19 января 2018
1792
"С Игналинской атомной станции (остановленной в Литве в 2009 г. – прим.) Беларусь получала около 1 млн кВт – там построены линии, и оттуда шла энергия. Не согласовывая ничего с Беларусью, Литва под давлением Евросоюза приняла решение остановить Игналинскую станцию. Если мы не хотели, чтобы БелАЭС строилась, то нужно было обсудить этот вопрос вместе с белорусами – что им делать, когда Игналина остановится – и принять совместное решение. Это время упущено, и в Беларуси приняли своё решение.
В Беларуси линии построены так, что энергия должна идти с западных районов на восток. На востоке Беларуси есть крупная Лукомльская станция на 2,4 млн кВт, недалеко есть Смоленская АЭС, которая даёт 1 млн кВт. На востоке Беларуси хватает энергии, и понятно желание белорусов строить станцию именно на западе, потому что там легко подключиться к сетям, по которым шла линия в сторону Минска и Гомеля. Это вполне логично.
Непонятно, откуда Литве брать электроэнергию, так как ночью для покрытия собственных нужд наши станции (ветряные, гидроэлектростанции) получают примерно 100 МВт, а нужно около 1,5 млн кВт. Из Латвии мы столько не получим, потому что ночью там гидроэлектростанции не работают. У нас сейчас есть линия с Польшей, но Польша иногда сама берёт у нас энергию, когда Швеция даёт. Очень редкий случай, когда Польша дает энергию Литве по этим линиям.
Поэтому единственный источник – это транзит из Финляндии, Беларуси и особенно из Калининграда, который даёт ночью примерно 600 МВт, и Беларусь, которая даёт 400 МВт. Получаем примерно 1 млн кВт. Если сейчас отказаться от БРЭЛЛ, то придётся отказаться от энергии из Беларуси и Калининграда. Но это единственная возможность для создания надёжного источника, потому что шведская линия оказалась крайне ненадёжна. В этом году они собираются её отключать и переделывать кабельные муфты, потому что проходит неделя-две, и линия отключается.
Мы должны были бы радоваться, что появляется надёжный источник – это большая польза для Литвы. Если мы в целом не признаём возможность строительства атомной станции, то зачем сами тогда прежде этим занимались? Если признаем, что она может существовать, то здесь должны только соблюдаться все условия МАГАТЭ (как неоднократно все говорили). При строительстве всегда бывают мелкие и крупные аварии, но нужно их вовремя исправить.
Около пяти лет Литва твердит, что договорится с Латвией и Эстонией, и мы отключимся от России. Почему это столько длится? Потому что ни латышам, ни эстонцам не выгодно отключаться, не выгодно уменьшать связывающие линии. Чем меньше линии связаны, тем больше опасность, что они отключатся.
Сейчас принято решение, что достаточно будет двух линий электропередачи. Но отключить их могут даже гроза или подрыв опоры. Четыре линии шли из Украины в Крым – пришли какие-то хулиганы и вывели их все из строя. Чем больше линий, тем надёжнее энергоснабжение. Это признают и латыши, и эстонцы. У нас же больше преобладают эмоции.
Такие же станции как БелАЭС у России заказали финны и венгры. При этом почему-то утверждается, что в Финляндии и Венгрии надёжные станции, а в Беларуси – ненадёжная. Я думаю, что когда она начнёт работать, эти разговоры кончатся", — сказал он в комментарии для "Евразия.Эксперт".
Как ранее сообщал независимый информационно-аналитический портал BALTNEWS.lt, литовская рабочая группа к отчёту по результатам стресс-тестов Белорусской АЭС сформулировала более ста замечаний и вопросов по поводу устойчивости электростанции к экстремальным проявлениям. Самый важный для Литвы вопрос самого выбора площадки для строительства БелАЭС в отчёте не рассматривается.
Это означает, что этот вопрос, как и другие важные для Литвы вопросы о влиянии станции на окружающую среду, о качестве эксплуатации, культуре обеспечения безопасности, останутся без ответа. Среди названных недостатков БелАЭС литовская рабочая группа указала, например, что станция не выдержит воздействия вследствие аварии тяжёлого коммерческого самолёта. Кроме того, у Литвы вызывает сомнение анализ проекта станции на случай воздействия экстремального землетрясения, поскольку он основан на исследовании 1997 года.
