Улюкаев как Бухарин нашего времени

16 декабря 2017

1213

Улюкаев как Бухарин нашего времени

Закончилось это все процессами типа «дела врачей», которые сигнализировали о наступлении фиаско системы. Эпоха Путина пока что – это дорога от дела ЮКОСа к делу Магнитского и от него – к «Кировлесу». Продолжается это все губернаторскими процессами, частью которых, по сути, является и дело Улюкаева. Это промежуточный финал эволюции посткоммунистической репрессивной системы.

В ближайшие дни приговор Алексею Улюкаеву будет детально разобран, и все главное, что еще не сказано, напишут другие, поэтому я хотел бы предложить десять тезисов о неглавном, о том, что можно считать заметками на полях политического процесса, предваряющего новый президентский срок Владимира Путина.

1. Роль президента

Фактически Путин предрешил судьбу Улюкаева одной фразой на пресс-конференции, непосредственно предшествующей оглашению приговора. Открыто взяв под защиту Сечина, являющегося не просто главным, но, по сути, единственным свидетелем преступления, Путин сделал обвинительный приговор неизбежным. Конечно, с юридической точки зрения Путин передернул карту, но для широкой публики это осталось незаметным. Он прикрыл Сечина словами о том, что нет ничего страшного в его неявке в суд, мол, для суда достаточно и данных на предварительном следствии показаний. Но в этом-то вся и проблема этого процесса: без явки Сечина в суд использовать для обоснования обвинения ранее данные Сечиным показания судья не может. Поэтому они и были исключены из материалов дела после того, как Сечин четырежды проигнорировал требование явиться на заседание (это вообще отдельный вопрос – о невыполнении требований суда). То есть суду не на чем было выносить приговор: на месте главного и единственного доказательства образовалась черная дыра. Путин заткнул эту дыру собой и развязал судье руки. Таким образом, был развеян миф о нейтральности президента. По моему мнению, в России нет и никогда не будет уже знаковых приговоров, вынесенных без личного одобрения Путина, как не было знаковых приговоров 30-х годов, вынесенных без одобрения Сталина. 

2. Царица доказательств

Приговор по делу Улюкаева окончательно и бесповоротно показал, что решающим аргументом в политических процессах в России является то впечатление, которое заинтересованная партия способна произвести на Путина. Таким образом, личная убежденность президента Путина в виновности или невиновности того или иного лица – главное и единственное доказательство по любому делу, достаточно значимому, чтобы он был проинформирован. Особенность процесса Улюкаева состоит в том, что в этом деле к концу процесса даже с сугубо формальной точки зрения практически не осталось ни одного доказательства, подтверждающего виновность министра во вменяемом ему преступлении, кроме политической воли Путина.

3. Главный визирь

Дело Улюкаева показало, что слухи о политической смерти Игоря Сечина несколько преувеличены. Он, как никто другой, обладает способностью производить нужное впечатление на Путина и убеждать последнего в виновности своих личных врагов. Это делает Сечина самым опасным конкурентом для всех других соратников вождя. Этим приговором Сечин подтвердил свой особый статус в системе управления путинской России. Сечин – это не фамилия. Это должность, а может быть, даже – призвание.

4. Излишняя агрессивность

Одним из важных моментов дела Улюкаева является неясность мотивов сторон. Непонятно, чем должен был руководствоваться министр, решившийся шантажировать противника, политический вес которого как минимум десятикратно превышал его собственный. Но еще более непонятно, чем руководствовался Сечин, избирая столь сложную и обоюдоострую (имея в виду неизбежные встречные обвинения в провокации и ложном доносе) форму нейтрализации сопротивления аппаратчика, которого он мог схлопнуть гораздо менее затратными способами, чем публичное уголовное преследование от собственного имени. Здесь наблюдается очевидная несоразмерность средств нападения целям нападения. Во всем, что касается уголовного дела Улюкаева, прослеживается избыточность, в долгосрочной перспективе вредящая Сечину. Это может свидетельствовать о наличии у него других дополнительных скрытых мотивов, которые не были выявлены непосредственно в ходе процесса.

5. Случайная жертва

Создается впечатление, что Улюкаев пострадал не столько из-за того, что препятствовал планам Сечина по приватизации «Роснефти», сколько потому, что оказался на линии огня двух кланов, ведущих между собой бескомпромиссную борьбу, – клана Сечина и клана Медведева. Его дело – это только один из многочисленных эпизодов этой непрекращающейся многие годы войны. На этот раз столкновение закончилось безрезультатно для обеих сторон, партию сыграли вничью. Сечин не смог воспользоваться делом Улюкаева, чтобы сбросить или по крайней мере «подвинуть» правительство. Правительство не смогло отстоять свою позицию в принципиальном споре с Сечиным и предотвратить его потенциальное превращение из топ-менеджера в сособственника компании. Но Улюкаева защищать уже было некому и некогда. Его отнесли на случайные политические потери.

6. Главный бенефициар

Учитывая более глубокий контекст дела Улюкаева, чем тот, который непосредственно фигурирует в материалах суда, можно предположить, что Путин действовал хоть и под влиянием Сечина, но не в его интересах, а в своих собственных. Он воспользовался этой ситуацией для того, чтобы послать обществу в целом и своему окружению в особенности тот сигнал, который ему выгоден. Во-первых, это сигнал обывателю в преддверии избирательной кампании, что власть готова перехватить повестку оппозиции и возглавить борьбу с коррупцией, сбрасывая время от времени с кремлевской стены в толпу оступившихся бояр. Во-вторых, это сигнал аппарату, что никто не застрахован как от сумы, так и от тюрьмы. Это в некоторой степени проливает свет на атмосферу будущего шестилетнего правления: страх и дешевый популизм, по всей видимости, будут главными инструментами власти.

7. Повод задуматься

Сигнал, посланный Путиным сверху вниз, может быть воспринят неоднозначно как массой, так и элитами. Масса, скорее всего, очень быстро захочет продолжения банкета. Аппетит будет расти по мере убывания еды. На кремлевской стене вскоре придется выстроить шеренгу подготовленных «к сбрасыванию» чиновников и олигархов. Вряд ли это вызовет энтузиазм в аппаратной среде. Там очень быстро поймут, что их будут мерить той же судебной мерой, что и политических оппонентов Кремля. Происходит фундаментальное изменение понятийной системы, лежащей в основе управления современной России: лояльность перестает быть индульгенцией от репрессий. В долгосрочной перспективе осознание простой истины, что террор – это для всех и каждого, приводит к переворотам, подобным тому, который произошел в СССР в 1953 году. Тогда коллективный инстинкт самосохранения номенклатуры заставил ее внедрить в систему некоторые правовые начала. Эти семена, посеянные весной 1953 года, сорок лет спустя взошли перестройкой.

8. Позитив через негатив

Парадоксальным образом с исторической точки зрения приговор по делу Улюкаева является полезным событием. Это очень качественный гвоздь в крышку гроба российской судебной системы. Во-первых, этот приговор развенчивает миф, что в путинской России правосудия нет только для политических противников режима, а для всех остальных оно «белое и пушистое». Этот миф довольно широко распространен как в России, так и на Западе. После дела Улюкаева становится очевидно, что произвол в России отпускают одной мерой любому, кто попал под каток лжеправосудия. Во-вторых, дело Улюкаева даже более очевидно, чем многие открыто политические процессы, высветило полную управляемость российского суда, играющего роль статиста, оформляющего решения, принятые в Кремле. Лучшее понимание этих реальностей работает против системы. Также этот приговор будет полезен всем тем, кто противостоит юридическому давлению со стороны российского государства на Западе.

9. Диссидент поневоле

Трагикомичным результатом этого фейкового судебного процесса станет появление в России еще одного борца с режимом поневоле. Войдя в него малосимпатичной фигурой, Улюкаев выходит из процесса человеком, вызывающим как минимум сострадание. Он напоминает актера Бубенцова из известной комедии Рязанова, который, только попав в лапы жандармского полковника, окончательно понял, что «Отелло» Шекспира – это трагедия. Дело Улюкаева – это парафраз дела Бухарина, предшественника Улюкаева по «экономическим процессам». Бухарин тоже нес ответственность за все преступления режима, жертвой которого сам в конечном счете и пал, но в истории остался как человек, пострадавший от несправедливости. Впрочем, запоздалое прозрение Улюкаева вызывает большее уважение, чем так и не случившееся прозрение Бухарина, хотя цена вопроса здесь несколько другая.

10. Пиррова победа

Для Сечина, который может сегодня торжествовать, этот приговор в будущем не сулит ничего хорошего. Реальный судебный срок Улюкаеву – это пиррова победа. С этого момента Сечину придется продолжать свою политическую партию, играя в одиночку против всех, потому что в аппарате не найдется ни одного человека, который не испытывал бы к нему двух чувств одновременно: страха и ненависти. Но самое неприятное состоит в том, что Путин, на которого Сечин имеет способность оказывать влияние и от которого сам полностью зависит, вполне возможно, испытывает к нему те же самые чувства. Весь опыт русской истории подсказывает, что судьба фаворитов плачевна. Ни один из них не стал преемником, и забвение – не самое худшее, что с ними происходило.

republic.ru