетельствовали дальнейшие события, на поверку, “Гордон” оказался на редкость злопамятным и вовсе не собирался успокаиваться. Так как по прошествии двух лет, уже после моего ареста в Латвии по обвинению в якобы «незаконном хранении огнестрельного оружия», в апреле 1995 года, и формально открытого уголовного дела, как стало понятно вскоре, в действительности, специально «организованного» и подстроенного мне, в качестве «показательной меры наказания», невероятно «заботливыми» сволочами из ФСБ за мой отказ продолжать уродоваться на них в Латвии и рисковать собственной жизнью, это был снова “Гордон”, кто опять-таки через того же своего информатора и другого «стукача» российских спецслужб – “ЕШ”, продолжал мстить мне. Как бы то ни было, но в мае 1995 года, встретившись как-то с одним из моих проверенных “негласных источников” из числа высшего руководства латвийской полиции, я был предусмотрительно поставлен в известность, что на недавнем тайном оперативном совещании, на котором присутствовали практически все крупные начальники подразделений местных спецслужб и министерства внутренних дел республики, это был именно “ЕШ”, кто открыто заявил, что: “...в следующий раз я сделаю все, чтобы посадить Карпичкова надолго - по обвинению в шпионаже в пользу России...”

Так вот, невероятно, но факт - “Свен” был в курсе мельчайших подробностей всех описанных выше вещей (о которых он, вообще-то знать никак не мог, за исключением, разве что его “кураторы” из ФСБ быстренько не подсуетились), но и, как стало понятно, был также полностью осведомлён о многих деталях той суперсекретной “разработки”, которая была заведена в стенах Полиции безопасности Латвии против меня. Занятно, что при этом “Свен” пространно ссылался на свои личные “неограниченные агентурные возможности” и «надёжные позиции», которыми он якобы располагал среди кадрового состава сотрудников ПБ. В частности, вещая о самом “досье”, которое было заведено на меня Управлением контрразведки Полиции безопасности, “Свен” особо подчёркивал, что у него имеются «железные выходы», на шефа этого «бюро» полковника-лейтенанта Андриса Ярошевского, через кого “Свен” был практически стопроцентно уверен, он мог получить негласный доступ ко всем секретным материалам, имевшимся в деле. Выслушав откровения “Свена”, у меня тогда сложилось достаточно устойчивое мнение, что даже если принять во внимание его обычное хвастовство и постоянную тягу выдать желаемое за действительное, тем не менее, имелось более чем “достаточно оснований полагать”, что далеко не все было в порядке внутри самой Полиции безопасности. И чтo там “капитально течёт”, к тому же, как минимум, одновременно сразу в нескольких местах.

Примечательно, что уже в самом конце той «знаменательной» встречи “Свен” неожиданно предложил мне перебраться жить к нему. Прекрасно помня слова, очевидно, снова исключительно «по стечению обстоятельств», высказанные мне буквально накануне Зиборовым, настоятельно рекомендовавшим законтачить со “Свеном” кто, «не исключено», может помочь и с временным местом жительства, я согласился. Во всяком случае, для меня не осталось никаких сомнений в том, что бывшие “контролёры” из “управления внешней контрразведки” ФСБ таким нехитрым способом рассчитывали держать меня под постоянным пристальным надзором их кадрового “офицера активного резерва глубокого прикрытия”, каковым, как стало понятно чуть погодя, к тому времени уже являлся “Свен”.

Как бы то ни было, но со второй половины января 1997 года я стал обитать в «апартаментах» “Свена” в Москве, что на улице Профсоюзная. Всё казенное внутреннее убранство в двухкомнатной, порядком запущенной и обставленной обшарпанной мебелью а-ля стиля “хей, Славяне!”, квартире однозначно указывало на то, что «жилище» является типичной “базовой кукушкой” ФСБ. Во всяком случае, в ней вообще не имелось никаких «излишеств» свидетельствовавших на то, что кроме “Свена”, во время его «вахтовых» приездов в Москву, там ещё кто-либо останавливался или проживал. Не было там и никаких персональных вещей, идентифицировавших, что “Свен” по-настоящему осел в этой квартире давно и обосновался основательно. Даже несмотря на то, как он всячески пытался меня уверить в обратном. Как раз наоборот, всё в этом, на самом деле, однозначно убогом жилье больше напоминало полузаброшенную хибару – дешёвый «мотель» со стандартным «набором» минимума самых необходимых в повседневном обиходе предметов. Тем не менее, в моей тупиковой ситуации не приходилось быть особо привередливым, так что пришлось довольствоваться тем что было.

Следующая, сразу же невольно бросившаяся мне в глаза, деталь относительно ежедневного поведения и распорядка дня “Свена” заключалась в том, что несмотря на все его неоднократные ранние утверждения, что он до сих пор так якобы и продолжал занимать пост руководителя службы коммерческой безопасности в латвийско-российской «нефтяной» компании “ХХХХХХ” и был почти постоянно «чрезвычайно занят», тем не менее, на поверку открылось, вся его «работа» заключалась лишь в том, что большинство своего времени, он проводил днями напролёт натурально валяясь на диване в квартире, периодически созванивался с кем-то по телефону, и лишь изредка куда-то наведывался, пропадая в неизвестном направлении, как правило, эпизодически отлучаясь на 5-7 часов. Хотя, каждый раз при этом, с многозначительным видом, стараясь заверить меня в том, как он «усердно трудится», встречается с «солидными и уважаемыми людьми», а также всячески пытаясь замотивировать своё отсутствие как будто бы до сих пор выполнением «серьёзных обязанностей» и вовлеченностью в «бурную бизнес активность». Между тем, вовсе не показался мне тогда “Свен” человеком, кто вообще где-либо служит. Во всяком случае, официально. Просто потому, что не был он похож на индивидуала, кто каждый день, к определённому времени, уходит на работу и возвращается с неё. Не имелось у “Свена” никаких рутинных деловых обязанностей и прочее.

Справедливости ради, у меня времени тогда было ещё больше – я просто был вынужден сидеть и ждать, всё ещё наивно продолжая верить в те обещания, которые мне были даны Зиборовым и его коллегами из “внешней контрразведки” со ссылками на самое высшее руководство ФСБ, помочь мне с трудоустройством и местом жительства на Кипре, или в какой ещё либо стране нашего выбора. В общем, однажды оставшись в квартире один, после того, как “Свен” отъехал на какую-то «важную стрелку», я решил сантиметр за сантиметром тщательно осмотреть, провести самый настоящий секретный обыск в этом странном «жилище». Результаты которого не просто сильно озадачили и поразили меня, но и коренным образом заставили пересмотреть своё отношение к самому “Свену”. Включая и о том, за кого он пытался себя выдавать, явно втёмную «играя» со мной, натурально водя за нос, обманывая меня. То, что “Свен”, к тому времени, продолжал негласно и весьма активно сотрудничать с теми же самыми, в недалёком прошлом, и моими “контролёрами” из “управления внешней контррразведки” (УКРОПа) ФСБ России, являясь их секретным информатором в Латвии, таких сомнений у меня в ту пору уже больше не оставалось. Это было просто очевидно – в его “линии поведения” со мной, характере его непроходящих интересов, постоянно задаваемых им вопросах – буквально во всём. Да и, помимо всего прочего, не зря ведь ФСБ-шники, поначалу так усердно «работавшие» со мной сразу же по моему приезду в Москву, в начале 1997 года, затем так настойчиво принялись «рекомендовать» и всячески «укатывать» меня законтачить как раз со “Свеном”, и только с ним. Как стало понятно, основной задачей которого являлось продолжать держать меня под плотным надзором ФСБ.

Тем не менее, после завершения своего неофициального «изучения», проведенного в тайном жилище “Свена” в Москве, как мне представляется, вполне обоснованно, я изменил своё прежнее мнение в отношении “Свена” и стал считать его гораздо более коварным, изворотливым и по-настоящему опасным. Что же мне удалось обнаружить? Во-первых, среди вороха всяких пустых буклетов, никчемных рекламных проспектов и журналов с кроссвордами, зачем-то хранившимися запертыми на замок в одном из ящиков секционной мебели в той комнате, которую занимал сам “Свен”, я случайно обнаружил несколько оригиналов рукописных документов, которые были подготовлены им самим. Как бы то ни было, но путем подбора ключей мне посчастливилось незаметно и без каких-либо повреждений, получить доступ к тому, что явно не предназначалось для моих глаз. И что я ни в коем случае не должен был увидеть. Примечательно, что все эти «бумаги» были датированы одним числом – 22-м января 1997 года. Итак, первый «материал» представлял собой исполненную почти калиграфическим почерком и, видимо, написанную с настоящим «вдохновением», автобиографию самого “Свена”. Два других «досье», соответственно, являли собой также собственноручно составленные “Свеном” списки, один из которых был озаглавлен “Сослуживцы из КГБ Латвийской ССР”, а второй – “Связи в городе Москве”.

Итак, чем же все процитированные «документы» привлекли моё внимание? Что такого «необыкновенного», «уникального» и «исключительного» содержалось в них? Дело в том, что будучи прекрасно сам осведомлённым о деталях и той «стандартной процедуры», которая в аппарате бывшего советского КГБ сопровождала вербовочный процесс, либо приём на работу в «контору», всегда и без какого-либо исключения, кандидат должен был предоставить не только собственноручную «историю жизни», но и подробный список своих «контактов», а также прочих близких связей.

Дополнительно особо отмечу, что все упомянутые документы, без всякого сомнения, связанные с официальным оформлением “Свена” в кадровый состав сотрудников “внешней контрразведки” ФСБ, исполненные им самолично, которые мне удалось обнаружить спрятанными в его квартире в Москве в конце января 1997 года, в последствие, буквально через несколько дней после того как я их нашёл и предусмотрительно сделал с них фотокопии, исчезли из-под запертого на замок ящика. Как бы то ни было, но в дальнейшем, в отсутствие “Свена”, каждый раз аккуратно вскрывая его «тайник» и внимательно пролистывая содержимое его «текущей корреспонденции», я этих бумаг там больше уже никогда не видел...

Однако на этом мои «открытия» в квартире “Свена” не закончились. Потому как затем, в очень грамотно замаскированном под кафельной плиткой в ванной комнате, в специально оборудованном для таких целей, полностью герметичном и достаточно объёмистом тайнике, я нашёл и целый «арсенал». Которому вернее всего подходило такое сравнение как самый настоящий «джентльменский набор» типичного «русского Джеймса Бонда». Во всяком случае, помимо двух пистолетов, «винтового» и «накладного» («застегивающегося») глушителей к ним, заводских военных взрывателей различных типов – ударных, электро, «таймера», гранатных кольцевых детонаторов в сборе, и порядка полутора-двух метров огнепроводного шнура, там ещё находилась и взрывчатка. Которая была, следует подчеркнуть, тоже опять-таки достаточно «специфического» характера – упакованный в двухсотграммовые (как масло) непромокаемые пачки “пластикат C4” – “Semtex”, а также фасованный парафинизированный гексоген. Последнее особо мощное взрывчатое вещество представляло собой «цилиндры» (диаметром около 5 см) светло-розового цвета которые, по внешнему виду, выглядели как этакие, аккуратно разрезанные на равные доли (снова каждая примерно 4-5 см высотой) сегменты толстой «свечи». То что эта была взрывчатка, а вовсе не «невинные церковно-культовые аксессуары», равно как и то, что данное вещество являлось именно парафинизированным гексогеном, я предположил потому как прежде, в процессе ранее полученной специальной подготовки мне, как офицеру «конторы», достаточно неплохо были известны различные типы взрывчатых веществ. Внимательно осмотрев и по достоинству оценив перечисленные «принадлежности», стараясь нигде не наследить, я аккуратно вернул все «инструменты» туда, где они изначально и хранились.

В общем, если суммировать все обнаруженные в тот день «причиндалы» в квартире, где проживал в Москве “Свен” во время его приездов в Россию получалось, что он уже в ту пору, в январе 1997 года, как минимум, являлся не только кадровым офицером одного из суперсекретных подразделений ФСБ, а, фактически, был самым настоящим профессиональным киллером. Как бы то ни было, но все свидетельствовало как раз в пользу изложенной версии.

В последней связи было невероятно забавно слышать, как прямо-таки отчаянно старались поэффективнее «задрапировать», получше замаскировать своего, как стало понятно в последствие, тогда уже вовсю активного “офицера действующего резерва глубокого прикрытия”, мои бывшие “кураторы” из ФСБ – Зиборов и Геннадий, регулярно продолжавшие встречаться со мной в Москве в январе – марте 1997 года. И как тот же Зиборов всячески стремился поддерживать у меня иллюзию того, что “Свен” является «чистым и непорочным предпринимателем», который якобы никаким боком не связан с российскими спецслужбами. Как бы то ни было, но каждый раз общаясь с Зиборовым, тот под разными предлогами всегда прилагал максимум своих усилий, настойчиво продолжая защищать “Свена”. В качестве наглядного примера, здесь могут служить фрагменты моей беседы с Зиборовым и Геннадием, состоявшейся 7-го февраля 1997 года, секретно записанной мною на диктофон:

- Зиборов: “... Да, что в России, что в Латвии. Везде одно и то же, везде одинаково. А, как [“Свен”] поживает?”

- Карпичков: “Да, ничего. Нормально живет. Большую часть времени дома сидит, а мне постоянно заливает, как он «напряженно и плодотворно трудится». Но работы он мне сам так никакой и не предлагает. А прежде практически клялся. Вот, только предложил у него остановиться, и все на этом. Хотя раньше обещал и с работой помочь что-то.”

- Зиборов: “Как таковой работы у него для тебя нет?”

- Карпичков: “Как таковой нет. Тоже вот, только одно раздувание щек важное. Я вообще, честно говоря, он вчера очень много названивал по телефону. Я так и не понял, чем он тут занимается? С каких денег он может позволить себе тут жить вообще?! Потому что он мне постоянно заливает как ему «тяжело», что он должен около пяти тысяч долларов кому-то. С другой стороны, якобы ему тоже очень большие деньги должны там ему за что-то, какие-то 170 тысяч долларов и прочее. А, я так про себя думаю - почти 4 года здесь человек болтается и, условно говоря, вроде заработал на бумаге деньги, потому что кто-то там все это признал, какой-то долг. Так, сидели, разговаривали мы с ним как-то. Я для себя сделал вывод такой: для него сейчас задача любыми путями выбить эти деньги, он завершает с бизнесом в Москве, поехать в Латвию и тихо открыть там какое-то маленькое дело. А что он тут 4 года делал, чем занимался, я так из его разговоров ничего и не понял. Просто все у него там, все очень хорошо на словах. Всякие там криогенные установки, нефтяной бизнес, «глубинные бурения» и прочие суперважные заморочки. Дела всякие разные, контакты на всех «уровнях», и тому подобное. Я здесь два месяца поживу, пообщаюсь в этих кругах, покручусь, я точно также говорить буду по всем этим криогенным и нефтяным темам, свободно болтать часами смогу. За год, говорит, что зарплату вроде бы не получал, его шеф из фирмы ушёл куда-то, в госпредприятие какое-то, фирму фактически бросил. Я так и не понял его вообще.”

- Зиборов: “Это - то, что он тебе о себе сейчас рассказывал?”

- Карпичков: “Да. Он же еще и с [имя-фамилия конкретного сотрудника латвийской полиции безопасности] дружит.”

- Геннадий: “И что он говорит об этом?”

- Карпичков: “Да, всякую чушь. То, что на меня “разработка” по шпионажу в Латвии открыта. То, что его пытались там тоже якобы «притянуть» по этому делу. Ну, ему не говорили. И ничего, в общем-то и сказать не могли, потому что мне он тут говорил, что на него там выходили сотрудники, работающие по «третьей линии», кто полицию обслуживает. Что он знает, что его агентуру переворбовали, пытались, одного или двух человек. И он с ними встречался, а те идут «в отказ». Я так и не понял, там такие хитроумные «заплеты», что я этих игр уже не понимаю просто. Он со мной явно хитрит, играет передо мной в «настоящего друга», а на самом деле, он явно с чьих-то слов все это делает. Не его это слова и мысли. Рассказал, например, как по мне “наружка” в Латвии работала. Что я и сам прекрасно увидел сразу же, в первый день, как они стали за мной «незаметно» ездить. Я сам знаю, что у него действительно был источник в 7-м отделе, причем такой, хороший парнишка. И он, оказывается ему рассказывал, как они по мне работали, изнутри. Он по случайности оказался как раз в той “бригаде”, которая по мне работала. После этого там все «по голове» получили, рапорта затем все писали, за все те «проколы», за их топорную «работу».”

- Геннадий: “Это когда по тебе работали?”

- Карпичков: “Весной 1996 года. Во-вторых, когда, если [“Свен”] впервые за год вообще только что появился на горизонте. Раньше-то о нём я вообще почти ничего не слышал последние два года. Как будто его вообще не существовало. А тут внезапно возник из ниоткуда. Приём, тут он меня недавно уверял, что когда он в Риге был, в конце декабря, пару месяцев тому назад, то вдруг зачем-то приехал ко мне домой. Он так настойчиво стучался три дня подряд. Он приехал ко мне домой и матери деньги привёз – 500 долларов отдал, ни с того ни с сего. «Просто так». Хотя его об этом никто не просил, ничего даже не намекали. Странно всё это, очень. Тем более, что [“Свена”]-то я очень хорошо знаю. Он из той категории людей у кого, как говорится, «снега зимой не допросишься» – жадный, просто неимоверно, паталогически. А тут его вдруг «на благотворительность» резко потянуло ни с того ни с сего?! А меня он давече уверять пытался, что он ничего не знал, что я вообще убежал. Потому, что говорит, что за неделю или за две он встречался с [конкретный сотрудник латвийской Полиции безопасности], кто-то у кого-то был дома в гостях, они там пили, а я в то время, уже по срокам получается, был очень далеко. И [всё тот же конкретный сотрудник латвийской Полиции безопасности], тот ни словом не обмолвился об этом ему. ”

- Геннадий: “Это - [всё тот же сотрудник латвийской Полиции безопасности]?”

- Карпичков: “Да.”

- Зиборов: “Он что-нибудь поведал, как [всё тот же конкретный сотрудник латвийской Полиции безопасности] прокомментировал твой уход?”

- Карпичков: “Так он же ему ничего так и не сказал, [всё тот же конкретный сотрудник латвийской Полиции безопасности], про уход мой. Вот, [“Свен”] узнал вроде только после того как он приехал ко мне, к моей матери, 30-го декабря, накануне перед Новым Годом. Я же ещё отзванивал, говорил вам об этом тоже.”

- Геннадий: “Да, ты говорил.”

- Карпичков: “Да, да, 28-го, 29-го набивался, а 30-го он приехал и неожиданно деньги привёз. А мать говорит, мол: “Боря ушёл”. И [“Свен”] говорит, что “...я понял это сначала так, и мне даже плохо стало, что, мол, вообще ушёл...” То есть, как уходят туда, откуда не возвращаются. А потом выяснил, что и как. Я же там свои оставил «прощальные письма», тому же ААААААА, тому же ББББББ. А мать там переписала письмо, дала ему почитать. Он почитал, говорит: “Ты, что-то этим «козлам» оставил?” Я говорю: “Да”, объяснил им какие они ублюдки. Так вот, [“Свен”] тут недавно на счёт работы мне так и обещал, очень конкретно. Сказал мне: “Ты пойдешь туда, я тебя туда пристрою, там очень хорошо оплачиваемая работа, престижная...” ...Хотя, как уже сейчас вижу, снова только одни слова, обещания пустые. То есть, пока для меня [“Свен”] неясен, и он для меня неясен давно, все эти разговоры…”

- Зиборов: “В общем, фактически ничего такого, никакого конкретного варианта он тебе пока что так и не предложил?”

- Карпичков: “Практически я могу сказать, что у меня не осталось никакого пути, фактически…”

- Зиборов: “Ничего, что-нибудь со временем достойное обязательно подвернётся. А на счёт [“Свена”], я думаю, что ты неправ. Может быть, он действительно очень серьёзными делами занят. Кто знает? Тяжело так что-то не зная говорить. Вообще-то Москва такой специфический город, где можно месяц прожить и с дивана не слезать, но главный вопрос решить и хорошую сделку получить только одним телефонным звонком, одной встречей... А на счёт того, кто и как «крутыми бизнесменами» становятся, так люди по-разному начинали. Вот, например, у нас тот же Чубайс сперва цветами торговал. А сейчас смотри, чуть ли не всей страной заправляет. И, вообще, очень уважаемый и влиятельный человек во всей России.”

- Геннадий (с издевкой усмехаясь): “Да, гвоздиками, с кладбищ торговал поначалу. Цветами, которые местные алкаши с кладбищ, с могил похищали, ему приносили. А он ими затем снова на рынке, как ни в чем не бывало, торговал...”

В общем, после всего того, что мне удалось разведать о моем бывшем сослуживце и подчиненном по латвийской «конторе» - “Свен”, а затем также раздобыв дополнительные подтверждения, которые я смог выявить в Москве в его квартире в январе – феврале 1997 года, у меня не осталось ни малейших сомнений относительно в том, что “Свен” не просто был официально оформлен в кадровый штат активных “офицеров активного действующего резерва глубокого прикрытия”, работающим в интересах “управления внешней контрразведки” (УКРОП) ФСБ России. Потому как, помимо всего прочего, однозначно следовало, что “Свен”, на самом деле, ещё и стал своего рода “региональным координатором”, неформальным оперативником-связником кто, в действительности, возглавлял целую “сеть” совершенно секретных “работоспособных подкрышных структур”, созданных ФСБ в Москве, регионах России, а также в других странах (Латвии, в частности). Как открылось, данная “команда” была сформирована исключительно из профессиональных киллеров – наёмных “ликвидаторов” с многолетним «опытом успешной реализации» подобных, весьма специфических, “мероприятий”. Которые хладнокровно выполняли самые сложные операции в соответствии с отдаваемыми высшим руководством ФСБ тайными “санкциями” по физическому уничтожению «неугодных» и «врагов», а также “указаниями” по «приведению в исполнение» неофициальных актов «казни» всех тех, кто был признан Кремлевскими хозяевами “Свена” «предателями России» и прочими «изменниками родины».

Полагаю, что самыми «забойными» свидетельствами в последней связи относительно «сферы» и «направленности» исключительно «чистой бизнес деятельности» самого “Свена” могли служить сведения а, главное, документальные материалы, которые мне посчастливилось обнаружить в следующие несколько дней, после моего разговора с моими прежними “кураторами” из “внешней контрразведки” (УКРОП) ФСБ России Зиборовым и Геннадием, состоявшегося 7-го февраля 1997 года. Во всяком случае, для меня было совершенно очевидно, что все те вопросы, которые обсуждались в ходе той встречи, очень быстро нашли этакую «обратную связь». Как бы то ни было, но предполагалось, что вскоре, 10-го февраля, “Свен” собирался на пару недель отбыть в некую «важную командировку». Однако, прежде чем отправиться «по делам», он накануне неожиданно решил закатить для меня «прощальный ужин». Который опять-таки проходил в «его» квартире, являвшей собой самую обыкновенную «кукушку». В качестве предлога, который “Свен” при этом использовал, был мой наступающий день рождения.

Примечательно, что поначалу той, в мельчайших деталях запомнившейся мне «дружеской» пирушки, “Свен” просто откровенно попытался меня капитально подпоить. А затем, когда посчитал, что я размяк и полностью «созрел» (со своей стороны, как мог, я старался ему подыгрывать в этом – как-никак, но тоже все-таки “опер”), он затем завёл со мной один весьма «предметный» разговор. Подчеркну, что за достаточное количество лет, вместе проведённых на предыдущей службе в «конторе», ранее достаточно неплохо изучив нрав, образ мышления, а также психологические приемы и способы, какие мой «приятель» применял на практике, при работе со своими “оперативными источниками”, стало понятно, что у него имелась какая-то большая проблема и, одновременно, что его прямо-таки распирали изнутри какие-то важные «познания», которыми он, по ряду причин, в открытую ни с кем из окружающих поделиться не мог, раскрыться и показать, какая информация ему доверена. A, судя по всему, жутко хотелось поважничать. Ну и, помимо всего прочего, ему явно что-то требовалось выяснить у меня. Но вот только что конкретно?

Между тем то, что мне довелось услышать по ходу нашего, можно сказать, «задушевного» общения, повергло меня не просто в глубокое уныние и самый настоящий шок, но как никогда прежде, весьма серьёзно заставило задуматься о собственной безопасности и даже жизни. Если честно, то я по-настоящему сильно испугался, чуть погодя проанализировав всё, что мне стало известно, о чём мне в тот вечер, 9-го февраля 1997 года, откровенно поведал “Свен”. Итак, что же до такой глубины «впечатлило» мою столь «легко ранимую натуру» из всего поведанного “Свеном”? Во всяком случае, начали мы чинно-здравно, можно сказать, вполне благопристойно – с ностальгических воспоминаний о ранее провернутых в Латвии шпионских «заморочках». Затем “Свен” достаточно плавно и, в общем-то, вполне грамотно перевёл обсуждение на тему его якобы работы в Москве, в «нефтегазовой» компании “ХХХХХ”. В которой, согласно настойчивых заверений “Свена”, в течении продолжительного времени, ему довелось возглавлять службу коммерческой безопасности.

И вот как раз в этот момент “Свен” во второй раз, через несколько лет после странного визита вместе с его супругой к нам домой в Риге, осенью 1994 года, опять возобновил разговор о том, что он хотел «по-настоящему посодействовать» подыскать мне «достойную работу». Что он имел ввиду под своими словами? “Свен” пояснил последнее достаточно подробно. Речь опять-таки шла о некоей мистической «должности» своего рода «коммерческого оперативника-аналитика», кто занимался бы «особыми поручениями», связанными с «комплексом самых разных мер по обеспечению безопасности» в той «коммерческой структуре», которую “Свен” якобы возглавлял. “...Мне нужны верные, проверенные и абсолютно надёжные люди, кому я могу довериться во многих щекотливых вопросах…”, - такими расплывчатыми и достаточно осторожными словами “Свен” вновь потихоньку пытался «прощупывать» меня и моё настроение. Я сидел и лишь молча слушал, согласно кивая головой и всячески, как можно убедительней, стараясь играть роль слегка подвыпившего идиота.

Между тем, развитие той, как оказалось, необычайно захватывающей дух, беседы сильно смахивало на «лекцию» по азам “оперативной деятельности на особый период” (война), и по содержанию чем-то даже напоминало мне прежде пройденный курс по “тактике действий ДРГ” («диверсионно-разведывательная группа»), которому меня, среди прочих “спец-дисциплин” ранее, аж ещё в далёком 1985 году, тоже достаточно скрупулезно обучали на высших курсах КГБ СССР, в городе Минске.

Затем, вероятно решив, что ему удалось пробудить во мне какой-то интерес, “Свен” приоткрылся передо мной в несколько иной «красе». Потому как резко сменив тему разговора, он вдруг почему-то начал жаловаться на своего «босса», генерального директора той московской «нефтегазовой» компании ХХХХХХХ” в которой, как он твёрдо убеждал меня, он как будто бы всё ещё продолжал «трудиться». И вот тут-то “Свен” прямо предложил мне «первое боевое задание». “...Ты пойми меня правильно. Это всего лишь проверочный «тест» - на твою «профпригодность». В общем, от достигнутого «результата» его выполнения во многом зависит, каким родом деятельности мы будем вместе с тобой затем заниматься. Мне гендиректор фирмы – ППППП, должен приличную сумму денег. На сегодняшний день это уже порядка четверти миллиона «зелени», даже «зашкаливает». Он прекрасно в курсе о своей задолженности передо мной, неоднократно подтверждал и со всем согласен, но вот, возвращать что-то не торопится. Так мне надо ему очень «доходчиво разъяснить», «грамотно» предупредить и, в тоже время, чуть-чуть его «наказать». В общем, мне от тебя сейчас требуется, чтобы ты взорвал ПППП в его машине. Но сделать это нужно таким образом, чтобы его там не «замочить» наглухо, а только покалечить немного и капитально припугнуть, дать ему ясно понять, что с ним может случиться, если он и впредь будет мне голову морочать. Могу я на тебя в этом деле рассчитывать и положиться, что ты мне здесь подсобишь? Ну, а если и не взрывать его в машине, то хотя бы, как минимум, организовать и провести показательную попытку другого «заказняка» на него. Когда, например, «кто-то», какой-нибудь потом так и не установленный стрелок - снайпер, совершит «покушение» на его «драгоценную жизнь», подранить его слегка, чтобы ему больно было, но чтобы он жив остался – а то как я ещё от него потом деньги получу, с мертвяка, если его напрочь «завалить»? Все необходимые для этого “принадлежности” у меня есть – все, что нужно. В конце концов, его можно просто примитивно подтравить, так, чтобы у него дрысняк случился такой, чтобы он летал до горшка со скоростью сверхзвуковой ракеты! Сыпануть – смазать ему ручку его машины или что-нибудь у него в рабочем кабинете таким эффективным препаратом, от которого с ним приключатся очень большие неприятности со здоровьем...”

После того, как я только услышал все произнесённые “Свеном” откровения, даже несмотря на солидное количество к тому времени выпитого алкогольного пойла, тем не менее, я всё-таки стал отнекиваться, придумывать всякие предлоги и отговорки. И вот тогда “Свен”, определённо для того, чтобы окончательно развеять мои сомнения заявил, что всё, что может понадобиться для выполнения этого «муторного», но не очень сложного «задания» – от снайперской винтовки “СВД”, любой модификации автомата “Калашников” (в том числе и с глушителем), пистолеты - револьверы на выбор (импортные, отечественные – “ПМ”, “Стечкин”, “ТТ” и пр.), а также различные типы взрывчатки и взрывателей, и некий особо «эффективно действующий слабительный материал» у него имелся в достатке. “…Ты пойми меня правильно. Я не могу сам участвовать или каким-либо ещё «боком» быть втянутым в эту «операцию». Дело-то моё персональное, касается лично меня, тех денег, которые должны конкретно мне. То есть, даже с точки зрения обеспечения полного алиби, всё это время, когда эта “комбинация” будет осуществляться, я должен быть на виду, в присутствии независимых свидетелей, которые затем подтвердят, что я тут вообще ни при чем…”

Далее, продолжая начатую тему, “Свен” постарался придать своей «речи» еще более живой характер, пытаясь на каких-то абстрактных примерах убедить меня в том, что: “…уже настала пора по-настоящему начать бороться с мафиози и прочей нечистью активными способами и средствами. Ну, сколько можно сидеть и смотреть, как эти новоявленные богатеи карманы себе набивают?! Все эти «олигархи» и прочая «шушера» оборзели до такой степени, что уже дальше некуда! Некоторые из них уже почему-то решили, наивные дурашки, что если они себе кое-кого из высоких чинуш и депутатов в Думе, да в правительстве «напокупали», так они уже и целой страной править теперь могут. Пора снова всё обратно на круги своя возвращать, брать обратно под полный «комитетский» контроль, в свои руки всё, во всех областях. И снова делать из России великую державу, как это было прежние десятилетия. Спецслужбы, военно-промышленный комплекс, прикладную науку и важные исследования по-новому завертеть все, поставить работать государственный аппарат должным образом, чтобы нас снова в мире уважали и боялись, как раньше было...” Мне было ясно, что эти слова вовсе не являлись его собственными мыслями – “Свен” явно озвучивал, «исполнял» чье-то недавнее «выступление». Вот только, чьё? Скорее всего, какого-то большого московского «начальника». К тому же, стиль, характер и содержание того откровенно пустого пропагандистского политического «вступления», который мне пришлось выслушать с выражением «необыкновенной заинтересованности», являлись хоть ещё одним косвенным, но вместе с тем, достаточно веским доводом и основанием полагать, что “Свен” явно вещал с чьих-то слов, самозабвенно цитируя какого-то влиятельного Кремлевского «вновь испеченного» лидера. Уж не самого ли Путина, который в ту пору как раз только и был назначен на пост директора ФСБ России...