«Авторитетная» служба

30 января 2018

1901

«Авторитетная» служба

25 января Пресненский суд Москвы на 2 месяца отправил под домашний арест бывшего начальника оперативного отдела изолятора Александра Ступина. На очереди на арест еще нескольких его экс-подчиненных — по крайней мере, неофициально уже звучит имя Александра Ксенофонтова. На данный момент Ступину предъявлено обвинение по ч. 3 ст. 286 УК РФ (превышение должностных полномочий). Источники утверждают — на экс-оперативников дали показания сидевшие в изоляторе представители криминалитета, которым эти фсиновцы позволили создать в стенах СИЗО собственное государство, живущее по уголовно-беспредельным понятиям.

Последние два года Александр Ступин, более известный в стенах «Медведя» как Саша-майор, проходил свидетелем по уголовному делу о вымогательствах у заключенных СИЗО, превышении должностных полномочий и сговору с уголовниками, которое расследует ГСУ СКР по Москве. Теперь же следствие пришло к выводу, что именно он прикрывал группу бандитов, занимавшихся выбиванием денег, имущества и даже квартир у арестантов СИЗО № 4. При этом показания на него дали именно те, чье прикрытие он организовывал — так называемая тюремная элита — Евгений Рожков (Рожок), Сергей Щипанцев по кличке Малыш, Александр Афанасьев (Афоня) и Павел Матвеев (Паша Люберецкий).





Ситуацию о разгуле бандитского беспредела внутри изолятора предали гласности сотрудники «Новой газеты». В 2016 году издание разместило ряд журналистских расследований о том, что творится в «Медведе» и по каким законам живет СИЗО. В конце 2015 года в изоляторе несколько заключенных погибли при странных обстоятельствах, еще двое предприняли попытки суицида. Так, 20 ноября в одной из камер четвертого изолятора нашли тело 49-летнего мужчины, арестованного по обвинению в краже. Через пять дней в реанимации 20-й горбольницы Москвы скончался обвиняемый в краже 33-летний москвич, доставленный из СИЗО-4 с черепно-мозговой травмой, полученной, по предварительным данным, в результате падения с высоты. 2 декабря во время госпитализации из СИЗО в машине скорой помощи умер 49-летний подследственный. В этот же день в изоляторе пытался покончить с собой 44-летний житель Подмосковья, его госпитализировали в 20-ю горбольницу с порезами шеи. 21 декабря 2015 года в полицию поступило сообщение об обнаружении в одной из камер тела 34-летнего мужчины, арестованного по обвинению в серии краж. По предварительным данным, он захлебнулся рвотными массами. 





Члены Общественной наблюдательной комиссии (ОНК) попробовали выяснить, с чем связана серия загадочных смертей и попыток суицида (по некоторым данным, за год до начатого расследования последних в СИЗО № 4 было не меньше 30). Сокамерники умерших как под копирку рассказывали членам ОНК, что вечером ложились спать, а утром в камере обнаруживали труп — у одного из погибших якобы болело сердце, другой страдал от гайморита и задохнулся во сне, у третьего вообще ничего не болело, но он упал со второго яруса, ударился головой о кровать, затем об пол и умер. И лишь один арестант из списка умерших совершил суицид, повесившись на решетке вентиляционной вытяжки в туалете, которая находится не очень высоко. Это же слово в слово повторяли и сотрудники «Медведя». 





Заученная как по чьему-то сценарию информация вызвала недоверие у членов ОНК и заставила более пристально исследовать происходящее в изоляторе. Результаты оказались шокирующими — по данным издания, приближенные к изоляторской «элите» заключенные на протяжении нескольких лет, используя физическое насилие и психологическое давление, отладили систему выбивания денег у остальных арестантов. Суммы варьировались от 100 тыс. до 2 млн рублей. Жертвами в основном становились люди, подозреваемые в преступлениях по экономическим статьям, мошенничеству и статье за наркотики. 

Вымогательством занимались закрытые в СИЗО (кто в ожидании суда, а кто уже по приговору) «положенец», смотрящий за «Медведем» Евгений Рожков, Сергей Щипанцев и их приближенные. Преступная группировка создала в СИЗО собственное государство, где все жили по своим понятиям и постоянно платили своего рода дань «старшим». Гангстеров за определенный процент от этой «дани» «крышевал» начальник оперчасти СИЗО № 4 Александр Ступин, а также находящийся пока на свободе оперативник Александр Ксенофонтов (возможно, в ходе следствия список причастных к преступлениям сотрудников изолятора расширится). По крайней мере, в показаниях заключенных, помимо фамилий Ступина и Ксенофонтова, часто упоминались еще несколько служащих изолятора — Григорий Сморкалов, Юрий Русаковский (на данный момент уволены по собственному желанию) и Владимир Клименко (продолжает работать и даже пошел на повышение в УФСИН по Москве). 





О самом Ступине информации в открытом доступе имеется немного — такие люди, как правило, стараются держаться в тени. Известно лишь о его серьезном увлечении спортом. В декабре 2015 года тогда еще сотрудник ФСИН выступал в силовом троеборье WPA в весе 100 кг, где выполнил норматив кандидата в мастера спорта — об этом достижении в свое время с гордостью поведала пресс-служба ведомства. По данным СКР, «именно благодаря покровительству офицеров ФСИН «братки» могли свободно передвигаться по изолятору, заходить в любую камеру, избивать, угрожать, вымогать деньги». Жаловаться задержанным было некуда, так как все письма вскрывали сотрудники изолятора, работавшие в связке с захватившими СИЗО бандитами, после чего неминуемо следовало наказание. При этом наблюдалась полная потеря контроля со стороны тюремщиков над контингентом пенитенциарного заведения — по команде криминального руководства «Медведя» служащих СИЗО могли просто не пускать в камеры. 




Наша
справка

СИЗО № 4 «Медведь» считается одним самых современных изоляторов Москвы. Изолятор был открыт в 1994 году на базе лечебно-трудового профилактория № 2 столичного ГУВД. Предназначен для содержания под стражей совершеннолетних лиц мужского пола, подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений. Максимальное число заключенных, которые могут здесь содержаться — 1731 человек.

Уголовный беспредел в «Медведе», по словам заключенных, начался еще со времен, когда «положенцем» в СИЗО № 4 был Миша Не Буди (Михаил Михайлов, лидер Люберецкой ОПГ, в июне 2015 года приговоренный к пожизненному заключению). Свое прозвище уголовник получил за характерную наколку, сделанную на веках.

Летом 2015 года на этой почетной для блатного мира должности его сменил Евгений Рожков, в начале нулевых также имевший отношение к люберецким бандитам. В изоляторе Рожок ждал суда по целому списку обвинений — бандитизм, убийство, разбой, хранение и сбыт оружия. Подконтрольная Рожкову банда (он создал ее в 2007 году, когда откололся от «люберецких») специализировалась на нападениях на состоятельных владельцев коттеджей. Бандиты врывались в дома, связывали хозяев проводами, забирали из коттеджей деньги и ценные вещи. В результате одного из таких нападений погибла женщина. За серию преступлений на территории Белоруссии, Брянской области и Подмосковья Рожкову светил пожизненный срок. Поэтому терять ему было нечего, и Рожок развлекался по полной программе, закрепив и приумножив в отдельно взятом СИЗО все правила тюремного мира с жестким иерархическим контролем. Однако у каждого правителя должен быть серый кардинал. Таковым при «положенце» Рожке стал так называемый «теневой положенец» Сергей Щипанцев (Малыш).

В 2015 году Щипанцев за разбой в составе «Люберецкой» ОПГ  был приговорен Московским областным судом к восьми с половиной годам строгого режима. Приговор был обжалован в Верховном суде, но вердикт остался неизменным. В СИЗО отсидел больше шести с половиной лет. Приложил все усилия, чтобы не «заехать» на зону. Будучи привилегированным заключенным СИЗО-4, имел возможность пользоваться мобильным телефоном и даже регулярно выходил в интернет, чтобы общаться в «Одноклассниках».

В таком тандеме, заручившись за определенный процент поддержкой офицеров изолятора во главе с Сашей-майором, Рожок и Малыш буквально за несколько месяцев подмяли СИЗО под себя. Избиения, убийства, угрозы, суициды, вымогательства стали неотъемлемой частью жизни изолятора. Выжить можно было лишь соблюдая три условия — регулярная плата (сумма не являлась фиксированной и зависела порой от настроения Рожка и его приближенных), отсутствие жалоб и подчинение командам людей «положенца». За отказ платить грозили переводом в «петушиную» камеру. Для особо непонятливых в изоляторе была «пресс-хата» — камера за номером 309. Кроме того, по желанию Рожка и его команды оперативники выводили нужных заключенных в сборное отделение, где Рожок, Афоня, Малыш, Паша Люберецкий и другие избивали тех, требуя деньги. Деньги прежде всего выбивались и у заключенных, обвиняемых по статьям 228 (наркотики) и 159 (мошенничество). При этом «элитные» арестанты иногда в сопровождении охранников в форме могли свободно передвигаться по изолятору, заходить в любую камеру и опять же избивать, угрожать, вымогать деньги.

Сотовые телефоны, сим-карты, наркотики поставлялись в СИЗО № 4 централизованно через Сашу-майора. Все это передавалось Рожку для продажи арестованным. Попытка передать в СИЗО наркотики или другие запрещенные предметы, минуя этих людей, жестко пресекалась. Попавшиеся подвергались избиениям и крупным штрафам. Ежемесячно Саша-майор проносил в изолятор порядка сотни мобильников. Каждый продавался внутри изолятора за 15 тысяч рублей. Со временем, чтобы не прекращать этот бизнес, аппараты изымались работниками «Медведя». За каждой камерой был закреплен определенный номер телефона, привязанный к Qiwi-кошельку. И именно на этот QIWI-кошелек Рожок требовал положить собранные со всей камеры деньги — ежемесячные сборы по 5 тысяч рублей с человека, а также суммы, которые бандиты вымогали с заключенных по 228-й и 159-й статьям УК. По словам родственников находившихся в СИЗО «Медведь» подследственных, доходило до того, что им звонили среди ночи и требовали перевести десятки или сотни тысяч рублей, угрожая в случае отказа или промедления, что их близкие в тюрьме могут и не дожить до утра. С Qiwi-кошельков все средства переводились на счета жен Рожка и Афони. А уже с этих счетов распределялись по назначению, в том числе и на оплату офицерам ФСИН за сотрудничество.

Что интересно, в этот же период времени в «Медведе» по наркотической статье сидел и «вор в законе» Андрей Беляев (Вознесенский), он же Андрей Питерский, он же Хобот. При таком раскладе — наличии живого лидера «воровской» среды — бандитского беспредела в изоляторе не могло быть просто по определению, так как беспредел этот «воровские» понятия нарушает. Но по каким-то причинам Хобот оказался в изоляции, без сотовой связи и возможности для арестантов передать ему письмо. По предположению ряда постояльцев «Медведя», или же «Рожок и компания» вводили «вора в законе» в заблуждение, и он действительно не знал, какой беспредел творится его именем, или же изображение неведения — элементарная уловка — и Беляев-Вознесенский просто не вмешивался в обмен на исполнение каких-то поставленных им условий. По крайней мере, сидевший в СИЗО № 4 до Хобота «вор в законе» Юра Лазаревский (Юрий Усоян) сознательно выбрал изоляцию, так как ему был обещан маленький срок. Правда, обещание, говорят, сдержано не было, но к данному делу это отношения не имеет. Что интересно, в случае с Хоботом, когда ситуация с беспределом в СИЗО стала достоянием общественности, он заявил журналистам, что его подставили и попросил защитить свое честное имя.

В качестве примеров тюремного беспредела журналисты «Новой газеты» опубликовали несколько интервью с согласившимися поговорить заключенными, которые на тот момент или уже устали бояться, или пришли к осознанию, что если не предать огласке то, что происходит в тюрьме, то дальше будет только хуже. Также на страницах издания было опубликовано письмо заключенных из камеры № 2, в котором авторы описывают все зверства, творящиеся с ними в СИЗО, и просят в случае несчастного случая или смерти кого-либо из них винить перечисленных в письме лиц из администрации заведения и диктующего им условия криминала. Одновременно с публикацией письма авторы статьи обратились в СКР с просьбой считать данную информацию сообщением о совершенных преступлениях и провести проверку и вынести процессуальное решение в порядке ст. ст. 144–145 УПК РФ.

Именно после этой публикации (в феврале 2016 года) маховик завертелся. Сотрудники СИЗО, чьи имена упоминала «Новая газета», оказались предусмотрительными и сразу же подали рапорты об отставке. Причем, помимо оперативного состава (Александр Ступин, Александр Ксенофонтов, Григорий Сморкалов, среди заключенного контингента более известный как опер Гриша, и Юрий Русаковский), с должностью поспешил попрощаться и начальник «Медведя» Александр Хорев, руководивший изолятором 6 лет. Причем ушел он со службы по собственному желанию на пенсию, хотя по возрасту (на момент отставки не было еще 40 лет) мог служить и служить.

По некоторым данным, его отставка была связана не только с публикациями в «Новой газете», но и с результатами служебной проверки СИЗО-4, где в течение месяца скончались четверо заключенных. По данным ФСИН, материалы проверки были переданы в следственные органы для принятия процессуального решения и дачи юридической оценки действиям сотрудников уголовно-исполнительной системы. Общественники еще тогда стали высказывать опасения, что система своих прикроет и отставка — хороший повод уйти от уголовной ответственности, сохранив все служебные привилегии. Но, как показывают события последних дней (хоть и домашний, но все же арест Александра Ступина), опасения оказались напрасны.

Практически сразу после отставок оперсостава новое руководство «Медведя» избавилось и от лидеров бандитского контингента — Сергея Щипанцева по кличке Малыш и Павла Матвеева, известного как Паша Люберецкий, перевели в СИЗО Зеленограда. А «положенца» Евгения Рожкова на период суда над ним отправили в изолятор № 8 Московской области в Сергиевом Посаде. Сразу же после этого место Рожка в тюремной иерархии в «Медведе» занял Александр Афанасьев (Афоня), один из лидеров «Измайловской» ОПГ (14 января 2016 года осужден по ст. 162 «Разбой» на 12 лет с отбыванием наказания в колонии строгого режима).  По некоторым данным, оказавшись в изоляторах за МКАДом, и Малыш, и Рожок тут же наладили мобильную связь с бывшим местом заключения и какое-то время продолжали, правда, дистанционно, запугивать свидетелей избиения людей в СИЗО № 4. При этом смерти заключенных в изоляторе не прекратились — в июне 2016 года в запертом туалете очередной арестант перерезал себе горло. Причем орудие преступления найти не удалось. Было сделано предположение, что эта смерть — последствие продолжающейся войны между новой администрацией учреждения и «смотрящими». По крайней мере, новый начальник «Медведя» Владимир Машкин, имеющий репутацию человека, умеющего сдерживать влияние «авторитетов», спустя месяц после своего назначения признался, что держать под контролем ситуацию в СИЗО № 4 сложно.

Уголовное дело о сговоре сотрудников СИЗО «Медведь» и криминальной «элиты» заведения на данный момент покрыто завесой тайны. Информацию удается собирать буквально по крупицам. Пока не ясно, сколько в деле фигурантов и сколько потерпевших. Известно лишь, что — Сергей Щипанцев (Малыш). Летом 2016 года Малыша этапировали в ИК-4 Владимирской области. Но через 3 месяца освободили по УДО (так как в СИЗО он отсидел больше половины назначенного срока, то по закону имел право претендовать на условно-досрочное освобождение). За два дня до выхода на свободу Малыша переводят в Москву, в «Кремлевский централ». 14 октября 2016 года вместе со справкой об УДО ему вручают постановление о возбуждении уголовного дела по ч. 4 ст. 111 УК РФ по факту смерти заключенного в СИЗО-4 в ноябре 2015 года и арестовывают вновь. Щипанцеву инкриминируется, что он в сопровождении старшего оперуполномоченного Ксенофонтова пришел в локальное помещение изолятора, где избил находящегося в состоянии сильного наркотического опьянения заключенного по фамилии Ширяев. Через пять дней, не приходя в сознание, Ширяев скончался в связи с имеющимися несовместимыми с жизнью травмами головы. Изначально и сокамерники погибшего, и сотрудники изолятора уверяли, что травмы получены в результате неудачного падения с верхнего яруса нар.

Что интересно, в постановлении Пресненского суда Москвы по мере пресечения Щипанцеву говорилось в числе прочего о возбуждении уголовного дела по ч. 3 ст. 286 (превышение служебных полномочий) УК РФ в отношении бывших сотрудников СИЗО № 4 старшего оперуполномоченного Ксенофонтова и заместителя начальника оперотдела Ступина, по ч. 3 ст. 290 (получение взятки должностным лицом) УК РФ в отношении фельдшера изолятора Райской. Также в решении суда упоминалось о фактически организованной преступной группе, состоящей из сотрудников изолятора и заключенных. И это, заметим, документ 2016 (!) года, тогда как арест упомянутого в постановлении Саши-майора произошел лишь в январе 2018-го. По всей видимости, чтобы изолировать от общества экс-начальника оперчасти СИЗО «Медведь» 2-му Управлению по расследованию особо важных дел (преступления против государственной власти и в сфере экономики) ГСУ СКР по Москве пришлось собрать большую доказательную базу. Не исключено, что часть доказательств базируется не только на показаниях потерпевших арестантов. Приговоренный летом 2016 года за бандитизм, разбой, убийство и хранение оружия к 26 годам лишения свободы Евгений Рожков сейчас также этапирован в Москву для проведения следственных действий по уголовному делу СИЗО «Медведь».

И, по некоторым данным, пытается на новом месте установить те же порядки, которые были при нем в «Медведе».

Стоит добавить, что ситуация со столичным СИЗО «Медведь» уже занимает достойное место в ряду громких скандалов о коррупции и сращивании сотрудников пенитенциарной системы с криминалитетом. Набирает обороты расследование о VIP -камерах в «Матросской тишине», оборудованных в том числе на деньги заключенного «решальщика» Дионисия Золотова. А в Преображенском суде Москвы продолжаются судебные слушания о том, как группа офицеров ФСИН из той же «Матросской тишины» вместе с тюремным «положенцем» Елдаром Векуа поставили на поток вымогательства с обвиняемых по экономическим статьям. Схема отъема денег была проста: в камеру к жертве подсаживали Векуа, который, помимо традиционного взноса в «общак», требовал многомиллионные суммы на относительно комфортные условия содержания. Если «клиент» не соглашался платить, его начинали «обрабатывать» сотрудники СИЗО — переводили в переполненные «хаты» к уголовникам или в одиночный карцер. Если соглашался — селили в неофициальный блок для арестованных по экономическим преступлениям, где в камерах содержались по три-четыре человека, имелись телевизоры и холодильники. Деньги за такие комфортные условия (речь идет о миллионах рублей) делились между «авторитетом» и сотрудниками изолятора.

crimerussia.com