Суды саботируют рассмотрение «дел Майдана»

24 февраля 2017

2477

Суды саботируют рассмотрение «дел Майдана»

Журналисты издания Тиждень.UA опросили пострадавших, прокуроров и адвокатов, представляющих различные стороны, о делах в судах и расследования резонансных преступлений против участников революции достоинства.

В ночь на 30 ноября 2013 года отряды силовиков под предлогом установления новогодней елки разогнали участников акции протеста на Майдане Независимости. Сейчас в суд передали три производства, в которых обвиняются шесть человек. Всего есть 19 подозреваемых в причастности к этому преступлению.

Сергей Горбатюк, председатель Департамента спецрасследований ГПУ:

— Организация нападения инкриминируется бывшим президенту, секретарю СНБО, заместителю секретаря СНБО, руководителю МВД, начальнику и заместителю начальника начальника милиции Киева (соответственно Виктор Янукович, Андрей Клюев, Владимир Сивкович, Виталий Захарченко, Валерий Коряк и Петр Федчук. — Ред.). Все они объявлены в розыск.

В суд передано дело против председателя КГГА Александра Попова по обвинению в пособничестве работникам правоохранительных органов в препятствовании проведению митингов и применении насилия. Кроме того, в суд направлено дело начальника Управления общественной безопасности ГУ МВД в Киеве (Олег Мариненко, который, возможно, лично отдал приказ о разгоне. — Ред.).

По состоянию на февраль 2017 года главная версия такова: одни лица организовали разгон митинга, другие по их поручению под предлогом установления елки, которому якобы мешали протестующие, прибегли к насилию.

В организации преступления непосредственно на месте совершения подозреваются командир полка «Беркут» Сергей Кусюк, двое его заместителей и четверо командиров рот. В судах сейчас находятся дела двух заместителей комполка и двух ротных командиров. Кусюк в розыске. Еще есть подозрение одному исполнителю, но в отношении него продолжается следствие. Когда речь идет о непосредственных участниках избиения, то у нас были трудности с идентификацией. Однако мы движемся в этом направлении.

Кроме того, проводится проверка в отношении лиц, которые якобы спровоцировали милицию. По состоянию на февраль такая информация не подтверждена.

С учетом того, что следствие не завершено, проверяем также версию, не умышленно был совершен именно жестокий разгон с определенной целью. Совершенно понятно, что можно было просто вытеснить людей, силы милиции преобладали. Окончательные выводы еще не сделаны, ведь нет приговоров. Пока их нет, отрабатываем разные версии.

Что касается рассмотрения дел в судах, то они продолжаются два года. Как по мне, за это время можно было бы и приговор вынести. Одно производство с февраля, а второе с марта 2015 года в суде. Отдельно мы направили обвинение по Попову, отдельно — по четырем командирам «Беркута». Так случилось, ведь в отношении тогдашнего председателя КГГА подозрение выдвинули еще в 2013 году, и в тех случаях заканчивались сроки. Мы вынуждены были направить обвинения в суд раньше. Дальше планировали объединить в суде эти два производства. Подозрения таковы: командиры «Беркута» организовали избиение, а Попов, со своей стороны, повод — установление елки. Еще в 2015 году мы ходатайствовали об объединении. Судья отказала. И фактически пострадавшие по тому же эпизоду ходят в два суда. Ну и заседания нечасто назначают. Учитывая развитие событий, складывается впечатление, что никто никуда не спешит и не имеет цели завершить производство.

Роман Ратушный, пострадавший во время разгона 30 ноября:

— Если оценивать процессы в целом, то большинством из них я не доволен. Конечно, нельзя оценивать на уровне «черное-белое». Я понимаю, что там куча внутренних проблем. Однако в основном они касаются неэффективного госаппарата, а не потерпевших.

Сам процесс расследования меня более или менее устраивает, вижу реальную работу следователей. Они идут на сотрудничество, если потерпевшие и адвокаты потерпевших предоставляют новые материалы для дела и т. д. Если говорить глобально, то мне немного страшно, что, поскольку законодательство не дает достаточного срока для привлечения виновных и для расследования, дело могут или просто сшить на автомате, как эти ребята любят делать, или оно вообще развалится.

Относительно другой стороны этого дела — судей — вообще много вопросов. Судья Мелешак лишала Автомайдановцев водительских прав. О какой компетенции и беспристрастность может идти речь? Ей много раз подавали отводы, а она их отвергала. Судебные заседания в основном затягиваются именно из-за нее. Она выносит неэффективные во временном смысле решения. Поэтому или из нее плохой администратор, или она это специально делает. Есть проблема и с тем, что не очень много пострадавших ходит на суды. (13 февраля Шевченковский райсуд наконец удовлетворил ходатайство потерпевшего об отводе судьи Елены Мелешак. Теперь дело четырех беркутовцев, обвиняемых в разгоне, — Дидюка, Антонюка, Шевченко и Тягнырядно, — будет рассматривать другой судья с самого начала. — Ред.)

21 января 2014 года неизвестные похитили активистов Майдана Игоря Луценко и Юрия Вербицкого, когда те прибыли в Центральную клиническую больницу столицы. На следующий день Луценко самостоятельно выбрался из леса под Киевом, где его бросили похитители после избиения. Тело Вербицкого было найдено 23 января в лесу возле села Гнедин под Киевом. По информации МВД по состоянию на 2014 год, Юрий Вербицкий умер от переохлаждения, перед смертью его избивали.

Сергей Горбатюк, председатель Департамента спецрасследований ГПУ:

— Непосредственно факт похищения, пыток, лишения свободы и гибели расследовало ГСУ МВД. Если не ошибаюсь, сообщается подозрение о причастности 13 лицам. Относительно одного из них дело передано в суд. Остальные в розыске. Наш департамент расследовал незаконное прослушивание Игоря Луценко. По результатам расследования сообщили о подозрении оперативнику и следователю. Проверки других лиц, причастных к незаконному прослушиванию, и их связи с похитителями продолжаются. Правда, это дело не в нас, а в управлении, которое создали после сокращения нашего департамента в октябре (Управление по расследованию преступлений, совершенных преступными организациями. — Ред.). Это производство передали к ним.

Игорь Луценко, пострадавший:

— Сотрудничество со следствием было очень спорадическим. Прокуроры допрашивали меня, кажется, дважды. Я оценил бы это на троечку. В свое время я заявлял отвод следователю, настаивал, что надо кому-то другому отдать дело, ведь расследование неэффективно. Это признают даже те же прокуроры в том же структурном подразделении. По их версии, Павлий, следовенный руководитель в моем деле, не выполнял распоряжения Горбатюка. Сейчас дело наконец передали в другое структурное подразделение.

Когда речь идет о судебных производствах, то их я вижу практически бесперспективными. По двум милиционерам это полностью безнадежно (обвинены в незаконном прослушивании. — Ред.). Что касается одного титушки (один из 13 подозреваемых в причастности к похищению и насильственным действиям. — Ред.), который второй или третий год суды посещает, то против него тоже мало свидетельств, процесс затягивается и сходит на нет.

По моему мнению, в практическом смысле все это даст мало результатов — в лучшем случае, на 5% наших ожиданий. Если говорить о делах Майдана в целом, то критический момент, когда можно было взять показания беркутовцев и дальше идти уже по цепочке этих свидетельств, имея серьезные обвинения против Захарченко и Януковича, был утерян, когда Аваков их прикрыл.

Первые убийства активистов в центре Киева

После принятия так называемых диктаторских законов 16 января 2014 года протесты в Киеве радикализовались. Эпицентр противостояния был на улице Грушевского возле стадиона «Динамо». 22 января здесь появились первые жертвы среди протестующих. От огнестрельных ранений на месте погибли Сергей Нигоян и Михаил Жизневский. Тяжелораненый Роман Сеник скончался 25 января в больнице. По состоянию на февраль 2017 года это единственное из резонансных дел Майдана, где не установлен ни один подозреваемый.

Сергей Горбатюк, председатель Департамента спецрасследований ГПУ:

— В настоящее время эти убийства не раскрыты. Работа продолжается. Можно констатировать, что есть некоторый свет в конце тоннеля и мы видим, куда двигаться. Вопрос в том, чтобы доказать причастность к этому определенных лиц. Раньше у нас не было даже четкого круга подозреваемых. Сейчас есть. Необходимо установить конкретно тех, кто применил оружие.

Мы имели результаты экспертизы, проведенной еще при предыдущей власти, в январе — феврале 2014 года. Тогда эксперты пришли к выводу, что следы выстрелов на одежде потерпевших свидетельствуют о ведении огня с дистанции до 3 метров. На таком расстоянии были только протестующие или лица, одетые как они. Не было понятно, кто стрелял и как это произошло. Версии, конечно, можно было выдвигать: либо провокаторы, либо переодетые милиционеры, или свои же. Пули в Сенике и Жизневском — те, которые применяют только правоохранительные органы, они не продаются для широкого потребления. Это патроны для остановки транспортных средств. Соответственно, экспертиза вызвала сомнение. Мы назначили еще одну, и она показала, что все-таки расстояние было больше — более 20 м. В таком случае под подозрением уже определенные подразделения, которые там находились. Теперь вопрос заключается в том, чтобы из состава подразделения выделить тех, кто применил оружие. В этом деле нельзя говорить, что мы однозначно достигнем результата в ближайшее время.

В ночь на 23 января 2014 года произошли массовые избиения и задержания активистов Автомайдана на улице Щорса и в Крепостном переулке. После избиения активистов доставили в райотделы: часть увезли в Днепровский, а часть — в Оболонский РОВД. Впоследствии суды избрали для многих из них меру пресечения в виде двух месяцев содержания под стражей. У части пострадавших были переломы, у одного пробито легкое.

Александр Янушевич, прокурор:

— Если говорить в комплексе, то эпизод начался на улице Щорса в момент, когда у 17-й больницы задержали Автомайдановцев. Там разбили их машины. Это произошло около часа ночи. Наша версия заключается в том, что активистов спровоцировали и заманили через подставных лиц в Крепостной переулок и соответственно улицу Грушевского. Прогресс в деле есть. Установлены личности большого количества беркутовцев, на пальцах можно пересчитать тех, кто в розыске. Многих уже нашли, рассматривается вопрос о направлении обвинений в суд. Поймали и титушек, которые провоцировали Автомайдановцев. В привлечении титушек подозреваются сотрудники УБНОН (Управление по борьбе с незаконным оборотом наркотиков, в настоящее время расформированное подразделение МВД. — Ред.). Они должны были создать ситуацию, которая была бы основанием для задержания активистов. Но провокация сорвалась, и тогда беркутовцы, не дожидаясь, безосновательно разбили машины и задержали людей. Сейчас дело раскручиваем, и вроде бы уже видим основания привлечь УБНОНовцев.

По делам, которые в суде: они касаются командиров первой и второй рот «Беркута» (соответственно Добровольский и Логвиненко), а также их подопечных: восьми и пяти человек. Это за исключением тех, кто в розыске. Есть четыре производства. Сейчас добились передачи дела Логвиненко и восьми его подчиненных в Соломенский суд. Пытаемся убедить суд, чтобы он начал слушать эти производства по существу. В отношении командира Добровольского мы этого уже с трудом более или менее добились. В то же время никак не можем убедить суд, чтобы он начал слушать дело по пяти подчиненным Добровольского.

Сейчас я считаю большим достижением то, что мы, наконец, определились с судом (Соломенский райсуд г. Киева — А). Будут слушать или нет — другой вопрос. Обвинительный акт был направлен год назад, они имеют процессуальные основания вернуть его в прокуратуру. Объединит ли суд эти два производства, или будет слушать по сути — не знаю. Буду настаивать. Сейчас результаты таковы. (20 февраля, уже после записи этого комментария, судья Соломенского суда Елена Курова принял решение о возвращении прокуратуре обвинительного акта и отказе от рассмотрения дела Логвиненко по существу. Таким образом, снят вопрос и об объединении производств по Логвиненко и его подчиненных. — Ред.).

Евгения Закревская, адвокат потерпевших Автомайдановцев:

— Из эпизодов 23 января в суде — то, что произошло на улице Щорса. Собственно ключевой, так как именно он, по данным следствия, был спланирован и в его реализации принимали участие несколько подразделений МВД, включая части «Беркута». По второй роте (нападение на желтый автобус) — это второй эпизод. Это дело так же уже передали в суд, но нет следственных действий в отношении руководителя и подчиненных. Осенью задержали еще одного исполнителя, которому выдвинули подозрение. Это так называемый титушка, который, скорее всего, был завербован УБНОН и по указаниям его работников создал повод для нападения «Беркута». Собственно, именно этим нескольким УБНОНовцам и заместителю руководителя УБНОН Киева Шевченко выдвинуто подозрение в том, что они участвовали в подготовке и реализации этих событий. Есть подозрение и о том, что они не только находились непосредственно у 17-й больницы и участвовали в нападении, но и следили за перемещением потерпевших до того момента, как приедет «Беркут» и изобьет протестующих.

Проблемы с судьями были и есть. Дела против руководителей подразделений «Беркута» направлены в суд уже больше года назад, и при этом по Логвиненко до сих пор не началось рассмотрение по существу. Относительно Добровольского с очень большими препятствиями его начали. Относительно беркутовцев первой роты тоже не начали рассмотрение. Был пинг-понг между судьями, которые не хотели рассматривать дела по существу, и не могли, и в принципе не должны рассматривать, я считаю, ведь это судьи тех судов, которые, собственно, и избирали меру пресечения для задержанных Автомайдановцев.

Екатерина Бутко, потерпевшая, активистка Автомайдана:

— Следствие продвигалось, но только благодаря тому, что нашим делом занималась Адвокатская совещательный группа. Она фактически пыталась проводить все необходимые следственные действия, давила на следствие, подгоняла прокуратуру. Через два года, осенью, провели следственный эксперимент, то есть восстановили все события. Сначала передали в суд дело в отношении командира первой роты «Беркута» Добровольского, и долго он был единственным подозреваемым в этом процессе. То есть, в избиении участвовали аж две роты «Беркута», а судили одного-одинешенького Добровольского. Заседание долго переносили. Выбирали меру пресечения: сначала домашний арест, а сейчас это вообще личное обязательство, он находится на свободе и может, в конце концов, даже покинуть страну. Затем, уже когда закончили следствие и началось рассмотрение дела по существу, стали зачитывать обвинения. Там несколько томов, и несколько судебных заседаний читается, в чем же обвиняют Добровольского. Как мне известно, было несколько таких заседаний. Затем следствие выявило еще некоторых лиц, которые были задействованы в деле, новые материалы тоже передали в суд, поэтому он принял решение все объединить, ведь это один эпизод. И этот круг заслушиваний, следователей, передач в суд начался сначала. Фактически если они кого-то еще найдут из подозреваемых и приобщат, то все снова будет с самого начала. Поэтому, на мой взгляд, это несказанно долго тянется, и не понятно, когда будет решение. Три года продолжается расследование дела, хоть есть и данные всех свидетелей, и поддельные протоколы, где стоят подписи людей, которые их фальсифицировали. То же можно сказать и о других делах — по гаишникам, которые фальсифицировали протоколы 28-29 декабря. Там тоже есть лишь несколько обвинительных приговоров и несколько даже оправдательных. То есть разваливаются и эти дела, и это вина прокуратуры, которая не очень качественно готовит материалы.

Думаю, в ближайшее время эти дела ничего не ждет: еще год они точно будут в судах. В то же время наказание судей, которые сажали Автомайдановцев, под вопросом, так как истекает срок, когда можно рассматривать освобождение этих судей. Есть три года, в течение которых оценивают дисциплинарную ответственность, а этот срок уже проходит. И если Высший совет правосудия сейчас не начнет шевелиться, то этим судьям ничего не будет.

Массовые расстрелы 20 февраля

С 18 февраля начались решающие дни революции 2013-2014 годов. Это сопровождалось невиданным всплеском насилия и массовыми расстрелами. События достигли апогея 20-го числа, когда на улице Институтской были расстреляны 48 митингующих и 4 силовика. Сейчас на скамье подсудимых по подозрению в расстрелах пятеро беркутовцев: Павел Аброськин, Сергей Зинченко, Александр Маринченко, Сергей Тамтура и Олег Янишевский.

Евгения Закревская, адвокат потерпевших по делу:

— Это один из самых объективных и профессиональных процессов вообще. Не только по делам Майдана. Потому что очень часто назначают заседания. Логично исследуются эпизоды. Нет такого, что мы сначала бездумно рассматриваем все доказательства и тома дела, потом бездумно смотрим все видео и тому подобное. Хотя в других (делах — А) обычно так и происходит. Здесь очень разумно подошли, и порядок исследования доказательств именно такой, который дает возможность лучше понять, что происходит в отношении конкретных эпизодов ранений или гибели. Исследуя каждый конкретный эпизод, мы частично подтягиваем имеющиеся видео, и уже большинство тех, кто судит, присяжных, всех участников процесса понимает тогдашнюю общую картину. Те, кто мог наблюдать за процессом и слушать потерпевших, думаю, имеют общее представление, что происходило. Как по мне, это главное, ведь самое сложное — из маленьких разорванных эпизодов сделать общую картину. Мне кажется, что она есть. Сейчас назначена повторная баллистическая экспертиза, по-моему, это тоже очень важный момент. Важно, что допросили экспертов в суде, они объяснили различия, логические и понятные причины, почему сначала не была установлена принадлежность пуль именно к тем или иным стволам и каким образом это удалось сделать потом. Теперь нужно устранить любые противоречия по этому поводу, потому назначена еще одна экспертиза.

Владимир Бученко, потерпевший, был ранен в шею на Институтской:

— Следствие старается, приятно видеть, наконец, что в органах есть молодые ребята, которые занимаются делом и настаивают на своем, доводят дело до конца. Хорошо, что есть кому нас, майдановцев, защитить, разобраться, где правда, а где нет. Понимаю, объем работы очень большой, поэтому не скажу, что задержка происходит именно из-за человеческого фактора. Это объективно, ведь материалов столько, что очень трудно все это сложить вместе, понять и постичь. Это очень масштабное событие. Это не убийство пяти или даже десяти человек. Это масштабное дело, нужно его довести именно до справедливого завершения. Если в моем случае подсудимые оправдаются и не будет доказано, что это совершили именно они, значит, таки не они. Мне не надо, чтобы людей наказывали за преступление, которое они не совершали.

Стефан Решко, адвокат подсудимых беркутовцев:

— Организацию процесса могу оценить на самом высоком уровне. Это зависит от суда. В нашем случае нет никаких нареканий на суд, хотя он часто и не разделяет нашей позиции по некоторым ходатайствам. Но организационно или административно у нас вопросов нет. Скорость рассмотрения дела сумасшедшая. С этим все в порядке. Недовольны мы только тем, что нашим подзащитным отказываются изменить меру пресечения и они до сих пор под стражей.

Сможем ли установить истину во время этого судебного процесса? Попробуем. Для этого, в принципе, созданы все возможности, и для стороны защиты в частности. А если и не установим, то точно приблизимся к ней.

Янис Симонов, прокурор:

— Я считаю, что суд делает все возможное для ускорения рассмотрения дела. Мы назначаем заседание на вторник и четверг еженедельно. Надо понимать и судей. Сейчас происходит судебная реформа, и их осталось мало. Поэтому вы видите: сегодня мы сделали перерыв, чтобы судьи рассмотрели и другие дела. То есть считаем, что ни сторона защиты (ей тоже надо отдать должное), ни сторона обвинения не создает никаких препятствий. Мы все заинтересованы в скорейшем рассмотрении дела.