Что настоящие представители криминального мира думают о движении АУЕ

 Резня в школе №5 в Улан-Удэ 19 января могла произойти под влиянием субкультуры АУЕ, считают местные правоохранители. Как сообщило местное управление ФСИН, приговоренных к обязательным работам отправляли в эту школу, где они передавали свои представления о жизни ученикам. Напомним, один из школьников напал на детей и учителя с топором, пострадали 7 человек, среди них — шестеро детей. Сотрудники аппарата уполномоченного по правам детей заметили на школьной мебели символику арестантской субкультуры — АУЕ. Считается, что наибольшее распространение идеология получила именно в Забайкальском крае, который занимает первое место в стране по детской преступности и суицидам среди несовершеннолетних.

Пароль — «Арестантский уклад един», отзыв — «Жизнь ворам». Раньше уголовники такими выражениями выявляли своих. Произносить эти слова могли лишь те, кто этот кодекс преступного мира — знает и строго соблюдает. Из бараков и камер арестантский уклад перекочевал в школы и детские дома. Аббревиатуру можно увидеть не только на заборах, но и в школьных тетрадках. Еще в 2015 году правозащитники на заседании Госсовета предупреждали, что АУЕ из арестантского кодекса превратилось в неформальное молодежное движение в Забайкальском крае. «Ауешники» в разных уголках России громили отделы полиции и переворачивали служебные УАЗы, вскрывали вены, сопротивляясь аресту, поджигали дома за отказ сдавать на общак.

Депутаты РФ решили дать Роскомнадзору право во внесудебном порядке блокировать сайты, рассказывающие о привлекательности криминального образа жизни, но эксперты не видят в этом смысла — АУЕ культивируется не в интернете, а в тюрьмах и колониях для несовершеннолетних. Корреспондент издания The Insider Сергей Вершинин выяснил у представителей забайкальского криминального мира, что для них лично значит арестантский уклад и с чем связан рост его популярности среди школьников.

Саша, 29 лет. Судимость за нанесение телесных повреждений

Родился я в деревне, но родители наладили бизнес в райцентре — маленьком городке —  и мы туда перебрались. В пятый класс я пошел уже в городскую школу. Новые люди, новые порядки, новые отношения. Меня почему-то странно приняли. Травли, оскорблений или обзывательств я бы не допустил — все-таки на деревенском молоке здоровый вырос. За спиной слышал какие-то прозвища. Тогда это было обидно, ведь городские порой жили в «деревяшках» с сортиром на улице.

Чтобы стереть разницу, я старался показать себя лучше других. Не буду скромничать — с детства умею добиваться целей. Драться не боюсь, еще в деревне умел в «пятачину залезть». Учился без единой тройки, за зиму по книжке освоил гитару, потому что соседа-музыканта во дворе любили и уважали. Этого мне не хватало. Меня не обижали, не били, просто игнорировали — неохотно звали в игры, не шли ко мне после уроков, хотя родителей дома часто не бывало. Мать и отец занимались делами, ковали копеечку, и я себя чувствовал одиноким не только в школе, но и в семье.

Их труд принес плоды, в том числе и для моего признания в обществе. Взрослея, одноклассники замечали мои шмотки, игрушки, отцов джип. Потихонечку я для «городских снобов» стал своим и даже влился в компашку самых крутых одноклассников. В 14-й день моего рождения по телевизору показали первую серию «Бригады». Вся компания школьных крутышей, сидевшая за столом, родители, родственники — просто глаз не могли оторвать. В первой серии, если помните, Пчёла с Космосом уже коммерсов трясут, а Саша Белый — этакий простачок, учиться идти хочет, бабу у него увели, серия еще не закончилась, пацаны уже распределили прозвища. Я с того момента стал Белым, и понеслось, как говорится. Две недели мы смотрели сериал, который определил наш жизненный путь. Смеяться не надо. Да, мы не пошли крышевать бизнес, но стали воспринимать это как норму. Так, наверное, и работает «окно Овертона».

Надо знать и тюремную иерархию — кто такие козлы, черти и так далее. Кого пацаном можно называть, а кого — мужиком

Жаргон — феню — начали учить. Сначала по «блатным песням», которые почему-то называют шансоном. У какого-то «шансонье» даже на обложке кассеты был словарик маленький. Феня потребовала знания понятий. Какая связь? Если ее используешь — по фене ботаешь — то материться нельзя. Послать собеседника, даже не на три буквы, а просто без направления, равносильно назвать его «петухом», «обиженным», к которому прикасаться запрещено. Это страшное оскорбление, не только в его адрес, но и в адрес его друзей, близких. Короче, в ответ можно самому «обиженным» стать. То есть надо следить за базаром — знать то, о чем говоришь. Следовательно, надо знать и тюремную иерархию — кто такие козлы, черти и так далее. Кого пацаном можно называть, а кого — мужиком. Все это казалось жутко интересным и нужным.

Результаты опроса учеников школ в Бурятии. Всего в анкетировании приняли участие 5565 учащиеся 9-11 классов школ, средне-специальных учебных заведений, специализированных центров для детей и подростков Республики Бурятия — всего 5565 подростка.

— 36% — ответили, что в их окружении есть лица, которые поддерживают традиции «АУЕ».

— На вопрос «слышали ли вы о таком движении, как АУЕ?» ответили «да, слышал» — 77,6 % школьников, 87,8% учащихся ссузов, 60,6% учащихся спец.центров.

— На вопрос «распространены ли криминальная субкультура, движение «АУЕ» в вашей школе или микрорайоне» положительно ответили: 21,6% школьников (причем 38,3% затруднились ответить), 34,1% учащихся ссузов (35,6% затруднились), 29,5% учащихся спец.центров (26,5% затруднились).

— В целом почти каждый третий опрошенный подросток ответил, что в их микрорайоне или школе распространены криминальная субкультура, движение «АУЕ»

Откуда эти знания брались? От старших. Причем не просто так мы жизни учились — это же все тайная жизнь, у прохожего не спросишь. Где-то в компании со старшеклассниками потерлись, кому-то братья рассказали. Весной познакомились с двумя «бывавшими», то есть судимыми мужиками. Не авторитетами, не бандитами, просто побывавшими в колонии, не знаю за что даже. Весной-летом они пьянствовали в гаражах, вспоминали былое, спорили друг с другом, лагерные байки травили, а мы рядом терлись, напитывались. Я сейчас понимаю, что им это общение нужно было больше чем нам — ведь в жизни-то они нули, а в глазах малолеток — опытные и мудрые. Тогда нам так казалось. Кто бы нам рассказал, как в хату входить, как у тюрьмы кликуху лохи просят.

По зернышку у нас и сложилось мировоззрение. Сейчас это называется арестантским укладом, а тогда — понятиями. Без уточнений — не лагерные, не арестантские, а просто — понятия. Среди подростков жизнь с оглядкой на зэковские традиции была не чем-то необычным, а наоборот. Даже называли нас «правильные пацаны», и мы в этом были свято уверены. Главная опасность уголовных понятий — это отсутствие критического мышления. Как какие-нибудь сектанты говорят — наша вера правильная, так и уголовники считают свои порядки единственно верными, «людскими», то есть работающими на «людей» — на таких вот «правильных пацанов».

Все остальное — закон, правила общежития, этикет и требования правопорядка — «мусорское», для «людей» не подходящее и к исполнению не обязательное. «Правильные пацаны» уверены в своей правоте и непосвященного человека могут на всякой мелочи поймать. Я заметил, что сейчас почти исчезло восклицание «черт». Так называют грязных, вонючих зэков — в иерархии они рядом с петухами. Ругнулся собеседник, а ты делаешь вид, что принял на свой счет. Но про это не буду больше распространяться.

Если государство одному миллиарды прощает, а другого за мешок картошки на три года сажает, то это несправедливо

Почему это все популярно? Потому что люди видят справедливость, знают, что за все слова и поступки надо отвечать.  Правоохранительная система не может такую гарантию необратимости наказания дать. Есть у нас бывший министр, которого обвиняли в кражах на миллиарды, но потом поставили крупным руководителем. Если государство одному миллиарды прощает, а другого за мешок картошки на три года сажает, то это несправедливо. По понятиям, за кражу у своих любого крысой объявят и ливер отобьют.

У своих нельзя красть, а у остальных — нужно. Тут уже не романтика, а экономика, способ заработать. Родители бухают, мать одна, семья большая — причины у всех разные, а потребности одинаковые. Я не нуждался в деньгах, ума хватило воздержаться от краж и гоп-стопов.

Не буду говорить, что я еще делал, чтобы быть как все — «правильным пацаном». Но им я не стал. К счастью. Основа того, что сейчас называют АУЕ — это семья. Если в ней есть проблемы, то ни школа, ни детская комната милиции, ни спорт, ни-че-го не поможет. Нет денег на ребенка — его заманят на гоп-стоп. Родители пьют — некому узнать, с кем сынуля дружбу водит. Нет отца или он лох — сын себе найдет пример для подражания. У меня в семье всё было нормально. Если внимательно послушать так называемый шансон, то там в доброй трети песен упоминается мать.

Но у аудитории этих песен мать чаще всего — пьяная потаскуха, забившая на очаг, детей и жизнь. Добрая, ждущая мама — это детская мечта, про которую поют. В жизни такая мамуля даже рада будет, что сынуля на казённую пайку сел. Я в этом убедился, когда влип по-серьёзному.

Я просто играл в молчанку, ликуя в душе — никого не сдал.

Я пропущу подробности, но вину свою не буду скрывать. За необидную в общем-то шутку мы покалечили взрослого человека. Пьяные и уверенные в своей правоте, мы даже не скрывались. Покуривая смотрели, как мужик корчится на снегу. Кто-то из друзей всерьез спрашивал, считать ли его опущенным, если он заползет на потёки мочи. В милицейской «ГАЗели» мы на эту тему спорили, не стесняясь ментов. Потом я увидел глаза одного из них, и подумал, что он нас сейчас закопает. Но нас привезли в отдел, рассадили по кабинетам и вызвали родителей. Пришли только мои, поэтому меня и начали допрашивать первым. Я просто играл в молчанку, ликуя в душе — никого не сдал.

«Правильные пацаны» в это время оказались в коридоре и решили иначе. Я должен был «пойти паровозом», то есть взять вину на себя и спасти пацанов. Этой почетной ролью друзья прикрыли идущие вразрез с понятиям показания. Все обошлось, но круг общения я сменил. Не из-за того, что пацаны предали понятия, конечно. Идеалы я сам поменял, хотя в какой-то мере понятий придерживаюсь. Иначе нельзя — полстраны по ним живет.

Михаил, 32 года. Судимость за вымогательство и незаконный оборот наркотиков

Отца я не помню, и детство тоже кусками вспоминается. Помню, как ехали в поезде из Казахстана в Забайкалье. Брат недоволен был, а мама ему говорила, что все хорошо будет. Но чего-то обломилось у нее. В Чите она начала выпивать, на нас отрывалась часто, мы несколько раз сбегали из дома даже. Потом мама умерла ни с того ни с сего. На кладбище я не чувствовал ничего, кроме холода. Брату было 17, мне 12. Я сразу попал в семью к дядьке, брат один пожил, потом его посадили. Грех жаловаться, родне я благодарен, но чувствовал себя чужим. Закончил  8-й класс и пошел в гап (городское профтехучилище). Там обещали общежитие со столовой, стипендию и устроить на работу сразу. Мне хотелось строить свою жизнь. Пусть сначала штукатуром, а потом поднимусь.

История вопроса:

В 2013 году учащиеся читинского ПТУ № 6 в возрасте 16-17 лет устроили массовые беспорядки, забаррикадировавшись в общежитии и принявшись ломать и крушить все вокруг. Власти тогда связали погром с АУЕ;
В октябре-ноябре 2014 года в городе Борзе, того же Забайкальского края, двое выпускников детдома совершили самоубийство. Правозащитники установили, что сироты получали социальные пособия, которые «смотрящие» из АУЕ вынуждали их сдавать в «общак»;
В 2015 году общественный деятель Дора Хамаганова рассказала о 12-летнем подростке из столицы Бурятии Улан-Удэ, который подвергался регулярным избиениям двух членов банды АУЕ 13-14 лет, требующих приносить им деньги для передачи «на зону»;
В 2016 году пресс-служба УМВД по Забайкальскому краю сообщила о задержании двух 17-летних молодых людей, совершивших двойное убийство. 

Из-за брата я нифига не боялся. Даже украсть по мелочи мог, а за себя постоять или чего-нибудь у других отжать — в легкую. Это в общаге помогло. Там вообще просто: будь человеком, а не свиньей, крысой или дятлом. На старших курсах пацаны уже сбивались в «гопки», кололи себе перстни, мурлыкали на фене, блатняк на гитаре подбирали. Была у них ко мне какая-то жалость, сирота все-таки. Меня к себе тянули, звали «малЫм», за косяки не наказывали.

Через год я уже ни на какую работу не хотел. Получив «корки» штукатура, я еще раз поступил — на плотника, потом на тракториста, потом еще чему-то там учился. На самом деле — получал стипендию, сиротские пособия и талон на столовку и был эдаким «смотрящим» за общагой. Но тогда и слова такого не знали, хотя «смотряги» были, конечно. Ко мне подходили, спрашивали кто в такой-то ситуации виноват, просили наказать кого-то за неправильные поступки. Но тогда это было само собой разумеющееся, а не из тюрьмы пришедшее.

К концу 90-х начались «понятия», деление на порядочных — непорядочных, про настоящих «смотрящих» узнали. Те, кто после СССР начали первые дела мутить, либо легли, либо сели. В конце 90-х они выходили на свободу, в лагерях наблатыкались, умнее стали, хитрее. Начали по-новой мутить, поэтому и тянули молодежь. Не сразу в криминал, а пообщаться сначала — посидеть, покурить, уму-разуму поучить. У меня все интереснее было. Приехали в общагу борзые какие-то. По комнатам ходят, ищут, кто из наших к какой-то тете в огород залез. Я вышел, поздоровался, вижу, что рожи не ментовские, но спрашиваю: милиция крадуна искать приехала? Могли бы меня прямо там убить, но ребята посмеялись: раз такой шарящий, то поясни крадуну, что у бедных женщин последнее тоже непорядочно забирать.

Правильно жить, это соблюдать «людское» — уклад или понятия. Главное — это общак, его должны все пополнять. Собирать в него начали не пять лет назад, когда по телевизору заговорили. Это всегда было — приходит арестанту передачка с воли, он что-то на общее дает. Возникнет у него нужда — ему дадут. Сейчас начали с малолеток собирать, с незнакомых, а раньше на это запрет был.

Нельзя стучать и вообще как-то сотрудничать с администрацией, ментами или властью

Когда брат мой сидел, ко мне приходили с сумками — сигареты, чай, мыло, паста зубная. На общем режиме положено шесть передач в год, и я старался раз в два месяца собрать «сидорок». Если не хватало ходил сам — помогите пацану. Не грузил — все по доброй воле. Это дело порядочное, уважением пользуется. Когда «стремяги» — те, кто к правильной жизни стремятся — тему просекли, то начали одноклассников душить. Может сами, может старшие их отправляют, я не знаю. Вообще малолеток душить нельзя, но с таких же молодых спроса нет.

По понятиям, молодежь нельзя отвергать, если они стремятся, и на все вопросы отвечать. Надо уважать старших и родителей. Нельзя стучать и вообще как-то сотрудничать с администрацией, ментами или властью. Нельзя человека обвинять без оснований, воровать у своих и так далее. Я перечисляю очень просто, но бывалые зэки этот уклад читают как стихи или как молитву. Я слышал много раз, знал на зубок.

Судьба меня один раз от тюрьмы отвела — удалось условным отделаться, Я начал остепеняться, тем более, что 30 исполнилось, второго ребенка с женой ждали. Но попался на дурной статье. Приговор услышал — 5 лет общего — будто в дыню получил. Но там нельзя  расклеиваться, дашь слабину и сам себя не найдешь потом. Когда повезли в колонию, я радовался — знал, что в «черную», где живут «по-людскому». В «красных» администрация арестантами жестче правит — могут заставить ходить строем, петь песни, заправлять кровати «по-белому».

Блатные — это верхушка, они не работают, решают вопросы, но с администрацией в конфликте

На лагере встретил знакомых, которые там в авторитете были. Можно было тянуться к ним, простоять весь срок на блатной ноге, как говорится. Блатные — это верхушка, они не работают, решают вопросы, но с администрацией в конфликте. Я хотел спокойно отсидеть и выйти по УДО, а блатным это западло. Поэтому примкнул к общей массе — к мужикам. Они тоже должны по понятиям жить — не стучать, на общее уделять. Понятия их защищают — мужиков нельзя обижать, отбирать у них что-либо, надо уделять им из общего, если есть нужда. Где-то это, может и соблюдается…

Блатные мой отказ восприняли как косяк. Вообще за такое не должны спрашивать — твоя жизнь, твое решение. Меня начали подкалывать, я жестко спросил — предъявите мне за мужика? В ответ хаханьки: мы тебя, мужик, так уважаем, что место завхоза тебе освободим, раз ты к семье хочешь. Такие предложения нельзя делать, неправильно отвергать человека, даже оступившегося. Завхоз — это красная масть, козлы, им даже в мужики путь закрыт. Но я сказал: освобождайте, и стал красным. С этого момента начал замечать, чего не видел раньше.

Как понятия подстраивают под ситуацию, как мужиков гнобят, как общак дербанят. Все там решается деньгами и богатыми дачками — кому с воли «мешки» идут, тот с блатными курит. На словах за понятия готовы глотки грызть, но на деле только слабым или бедным достается.

Приходит с воли молодой, смотрит, как «мешок» порет косяки, и не понимает. Потом его на похожем косяке ловят и предъявляют по взрослому. «Мешок», мол, по несознанке впорол, а ты бродяга опытный, отвечай. После колонии многие на жопу садятся, но их не администрация перевоспитала, а такие вот блатные. Но отморозков ничего не учит — они только жестче становятся, на воле начинают спрашивать, как с них на лагере спрашивали. Это неправильно.

Игорь, 29 лет. Судимость за кражу

В России, в Чите тем более, нельзя по-другому жить. Либо ты правильно живешь, общаешься с людьми, все ровно у тебя. Без понятий человека штормит, в беспредел тянет. Когда я рос, все стремились ровными быть — не было нефоров, эмо, за компами никто не гнил. Мы здоровыми и смелыми росли — в футбол играли, своих не бросали никогда, драться не боялись. Нас во дворе учили старшаки, поясняли, что нельзя.

Например, бычки не кури — стремно, заминехаешься. Если менты кого-то ищут, не говори, где живет. В «квадрате» (двор четырех пятиэтажек) не косячь, не воруй. Не воровать учили, а предупреждали, что у своих не надо. Это не понятия, это основа. В России каждый мужик знает и соблюдает. В каком месте она неправильная?

Про понятия мне позже рассказал родственник судимый. Начал с того, что я за метлой (языком) не слежу. Рассказал, какие слова вообще забыть надо, как на вопросы отвечать. Правильно он поступил, лучше от своих замечание услышать, чем от чужих — предъявы. Предъявляют же не за то, что не знаешь, а что не интересовался.

Сказать, что это потом в лагере пригодится — кому как. Про тюрьму вообще много ужастиков. Не так зашел, не так поздоровался — на парашу угнали. Нет там такого. Если видят, что пацан в первый раз заехал, то его бродяги подтянут, пообщаются, посмотрят. Главное — не тупить, не косячить, на красную педаль не давить (не сотрудничать с администрацией). Там вообще сразу видно, что порядочный, а кто непуть.

«Кто там кричит или на стенках пишет АУЕ — я не знаю. Это точно не с подачи воров»

Про АУЕ тоже страшилки сочиняют. Я смотрел, что у нас наснимали <имеет в виду несколько сюжетов на федеральных телеканалах — The Insider>. Банды малолеток, ай-ой, общак, преступность, воры учат молодежь. Просто пацаны ровно живут, кого-то из своих на лагере подогреют, ну телефон у лоха отберут. Так вообще всегда было, это не вчера появилось, не пришли к нам воры и объявили АУЕ. В 80-е у пионеров копейки отбирали, в 90-е шпана по школам отрабатывалась. Кто там кричит или на стенках пишет АУЕ — я не знаю. Это точно не с подачи воров. Но вообще арестанты друг друга всегда поддержат. Когда в Краснокаменск попал Ходорковский, начали туда гонять проверки, журналисты, иностранцы какие-то. Администрация начала там зэков крепить, но «красной» зона не стала. Тогда вопрос мирно решился, а в 2011-м дубаки жестить начали на свою голову. Началось там с того, что про масти забыли, хотели петухов на хлеборезку ставить, чтобы он людей опомоил. Арестанты бунт устроили, с голыми руками на стволы и собак шли. В итоге сгорела колония. Вот это единство, а не буквы ваши.

Источник: The Insider