Медицинская онкологическая мафия в Украине и опыт Израиля

16 декабря 2017

1603

Медицинская онкологическая мафия в Украине и опыт Израиля

Мама умерла в тяжелых муках. Первое, что пришло в голову после того, как врачи озвучили диагноз мужу — это то, что неужели мне придется заново пережить весь это ужас! Те, кто сталкивался с этой болезнью, знают, что жизнь до и после постановки такого диагноза – это совсем разная жизнь. Начинаешь жить абсолютно другими ценностями, в каком-то совсем другом, до этого не знакомом нам мире. Однако на примере лечения моего мужа, я поняла, что рак все же лечится. Есть страны, в которых успешно лечат даже третью и четвертую стадию рака, не говоря уже о первых двух. В заграничных клиниках нет всего того ужаса, отчаяния и безысходности, которыми все пропитано в наших онкоцентрах. Там тебе не нужно сутками сидеть в Интернете и судорожно изучать информацию о болезни. Можно просто положиться на врачей и верить им. Это то, чего так не хватает больным и их родственникам в нашей стране, где медицину превратили в бизнес, а человека в биоматериал.

Муж лечился в Израиле. Когда мы планировали поездку в Израиль, я столкнулась с тем, что очень тяжело найти какую-либо правдивую информацию в Интернете об организации лечения и особенно о реальных результатах лечения там. Человеку, который впервые сталкивается с таким, невозможно понять, где пишут реальные люди, где пишут посредники. Я, лишь побывав в Израиле, немного начала понимать, что к чему.  

Особенно мало этой информации на украинских источниках. Наши же врачи категорически против лечения онкобольных за границей, и они всячески убеждают людей, что туда ехать не нужно, что там плохо. Опять же, лишь позже я поняла, что они просто не хотят терять свои деньги. Но об этом позже.

Еще находясь в Израиле, я для себя приняла решение, что по возвращению домой всем буду рассказывать не только о нашей истории, но и о историях тех людей, с которыми я имела возможность познакомиться, находясь в Израиле.

По возвращению, я разместила свои отзывы на нескольких форумах. Мне начали писать много людей.  Кто-то из них по протоптанной нами с мужем дорожке уже полечился и вернулся из Израиля, кто-то поехать не смог и остался лечиться на родине, кто-то поехал лечиться в Германию, Турцию, Белоруссию. Так с 2013 года в моей жизни появилось много новых людей, которые столкнулись с онкологией, каждый со своей историей и судьбой. А в моей голове накопился определенный багаж информации о лечение рака и за границей, и в Украине.

Именно этой информацией я хочу поделиться с вами. Теперь я знаю точно, что для кого-то она окажется полезной!

Напишу пару слов о себе. Зовут меня Виктория. Мне 37 лет. Я юрист, но мое первое образование медицинское. Когда-то очень давно я работала медсестрой в реанимации. Мои родители врачи. Папа хирург, мама (царство ей небесное), работала терапевтом.

Первые симптомы. Постановка диагноза.

Эта часть истории больше будет интересна тем, кому ставят аналогичный диагноз. Тем же, кого интересует именно лечение в Израиле, эту часть можно пропустить).

Конец 2012 года. Мужу 39 лет. Муж часто болеет простудами. Часто кашель. Курит где-то пачку дорогих сигарет в день. Потом постепенно начинает пропадать голос. По началу мы вообще не обращали на это никакого внимания. Мало ли, со всеми бывает. Но голос становился все хуже и где-то через месяц он превратился просто в тихое сипение. Решили показаться ЛОР-врачу. Сначала обратились по рекомендации в госпиталь СБУ. Фамилию врача не помню. Муж зашел в кабинет. Его очень долго смотрел врач. Врач вышел с мужем в коридор и начал рассказывать, что видит лишь налет на миндалине.  Сказал, что ничего страшного нет. Назначил пропить Нурофен, какие-то леденцы для горла, спрей и теплое молоко. Муж все исправно принимал дней 10. Эффекта ноль.

Приехал мой отец к нам в гости. Писала уже ранее, что он хирург. Только мы его встретили с поезда, и он сел в машину, сразу настороженно начал расспрашивать мужа о заболевании. К тому моменту прошло уже дней 15 после начала лечения. Отец сказал, чтобы мы срочно шли к другому ЛОР-врачу.

19-го января 2013 года мы отправились в одну из частных клиник Киева. Врача я ранее не знала. Муж зашел в кабинет и через 10 минут вышел с заключением в руках. Я посмотрела туда и подкосились ноги: заболевание гортани С 32 со знаком вопроса. Ниже было написано: Рекомендовано – консультация профессора Абызова. Первая мысль – профессор Абызов имеет какой-то «откат» от этой клиники. Возможно, больных специально направляют к нему. Захожу в кабинет врача. Начинаю задавать вопросы. Понимаю, что врач говорит все искренне. Задаю ему вопрос: «Какие шансы, что вы ошибаетесь?» Говорит: «Дай Бог, что бы я ошибался». 

Врача зовут Кононов Александр Евгеньевич. Он ЛОР-врач, не онколог. Диагноз он поставил правильный, за что ему спасибо. В дальнейшем мы с ним подружились. Как оказалось, в его практике мой муж был первым его больным, у которого он диагностировал рак.

К профессору Абызову мы сразу не поехали. На следующий день мы поехали в ЛОР институт по рекомендации моего знакомого доктора, к ЛОР онкологу Старченкову. Как только мы переступили порог отделения, меня накрыл ужас. Все в жутко запущенном состоянии. Облезшие стены, рваный линолеум на полу, все старое, рваное, облезшее. Я уже писала, что в молодости я работала в реанимации. Отделение, в котором я работала, было в маленьком городе на периферии и ремонтом тоже не блистало. Но то, что я увидела здесь, даже меня повергло в шок. Ведь это же всеукраинский ЛОР институт!   

Муж был еще в более глубоком шоке. Врач его повел в перевязочную на взятие гистологии. Мужу берут гистологию, а в это время привязочная полная уже порезанными больными, которым меняют повязки. Муж, глядя на это все, вышел в полуобморочном состоянии. Врач сказал, что видит опухоль голосовой связки. Нужно ждать результат гистологии.

Получаем результат гистологии – плоскоклеточный ороговевающий рак. Старченков отправляет на КТ гортани. КТ подтверждает утолщение мягких тканей в области левой голосовой складки размером 15,6 на 6,6 мм, накапливающее контрастное вещество. Контрастное вещество накапливают раковые клетки… Старченков ставит 2-ю стадию.

Договариваюсь через одного влиятельного человека о консультации профессора Абызова. Он принимает в Областной больнице. Приехали, он завел мужа в смотровую, начал смотреть его зеркалом. Ничего не комментируя, он начал звать своих учеников и что-то им говорить и показывать гортань мужа. Потом встал и вышел из смотровой. Бегу за ним по коридору. Останавливаю, прошу сказать, что он там видит. Говорит: «рак» и уходит. Идем с мужем за ним в ординаторскую. Даю ему в руки деньги, только после этого с нами он начинает разговаривать. Говорит, что там 3-я стадия (это не видя результатов КТ, просто глянув зеркалом).  Нужна операция. Глядя на Абызова, понимаю, что оперировать мужа у него не хочу. Уж очень он в почтенном возрасте. Ему около 70-ти лет.

Вернулись в ЛОР институт. Прихожу к Старченкову, он по непонятным мне причинам, не хочет со мной говорить. Что бы вы понимали, в каждый мой визит я хорошо его благодарила деньгами. И тут вдруг он отказывается со мной говорить. Оказалось, что мой влиятельный знакомый позвонил директору ЛОР института и замолвил за нас слово. А так как на мужа не была оформлена карточка, Старченков получил от директора института выговор. Но я-то с мужем здесь при чем?! Сказал бы Старченков ее завести, мы бы ее обязательно завели.  

Начинаю у врача просить прощение (сама не понимая за что), даю ему опять деньги. После этого со мной начинают говорить…  Идем оформлять карточку. Старченков заявляет, что теперь он обязан мужа показать заведующему, профессору Лукачу. Так как муж теперь с карточкой и находится официально на лечении, так положено. Да мы-то с мужем были только за, что бы было еще одно мнение. Вот только Старченков этого не хотел, так как не хотел деньгами делиться с Лукачем.

Лукач оказался очень даже приятным доктором. Задаю обоим врачам вопрос: «Мой отец врач и он говорит, что опухоль перед операцией желательно прижечь лучами». Врачи мне отвечают, что он правильно говорит. Спрашиваю: «Почему же вы сами это не предложили?»

Ответ меня убил. Оказывается, у них просто в отделении не работает лучевой аппарат! Говорю, что давайте мы пройдем где-то в платной клинике. Они между собой приговариваются и слышу, что один говорит другому: «Ты же помнишь мы в Спиженко мужика облучали, из второй стадии стала четвертая и перекосило лицо».

Меня это повергло в ужас. Потом только я поняла, что это от того, что наши врачи не умеют правильно работать с лучевыми аппаратами нового поколения, которые стоят в Киберклинике Спиженко. Да и вообще, в Израиле никто не знает таких понятий как «кибернож» и «гамманож». Это все обычные лучевые аппараты, или как их еще называют – линейные ускорители, только нового поколения.

Старченков повел нас с мужем посмотреть гортань таким прибором как стробоскоб (оптика). Он был в другом корпусе. Вышли после осмотра, муж говорит, пойди отблагодари Лукача деньгами. Собираюсь зайти в корпус, где сидит Лукач. На лестнице встречаю Старченкова. Он спрашивает, зачем туда иду. Говорю, что хочу поговорить с Лукачем. Он начинает на меня орать, зачем вам Лукач?! Вы же со мной договариваетесь о лечении. Начинает мне просто физически преграждать дорогу. К Лукачу я так и не попала. 

Решение о поездке в Израиль

Решение о лечении за границей пришло в голову внезапно. Мы ехали из ЛОР института. Я заехала к себе на работу, чтобы просто элементарно выреветься по-женски. Держаться молодцом при муже сил больше не было. И тут моя сотрудница предложила позвонить ее родной сестре в Германию и узнать, как лечат это там. Позвонили. Сестра моей подруги дала нам номер девушки, которая работает медсестрой в клинике в Ганновере. Пообщались. Она озвучила цену на лечение рака гортани около 55 тыс. евро. Я это запечатлела в своем сознании, но честно говоря, не думала, что мы поедем за границу. Тут подключился еще мой учредитель, который живет в Германии, а дочь его там работает хирургом. Я им даже скинула наши заключения.

Приехала домой и начала обсуждать вопрос заграницы с отцом. Далее нужно меня понять. Я дочь двух врачей, которые были правильной советской закалки. Мне было с детства вложено в голову, что наша медицина лучшая в мире. Наши врачи умеют творить чудеса. Я думала, что, если я буду лечить мужа в Киеве, я смогу подключить через свои связи и связи моих друзей врачей лучших специалистов. Что здесь мне будет как-то просто проще. Но мой отец обрубил меня на корню во всех этих моих размышлениях. Он попросил дать ему ночь на изучение в Интернете вопроса о том, как лечится рак гортани за границей. Утром он перезвонил мне и сказал, что его решение однозначно – нужно лечиться только за границей. И почему-то он сказал, что именно в Израиле. Он пообщался со своим другом и коллегой. Тот однозначно назвал моему отцу Израиль, видимо, так как сам еврей.

Как сказал мой отец, та методика лечения рака гортани, которую используют в Украине, не используется уже нигде. Что у нас до сих пор дырявят саму гортань. Потом больной ходит с дыркой в гортани. Чтобы поговорить, нужно дырку закрыть рукой. Как вам такое для 39 летнего мужчины?! Везде в мире операцию делают лапароскопом. Но отец мой был вообще за то, чтобы просто сделать курс лучевой терапии новым линейным ускорителем.

Я приняла решение лететь за границу. Скажу честно, к Израилю относилась немного скептически. Больше склонялась к Германии. Но в Германию было проблематично открыть визы. Я понимала, что на это уйдет много времени, и не факт, что визу таки откроют. А жить в таком подвешенном состоянии, у меня больше не было сил. Я не могла ни есть, ни пить, ни спать. Спала максимум 4 часа в сутки. Пила успокоительные таблетки. Жутко похудела. И это все за неделю. Месяц ожидания визы я бы просто не пережила. К тому же, это была зима и мне жутко захотелось туда, где солнце и море. Я мужу сказала фразу из детского мультфильма: «Помирать, так с музыкой». Летим в Израиль, там хоть тепло и наше с тобой любимое море. Отец все это время не переставал уговаривать меня так же в пользу Израиля. А его чутью по жизни, можно позавидовать. Итак, решение было принято.

Те, кто уже сталкивался с этой болезнью, меня поймут. Наверное, проще решать самому за себя. Когда ты принимаешь решение за своих близких, это страшнее всего. А вдруг что-то не так пойдет, вдруг он умрет, и я буду проклинать себя и это свое решение до последнего дня своей жизни…  Кстати говоря, мой муж в нашей семье лидер. Он всегда принимает все важные решения. Но после постановки диагноза, он просто замолчал. Как будто ждал от меня, что я все решу и смогу спасти его. От этого было еще страшнее… 

Украинская медицинская мафия

Когда только мой муж заболел, один мой знакомый человек сказал мне, что наши онкологи – это мафия, похлеще наркомафии. Конечно, я понимала, что у врачей маленькая зарплата и все они ждут деньги. Но я тогда не понимала масштабов всего. Тогда я не понимала еще на сколько в нашей стране обесценилась человеческая жизнь.

На этапе обследования в ЛОР институте я спрашивала у нашего врача, что он думает по поводу лечения в Израиле или в Германии. Он уверенно мне заявил, что они здесь перелечивают всех после Израиля и Германии. Эта его фраза, конечно, внесла некое, даже большое сомнение в мои тогда еще несмелые мысли о поездке за границу.

Заведующий отделением ЛОР онкологии профессор Лукач на то время работал в клинике Спиженко. Моему удивлению не было предела, когда вдруг ко мне перезвонили из Спиженко и спросили, не хотите ли вы полечиться у нас. Выше я уже писала о том, как наш лечащий врач не хотел показывать мужа своему завотделения — профессору, так как переживал, что мы захотим лечиться у профессора.

Итак, приняв окончательное решение о поездке на лечение в Израиль, я еду в ЛОР институт, чтобы забрать все документы с заключениями и самое главное - стекла с гистологией. Мой влиятельный знакомый снова звонит директору института и просит, чтобы мне отдали стекла. Муж пишет заявление об этом. Сижу с заявлением в приемной директора. Он пьет чай. Пьет он его в одиночестве в 9:30 утра. Приемная полна людей. Все ждут… Чай он пьет 15 минут, 20, 30, 40… Мое терпение начинает лопаться. Начинаю просить секретаря таки ускорить работу своего начальника. Меня приняли. Ура. Первый вопрос от директора, зачем мне стекла. Говорю, что едем в Израиль. Начинается 20-ти минутная лекция о том, что зачем вы туда летите, зачем вам тратить деньги (мои деньги!), у нас одинаковые протоколы, у нас здесь все не хуже и т.д. Все слушаю, в глубине души где-то начинаю сомневаться в правильности своего решения о поездке. Наконец-то мне подписывает директор заявление, и я иду в лабораторию за стеклами.

Прихожу туда. Заведующей нет. Жду не менее часа. Наконец-то приходит. Пожилая женщина лет 70-ти. Показываю заявление о выдаче стекол с подписью директора института. Она задает вопрос, зачем мне стекла. Отвечаю, что для лечения за границей. Она отвечает, что я вам их не отдам! Я ей объясняю, что я юрист, что я знаю, что согласно закона Украины — это собственность моего мужа. Если нужно, он лично сейчас зайдет за ними. Ее ответ – я не отдам и точка. Спрашиваю, почему так? – ответа нет.

И здесь наступила критическая точка в моем психоэмоциональном состоянии. Сначала я спокойно начала объяснять, что мои родители тоже врачи, что мама умерла от рака, что поймите, как мне сейчас трудно, узнав о диагнозе мужа. Но она мне сказала, что это мои проблемы и ее это никак не касается. И здесь со мной случилась истерика. Я просто начала орать и рыдать на весь коридор. У меня было просто жуткое отчаяние. Я даже не помню, что я орала, но заведующая сменила гнев на милость и распорядилась отдать мне стекла. Сама она ушла. Ее работники, молодые девочки, отдали мне стекла, жалуясь на свою начальницу и причитая о том, что с ней просто невозможно работать, что она издевается над людьми. В дальнейшем, я узнала, что заведующая лаборатории — жена профессора Абызова из областной больницы, который думал, что мы решим оперироваться у него.

Дальше, идем к лечащему врачу забирать карточку. Идем вдвоем с мужем. Начинается получасовая лекция от врача о том, что зачем вам Израиль, зачем тратить деньги. Вот посмотрите, говорит врач, показывая на стоящего в коридоре мужчину с дыркой в гортани, я его оперировал пять лет назад. Как видите, он жив до сих пор. Думаю, да уж, хороший прогноз для моего мужа 39-ти лет, пожить еще лет пять, а если повезет, то немного больше). Но лекция врача как-то начала на меня и мужа действовать. Я уж очень засомневалась в правильности решения об Израиле. Кроме того, врач начал давить на то, что нужно начинать лечить все очень быстро. А в Израиле на все очереди. А он нас готов принять хоть завтра. Короче говоря, все закончилось тем, что это была пятница, а на понедельник 9 утра, я записала мужа на операцию в наш Киевский ЛОР институт! Мы оба с мужем были как под гипнозом.

Мы вышли из ЛОР института, сели в машину, я позвонила своему папе и сообщила, что мужа записала на операцию на понедельник, и чтобы он позвонил нашему лечащему врачу и обсудил с ним ход операции. Отец начал на меня просто орать матом. Начал говорить, что если я хочу похоронить мужа или сделать инвалидом, то пусть оперируется в Киеве. Я начала плакать. Но мозг видно понемногу начал выходить из состояния гипноза))).  

Моя свекровь тоже медик. Ее завотделения, под руководством которой свекровь отработала 30 лет, доктор медицинских наук, известный в Украине человек. Она часто бывает за границей на курсах и конференциях. Я позвонила ей, спросила ее точку зрения в сложившейся ситуации. Она ответила, что однозначно только заграница, если позволяют финансы. Спрашиваю о наших Киевских частных клиниках. Она отвечает, что да, в них хорошее оборудование, но на нем никто не умеет работать. А из-за неправильного облучения или химии, опухоль может начать мутировать и стать более агрессивной в росте.

Это было последней точкой в решении о поездке в Израиль. Лечащему врачу я даже не стала перезванивать и говорить о том, что в понедельник мужа не будет. Я просто боялась, что меня снова начнут уговаривать не лететь в Израиль. 

Выбор посредника

Следующий и самый главный вопрос для каждого человека, который собрался лечиться за границей – как туда попасть, как найти нужных врачей и какую клинику выбрать. Лично для меня Израиль был равносилен поездке на Марс. Я, конечно, была до этого за границей, но это были туристические поездки в Турцию и Египет.

В первую очередь с вопросом, как нам попасть в Израиль, я обратилась все к той же заведующей моей свекрови. Она профессор и часто летала за границу на конференции. У нее был в Израиле знакомый, который занимался медицинским туризмом. Она дала мне его контакты. Я, конечно, много лет ее знаю, доверяю ей. Но еще как юрист я знаю, что там, где стоит вопрос о больших деньгах, то люди не могут дать 100%-ю гарантию порядочности тех людей, которых рекомендуют. Но моя знакомая сказала, что я гарантирую порядочность посредника под свою материальную ответственность. После этого морально стало легче.

Я, конечно, же зашла на форумы. Пару дней и ночей просидела в интернете в поисках полезной информации об организации и результатах лечения в Израиле. Историй на форумах было много, но как-то написаны они очень однобоко. Лишь позже я поняла, что чуть ли не 95% этого пишут посредники. Видны были и реальные истории. Одной из девочек, которая писала о том, как они лечили мужу рак кишечника, я даже написала. Она ответила мне. Помню, что очень поддержала морально своим ответом. Звали ее Наталья, она из России. Больше, к сожалению, ничего о ней не помню, но ей большое спасибо за реальную информацию.

Еще я звонила своей бывшей сотруднице, которая гражданка Израиля и жила там более 10-ти лет. Она внятного ничего не сказала. Сказала, что мы там никому не нужны и никто нас там не ждет. Что там тоже есть коррупция в сфере медицины и желательно ехать через организатора, т.е. посредника.

Итак, решение было принято организовывать поездку через посредника, которого рекомендовала заведующая моей свекрови. Я с ним связалась. Зовут его Роберт. Он родом из СССР, но уже более двадцати пяти лет живет в Израиле.

Роберт мне говорил: «Виктория, что вы так нервничаете, все будет хорошо. Прилетите, будете ходить на море, поедете на экскурсии». На тот момент, я думала: какие экскурсии, какое море?? Роберт, как минимум, странный. Как я могу куда-то ехать?! Я есть и спать не могу на нервной почве. Я за неделю сбросила 5 кг. А тут какие-то экскурсии.

Роберт попросил меня скинуть все заключения, которые у нас есть. На следующий день озвучил ориентировочную сумму за диагностику и лечение. Сказал брать билеты на 29 января. Мы купили билеты. Спросил, какие требования по жилью, я сказала, что подойдет самое дешевое, что есть. А еще спросил, не против ли мы сразу с аэропорта ехать не поселяться, а к врачу на консультацию. Меня такой вариант более чем устроил, хоть самолет прилетал и поздно, около 19 вечера.

Итак, с момента постановки диагноза и до нашего вылета в Израиль прошло всего 10 дней. Но эти 10 дней мне показались длинною в жизнь… 

Израиль. Диагностика

Израиль нас встретил жестким контролем в аэропорту. Сразу же с трапа нас встретил парень с табличкой, на которой были написаны наши фамилии. Парня конечно же организовал Роберт. Он нас сопровождал по всему аэропорту. Когда мы вышли из аэропорта, было уже около 20:00 часов. На улице, конечно, же уже темно. Нас встретил Роберт. Посадил нас в микроавтобус (нас было трое, папа мой тоже полетел с нами), и водитель нас повез через вечерний Тель-Авив к доктору. У нас с собой была целая куча наличных денег, т.к. из-за несовершенной банковской системы Украины, мы побоялись класть деньги на карточку. Скажу честно, было очень и даже очень страшно. Нас привезли в какое-то офисное здание. Еще минут тридцать мы ждали прием врача, под кабинетом была большая очередь. Это был частный кабинет врача.

Наконец-то нас приняли. Врач был русскоговорящий. Профессор Лев Бедрин. Когда мы зашли в кабинет, я увидела, что кабинет оборудован по последнему слову. Были и гибкие видеокамеры для осмотра и все другое, что необходимо. Врач внимательно осмотрел мужа. Впервые мужу из всех предыдущих украинских врачей, пальпаторно посмотрел лимфоузлы. Я понимаю, что это мелочь и ерунда. Но так положено! Это протокол осмотра и любой врач поймет меня, о чем я говорю. Осмотрел мужа видео оптикой, а не нашим русским народным лор зеркалом. После этого сел и минут 15 рассказывал и даже схематично рисовал, что он видит. Ориентировочно он рассказал, каким видит дальнейший ход лечения.

Для того, чтобы точно определиться дальше с лечением, нужно было пройти КТ и сделать анализы крови.

Потом врач, глядя на меня, сказал: «Почему вы так нервничаете? Этот вид рака лечат очень даже успешно. Вы пролечитесь и забудете о нем навсегда». Это был бальзам мне на душу.

Когда мы вышли из кабинета, мой отец сказал: «Я услышал от него все, что хотел услышать». Он имел ввиду саму тактику лечения. После слов врача и папы я начала оживать морально.

Нас повезли опять по темному Тель Авиву куда-то селить. По дороге Роберт предложил завезти нас в продуктовый супермаркет, чтобы мы могли купить, все необходимое.

Квартира оказалась в пригороде Тель Авива, прекрасном маленьком городишке Бат Ям. Жили мы практически на самом берегу моря. Квартирка была не большая, но очень чистая.

Стоимость аренды жилья зависит от длительности аренды. Мы для начала по совету Роберта заплатили за неделю, ровно тот период, за который мы должны были пройти диагностику.

Если правильно помню, мы платили в сутки 80 или 85 долларов. По израильским меркам такая квартира считается двухкомнатной. Снимая квартиру на короткий период, не нужно платить ни за какие коммунальные услуги. Кроме того, благодаря Роберту, мы не платили никакие деньги за услуги брокера.

На следующий день Роберт договорился о КТ и анализах крови. Я уже писала ранее, что в Израиле на все очереди. Поэтому КТ или анализы сами израильтяне могут ждать месяц и более. Роберт сказал, что на завтра нам назначено КТ на 23 часа, да именно 11 вечера. Устроит ли нас такое время. А анализ крови был назначен на 7 утра. Нам было все равно, лишь бы быстрее все сделать. 

В 6 утра Роберт был уже у нас, и мы отправились в клинику Ассута в Тель Авиве. Клиника поразила своими масштабами. Внешне она напоминала гостиницу. В ней не было этого ужасного больничного запаха!  Роберт завел нас в отделение, где брали кровь. Мужу взяли кровь. После этого Роберт повез нас домой. По дороге он сказал, что завтра у нас день свободный, и мы можем посетить экскурсии.

К этому моменту в наших всех троих головах (мужа, моей и папиной), наступило какое-то полное спокойствие и понимание, что все будет хорошо. Что муж пролечится, и об этом ужасе мы забудем навсегда. Было полное ощущение, что больше не нужно рыться в Интернете и искать информацию о болезни. Что мы попали к врачу, цель которого не развести нас, а вылечить. Единственное, что я сделала – почитала в Интернете информацию о нашем хирурге и радиологе, консультация которого нас ожидала после прохождения КТ. То, что я прочитала о них, меня более чем удовлетворило – оба доктора были профессорами. Радиолог был известен не только в Израиле, но и Европе и США.

Мы с Робертом заехали в турагенство и купили экскурсию в Иерусалим.

Отдельное спасибо хочется сказать Роберту за то, что он носился с нами, как с маленькими детьми. Он показывал, где какие магазины, где самые дешевые продукты. Если меня что-либо не устраивало в арендованной квартире (например, посуда, а на следующей квартире подушка), он тут же вызванивал брокера и все необходимое было у меня уже максимум через три часа. 

Когда мы переселялись из одной квартиры в другую, ездил везде с нами смотреть квартиры. За два месяца пребывания в Израиле, возникало множество мелких моментов, в которых Роберт мог бы и не участвовать, но он везде и во всем нам помогал. Например, когда по окончанию диагностики улетал в Украину мой отец, то Роберт не просто повез его в аэропорт, но и дождался, пока он пройдет весь контроль. В Израиле это довольно долго. Хотя мы говорили Роберту, что отвезем отца сами на такси. Очень радовало, что он всегда на связи, что он ни разу не опоздал ни на мгновение, когда нас куда-либо вез. Перед любой врачебной манипуляцией или консультацией, он всегда как минимум дважды в день звонил и напоминал, что завтра будет та или иная процедура. И обязательно в день процедуры звонил утром и напоминал еще раз.

Итак, вернемся к нашему прохождению диагностики. КТ было сделано целых четыре зоны: сама гортань, легкие, головной мозг, брюшная полость – для того, чтобы убедиться в том, что нет отдаленных метастазов. Слава Богу, их не было.

С результатами КТ и крови, мы вновь поехали к нашему хирургу. Хирург внимательно изучил КТ мужа. Вот здесь опять просится сравнение с нашими украинскими врачами. Каждый врач в Израиле смотрит ваше КТ на диске сам. В отличие от врачей из Украины, которые просто читают то заключение, которое написал врач, который делал это КТ. Это крайне важно! Ведь получается, что в Израиле КТ мужа на диске просмотрели аж три специалиста: врач, который делает КТ и описывает его, хирург и радиолог. И если вдруг один что-либо пропустит, то другой обязательно увидит. У нас же в Украине, если вдруг врач, который описывал КТ ошибся, то все остальные будут зависимы от его ошибки, т.к. не умеют сами читать КТ.

Итак, хирург, изучив КТ и анализы мужа, вынес свое решение. Он сказал, что можно бы было сделать операцию и улететь домой в тот же день! Но т.к. опухоль находится на голосовой связке, то после операции у мужа никогда уже не будет голоса. Поэтому врач предложил пройти курс лучевой терапии, после прохождения которой голос будет. Такого же мнения был и мой отец. Он с самого начала был именно за лучевую. Решение о тактике лечения было принято.

Что касается оплаты. После первого посещения хирурга, после его назначений необходимых исследований, уже можно было просчитать сумму диагностики. Мы ее оплатили. Само же лечение мы оплачивали уже перед самым началом лучевой терапииДля всех, кто собрался лечиться за границей пишу – НИКАКОЙ ПРЕДОПЛАТЫ ПОРЯДОЧНЫЕ ПОСРЕДНИКИ И КЛИНИКИ НЕ БЕРУТ!

Т.к. мой отец уже улетал в Украину, мы переселились в другую квартиру, которую уже искали для проживания нас двоих. Варианты были разные – от 45 долларов в сутки. Мы сняли хорошую квартирку, типа двухкомнатная за 65 дол. в сутки. Квартира минутах 10 ходьбы от моря. Т.к. на длительный срок, то отдельно оплачивали свет и воду. 

Лечение. Лучевая терапия

Роберт повез нас на следующий день к профессору Рафаэлю Феферу, радиологу. Он является завотделения радиологии клиники Ассута, и еще какой-то другой клиники. Является автором многих научных работ, преподает в университете, является почетным членом американской ассоциации лучевой терапии, членом Европейского союза лучевой терапии, является автором методик облучения. Конечно же, к такому доктору можно было идти смело на лечение.

Сам Рафи запомнился мне абсолютно простым человеком: в стареньких помятых штанах и туфлях. Встретив бы его на улице, никогда бы не подумала, что это такой большой человек. Это не наши «лоснящиеся» профессора. Но его глаза горят от его работы. Его больные – это смысл его жизни. Он опять же полностью осмотрел мужа (включая опять же пальпацию лимфоузлов, о которой я уже писала). Просмотрел его КТ. Далее Рафи рассказал, что лучевая терапия будет проводиться точечно. Что облучаться будут три или четыре точки гортани. Окончательно сколько, будет решено на врачебном консилиуме.

Вот оно, прекрасное явление, врачебный консилиум. К сожалению, у нас прибегают к такому только в крайних случаях. Или когда не понятен диагноз, или же, когда больному совсем плохо и врач перестраховывается, чтобы единолично не отвечать за его летальный исход.

Здесь же все не так. Для снижения влияния человеческого фактора, нам пояснили, что КТ мужа будут просматривать еще два специалиста из Израиля (помимо Рафи), и еще один из США. Только после единогласного всех решения о том, какая дозировка должна быть радиотерапии и сколько точек нужно облучать, больному начнут радиотерапию.

Очередь на радиотерапию была 2,5 месяца. Роберт вел переговоры с администрацией больницы, чтобы сократить нам срок ожидания. 2,5 месяца ожидания – это большие расходы. Это перелеты домой, это вновь короткие сроки аренды жилья в Израиле, что очень накладно, т.к. аренда на длительный срок в разы дешевле. Но самое главное, что это нервы, которые не восстановить ничем. Одно дело, пролечиться и улететь, другое дело ждать…

Итак, переговоры Роберта оказались успешными. Нам пришлось подождать в очереди всего 10 дней. Из этих 10 дней еще три дня ушли на спор у коллегии радиологов, облучать ли нам 3 или 4 точки. Наконец-то решение было принято среди радиологов.

Мужа пригласили в клинику для изготовления индивидуальной фиксирующей маски. Маска представляет собой жесткую сетку, чтобы лицо и шея больного во время облучения были неподвижны. На маске стояли отметки, согласно которым были помечены места, куда должны направляться лучи.

Нам пояснили, что мужу нужно пройти 30 сеансов радиотерапии. Пять дней в неделю делают облучение, суббота и воскресенье выходной – время на восстановление тканей. Кроме того, выходными были праздничные дни. Мужу нужно было приезжать в больницу каждый день в определенное время. Весь сеанс лучей занимал минут пять. Если очередь двигалась без сбоя, то на все время пребывания в клиники, у нас уходило минут максимум 30. В холле, где мы ожидали сеанс, стояли мягкие диванчики, весели телевизоры, стоял чай и кофе. Мужу выдали пластиковую карту. По приезду в клинику к назначенному времени облучения, он проводил картой по специальному прибору, персонал видел, что муж на месте.

Во время прохождения лучевой терапии, мужа постоянно смотрел наш хирург оптикой. Буквально через две недели он сообщил нам, что динамика хорошая и опухоль поддается лучевой. Раз в две недели прямо во время лучевой, мужу делали КТ, которое смотрел радиолог. Одним словом, лечение проходило без проблем. Где-то к середине прохождения лучевой, на шее у мужа образовался ожог. Но это было нормой. Мужу выписали мазь и анальгетики. Мазью он пользовался, а анальгетиками нет, т.к. боль от ожога была терпимой. Мы так же, как и ранее, во время прохождения лучевой, продолжали жить обычной жизнью: ходить на море (конечно же муж не загорал))), ездить на экскурсии.

Так пролетели все 30 сеансов лучевой. Перед окончанием лучевой, мы опять посетили хирурга. Он сказал, что лучевая будет действовать еще как минимум месяц. Сказал, что нам первый год после лечения нужно будет показываться раз 3 месяца, второй год – раз в четыре месяца, и третий год – раз в полгода. Но в принципе, если мы в Украине найдем толкового врача, то достаточно приезжать раз в 6 месяцев, начиная с первого года. Кроме того, КТ контрольное мужу сказали не делать, т.к. после прохождения лучевой, оно не будет информативным. Может быть как ложноположительный, так и ложноотрицательный результат.

Лечение было закончено. Но, скажу честно, мы так полюбили Израиль, что совсем не хотелось домой. Наверное, впервые в жизни, мы как-то расслабились. Никуда не спешили, наслаждались жизнью. Произошла полная переоценка всего… Это очень тяжело объяснить. Думаю, это смогут понять только те, кто пережил такое же, как мы. Больше всего на свете не хотелось возвращаться в нашу ежедневную суету – работа-дом. Мы еще остались на пару дней. Поехали в очередной раз в Храм Гроба Господнего. 

Возвращение домой

Вернувшись в Украину, сначала хотели оформить мужу инвалидность, т.к. ему это было положено по закону. Поехав же в первый день в поликлинику по месту жительства и в очередной раз вытрепав себе нервы, приняли решение этого не делать.

Через два месяца предстоял первый осмотр. Решили в Израиль не лететь, т.к. финансы оставляли желать лучшего). Обратились к тому доктору, который поставил диагноз мужу. С собой на консультацию взяли опять же моего отца, чтобы он тоже смотрел вместе с лором.

Слава Богу, все оказалось прекрасно. Опухоли нет. Есть отек и рубец. Но как без этого.

Через шесть месяцев после окончания лечения, муж полетел в Израиль. Все прекрасно, Слава Богу. Муж слетал еще в Израиль два раза. Остальное время смотрелся здесь у ЛОРа (в платной клинике, конечно же оптикой, а не зеркалом).

После окончания лечения опухоли, самым критичным периодом является первый год. Возможен рецидив. По истечению двух лет после лечения, внимание нужно обязательно переключить на (не дай Бог) возникновение отдаленных метастазов. Поэтому в Израиле мужу сказали хотя бы раз в год, делать КТ легких. Делаем в Украине. Сказать честно, были бы деньги, даже б насморк летала бы лечить в Израиль.

Сейчас прошло уже почти 5 лет после окончания лечения. Это срок, когда можно уже говорить, что рак побежден. Но, как говорит мой отец, если однажды организм не распознал рост раковых клеток и не справился с ними, они могут появиться еще где-либо.

Скажу честно, финал у нас реально, как в доброй сказке. Но пережитое не забыть никогда. Теперь я точно понимаю смысл слов: «нервные клетки не восстанавливаются». Раньше я наплевательски относилась к любым болячкам. Теперь у ребенка просто сопли, а меня трясет от страха. Понимаю умом, что это всего лишь сопли, а нервная система реагирует по-своему…

Ну, вот и конец истории. Далее я обязательно напишу истории тех людей, которые слетали на лечение в Израиль по протоптанной нами с мужем дороге. Конечно, так детально я уже писать не смогу, т.к. это уже были их, а не мои переживания. Более детально опишу историю своей лучшей подруги, которая ровно через год после нас лечила в Израиле своего 19-летнего сына от лимфомы Ходжкина. Слава Богу, тоже очень успешно. 

Моменты, которые невозможно забыть

Когда мы еще первый раз приехали в отделение радиологии, мы ждали консультацию Рафи минут 30. Я не понимала, что это за отделение. Просто знала, что ждем консультацию радиолога. С нами в холле сидели на диванах много людей. Лишь, когда мы приехали на первый сеанс лучей, я поняла, что все эти люди, это раковые больные, которые приехали на сеанс лучей, как и мы. В Украине раковых больных «видно». После болезни мамы, я просто видела их в толпе. Это люди с отпечатком страха и безысходности на лице. Да простят меня за такие слова, но это моя точка зрения. Там же, попав в окружение таких людей, я даже не поняла, что это раковые больные. Мне очень хочется, чтобы в моей стране было так же.

Второй момент, который меня впечатлил.  На тех же диванчиках, в холле, я познакомилась с парнем из Киева и его мамой. Зовут его Максим. Ему 28 лет. У него рак головного мозга. В Украине от него отказались не только в бесплатных, но и платных клиниках. В Израиле ему сделали сначала операцию, потом химию и лучевую. Мы с ним познакомились уже после его операции и химии. Он с мамой, как и мы на сеанс лучей приезжал к 16 часам. Однажды я услышала разговор его мамы с кем-то по телефону о том, что она крайне недовольна хирургом и радиологом, которые лечат сына. Я завела с мамой разговор. Оказывается, у них на стадии диагностики был посредник. Но он оказался не совсем правильным. На деньги он их не разводил, только делать ничего не делал. Засунул их через отдел медтуризма к невостребованным врачам, к которым не было очереди, постоянно не брал трубку.  Они отказались от посредника. Максим хорошо знает английский. Но через отдел медтуризма невозможно пробиться к толковым врачам. Мама говорит, что постоянно была вынуждена брать альтернативные консультации и хирурга, и радиолога. А это все дополнительные деньги. Я им порекомендовала попробовать попасть к нашему радиологу – Рафи. Они попытались записаться к нему, но им ответили, что к нему запись на 6 месяцев вперед. Вот так лечение в одной и той же клинике может быть абсолютно разным. Справедливости стоит сказать, что Максим жив и здоров, иногда созваниваемся. 

Но больше всего в ситуации с Максимом меня впечатлило другое. День на третий общения с ним, до меня вдруг дошло как до медика в прошлом, почему вдруг у него после операции на головном мозге и химии, волосы на голове не просто остались, но еще и удлинённая стрижка. Мама его сказала, что после операции на третьи сутки, они уже были дома. Мама с трудом нашла места, где было проникновение в черепную коробку. Ему тремя тонкими сверлами делали отверстия и потом операция делалась лапораскопом. Волосы у него вылезли лишь после курса лучевой, когда дожигали остатки опухоли. И лишь в тех местах, где было облучение.

Вопрос о том, как разнится наша и израильская химия, я выделю далее в отдельную тему. Это очень важный и значимый вопрос для всех, кто в Украине слышат от своих врачей фразу: «зачем вам заграница, у нас такие же протоколы и такая же химия».  Нет, химия не просто разная. Она очень сильно разная! 

Разница между отечественной и заграничной химиотерапией

Эта тема крайне важна для тех, кому показана химиотерапия. Хоть моему мужу и не делали в Израиле химиотерапию, но на примере моих знакомых, которые полетели лечиться за границу, я сделала определенные выводы, которыми не могу не поделиться со всеми, кого этот вопрос интересует.

Как я уже писала ранее, в 2014 году моя подруга Люда по протоптанной нами с мужем дорожке, полетела лечить в Израиль своего 19 летнего сына, которому был поставлен диагноз Лимфома Ходжкина. Более подробно эту историю я выложу позже. Сразу скажу, что в их ситуации, как и в нашей – пролечились и забыли.

Богдану (сыну подруги), был назначен курс химиотерапии, который состоял из восьми капельниц. Капельница раз в две недели. Богдан сам, без мамы и папы, прилетал в Израиль, его капали и в тот же день он летел домой, ехал в институт на занятия, гулял со своей девушкой ночи на пролет, те жил обычной жизнью. Его ни разу не затошнило.  Он совершенно не облысел. Единственное, волосы стали немного тоньше.

Когда мы с Людой обсуждали, тот вопрос, что Богдан абсолютно без побочек перенес химию, мы конечно понимали, что химия у нас и в Израиле разная. Но спустя время, я услышала истории других людей о химии там и здесь, и от услышанного просто волосы становятся дыбом. Приходишь лишь к одному выводу – нас здесь просто умышлено убивают. Итак, подробней об этом.

Однажды ко мне позвонила женщина. Ее сыну было тоже 19 лет, когда у него диагностировали ту же Лимфому Ходжкина, что и у Богдана. Лечили его у нас в Институте рака. Слава Богу, с ним все хорошо. Но как сказала его мама: «Я понимаю, что это за диагноз. Мне сказали, что вылечиться полностью невозможно. Поэтому если случиться рецидив, я хочу его везти в Израиль». Моей подруге и Богдану никто ничего подобного о рецидивах и неизлечении в Израиле не говорил. Сейчас уже прошло 4 года после окончания лечения и Люда даже не напрягает себя тем, чтобы вовремя сделать Богдану КТ, т.к. как я уже писала ранее, пережили и забыли.

Я подробно рассказала этой женщине о Израиле, дала телефон Люды. И тут женщина задает вопрос: «А как же можно летать в Израиль на химию? Мой сын после каждой капельницы находился под присмотром врачей в стационаре. Ему было каждый раз ужасно плохо, падали показатели крови, ему делали переливания. Кроме того, ему нельзя было ходить в общественные места, т.к. он мог подхватить там инфекцию и от нее умереть».

На момент общения с этой женщиной, я еще не сильно вникала в вопрос разницы химии за рубежом и у нас. Я просто сказала, что у Богдана было не так, и у всех других моих знакомых, которые капали заграничную химию, было все ок.

Привела в пример моего знакомого, у которого рак легких,4я стадия. Лечится он в Германии. Химии ему вливают уже два года, но он не лысый. И человек, который не знает его, никогда не подумает, что он болен раком. Он не выглядит как больной раком. Он точно так же, как и Богдан, летает в Германию, капается и летит домой.

Я позвонила Люде, и мы начали обсуждать то, что сказала эта женщина. После пережитого всегда близко воспринимаешь истории пусть даже совсем незнакомых людей, особенно когда вопрос касается детей, сколько бы лет им ни было. В разговоре Люда мне рассказала, что, когда она еще только думала везти ли Богдана в Израиль или нет, он поехала к своей дальней родственнице, которая работает в министерстве здравоохранения и занимается тендерами по закупке мед препаратов. Так вот эта родственница Люды рассказала, что министерство закупает вообще непонятно что, да еще и за огромные деньги. Что на тендерах есть предложения нормальных препаратов и по нормальным ценам, но эти препараты не закупают, а закупается просто дерьмо. 

Дальше, еще интересней. Общаюсь со своими соседями, у которых ребенок 16 лет болен Неходжкинской лимфомой. Его сначала долго лечили на родине. Потом родители собрали деньги и решили везти его за границу. Они сначала выясняли у меня про Израиль, но для них Израиль оказался дорогим. Решили лететь в Турцию. Недавно встретила тетку парня. Она рассказала шокирующие вещи. Из-за нашей дрянной химии в Украине парню постоянно приходилось делать переливания крови, т.к. падали показатели. Только после последней химии ему сделали внимание: 18! переливаний.  В общей сложности более 100 переливаний. В Турции на протяжении месяцев шести ему не сделали ни одного переливания после химий! Он спокойно летает в самолетах домой и ходит в общественные места.

Еще одна жуткая история о том же. Зимой я увидела объявление, что ребенку 4х лет срочно нужны доноры. Я созвонилась с мамой 4х летнего Максима, Юлией. Начала помогать ей в поиске доноров. Это кстати все длиться и по сей день. Буквально вчера с ней говорили и вновь нужны доноры. По началу я думала, что у Максимчика лейкемия, и из-за этого требуются постоянные переливания.  Поймите правильно, в душу маме я не лезла, о подробностях заболевания не спрашивала. Нужны были доноры – просто искала доноров. Однажды мы с Юлией разговорились. Оказалось, что у ребенка рак носоглотки. Все началось банально, с того, что ребенку удалили аденоиды, но не сделали гистологию. Так и думали, что это просто аденоиды. А там был рак. В результате пошли метастазы везде… 4я стадия рака. А переливания в их случае, как и во всех предыдущих, требуется после химий, т.к. очень сильно падают показатели крови.

Вот такие жуткие истории. Теперь каждый для себя может сделать выводы.

Бесплатная химия в наших онкоцентрах со слов больных, совсем ужасная.  Люди вынуждены покупать химию в тех же онкоцентрах платную, которую предлагают им врачи. Стоит она не дешево. То, что я слышала от своих знакомых: минимальная озвученная цена была около 3х тысяч грн., максимальная – 12 тысяч грн. за одну!!! капельницу. Еще раз повторюсь, что эти суммы были у моих знакомых. Понятно, что они могут быть больше и меньше. Так вот я слышала массу историй о том, что вместо тех препаратов, которые купил больной, ему капали что-то типа физраствора или государственной химии. Настаивайте на том, чтобы препараты вводили при вас. Это ваше законное право.

Еще один из вариантов, это покупать химию в Израиле или Германии, а капать ее на родине. Знаю, что в этих ситуациях врачи наших онкоцентров очень упорствуют и не хотят капать импортную химию, т.к. они зарабатывают на той, что продают сами. Наслышана от людей, что отказывают и все, хотя вместе с препаратами люди привозили из Израиля или Германии все заключения по обследованиям и протоколы лечения со всеми подписями и печатями. Но есть клиники, которые берутся за такую работу и в Москве, и в Киеве. Некоторые просто первую капельницу проходят в Израиле или Германии, потом просто капают все дома, наняв медсестру. Я конечно не сторонник капанья в домашних условиях, т.к. как медик в прошлом понимаю, что это опасно. Но в условиях стационара это вполне приемлемый вариант. 

Не ведитесь на низкие цены

Я уже неоднократно слышала ранее о том, что посреднические компании в Израиле с целью привлечения клиентов, умышлено в переговорах занижают цены на диагностику и лечение в Израиле. Читала я такие истории и на форумах, слышала о них и из первых рук. Но эту статью меня заставила написать история, жертвой в которой стали родители четырехлетнего ребенка, да и сам ребенок, у которого диагностировали лейкемию.

Начну-таки не с ребенка.  Одна женщина, которая собралась лететь на лечение в Израиль, нашла сайт некой Ассуты, как тогда она думала именно клиники «Ассута». На самом деле, понятное дело, это были посредники. Она с ними вела переговоры о поездке. Потом этой женщине дали мой телефон общие знакомые. И она полетела к Роберту. Так сложились обстоятельства, что в Израиле она везде сама платила в больничных кассах и видела реальные цены.

Представителям же псевдо «Ассуты», она не сказала, что летит через другую контору. И они постоянно продолжали ей названивать. Они ей рассказывали, что вся диагностика (4 зоны КТ, консультации докторов, взятие гистологии, анализы крови и анализ самой гистологии) обойдется максимум 3 тысячи долларов. А химия вся!!!будет стоить 5 тысяч долларов. Для тех, кто не ориентируется в ценах Израиля, это неправдоподобно дешево. Она уже успела вернуться в Украину из Израиля, видя там реальные цены, а псевдо «Ассута» все еще продолжала звонить ей. Да, если бы химия и в самом деле в Израиле стоила пять тысячи долларов – мы бы там все могли лечиться).

Просто девочки из этой посреднической псевдо «Ассуты», получают свои деньги просто за то, что клиент прилетел. Дальше их ничего не интересует. А на самом деле дальше происходит не очень приятная вещь — сначала у вас и в самом деле берут за диагностику 3тыс долларов, потом озвучивают, что нужно доплатить, например, еще полторы, потом вдруг еще вам необходим какой-либо анализ и нужно еще 1000 долларов. И человек оказывается в идиотской ситуации: ему уже жаль тех денег, что он потратил, ему их не вернут. Он не может уже уйти к другому посреднику или в другую клинику. И он начинает судорожно искать деньги. А если бы он изначально знал, что диагностика будет стоить не 3 тысячи долларов, а, например, 6-8 тысяч, то возможно он или бы вообще никуда не летел или же мог бы обратиться к другому посреднику, который ему изначально и озвучивал эти же 6-8 тысяч долларов. Но уровень работы и предоставляемых докторов у этого второго посредника был уже в разы выше.

Вернемся к ребенку и его родителям. Ко мне позвонила моя коллега из Одессы. Попросила как-либо посодействовать в сложившейся ситуации, хотя бы советом. А ситуация сложилась следующая. Работница ее приятеля, некая Виктория, узнав, что ее четырехлетней доченьке поставили диагноз лейкемия, решила везти ее в Израиль на лечение. О том, что мы там лечились, они не в курсе, т.к. сами видите, что знакомые знакомых и еще раз знакомых…

Вика нашла информацию в интернете о некой клинике «Дана». Клиника прекрасная, но, как и в предыдущей истории, это была не клиника, а посредники, которые себя выдают за клинику. И Виктории озвучили, что лечение ребенка с диагностикой обойдется в 50 тысяч долларов.  Но деньги обязательно нужно положить на депозит, что бы клиника могла их видеть и понимать всю серьезность намерений больных. Мама положила деньги на депозит и полетела с ребенком в Израиль. Через три дня нахождения в клинике, им сказали, что нужно еще 60 тысяч долларов. Что если в течении двух дней этих денег не будет, то ребенка выписывают. У мамы конечно шок. Она начала звонить всем друзьям. Таким образом на меня и вышли.

Я понимала, что если они уже находятся в клинике, то вряд ли их в слепую будут разводить. В самой клинике Израиля уже точно никто никого разводить не может. Там все очень серьезно. Я позвонила Роберту. Вике дала его телефон. Т.к. дело касалось маленького ребенка, то Роберт сказал, что никаких денег с Вики брать не будет и по-человечески просто попытается поехать к ним в клинику и разобраться в сложившейся ситуации. Не буду уже углубляться в подробности, но по факту разбирательства оказалось следующее.

С депозита в клинике сняли сумму за диагностику. Остальные деньги были на месте. Но общий курс лечения стоил около 100 тысяч долларов. Для того, чтобы начинать его, нужны были эти деньги.

Это абсолютно реальная сумма для лечения в Израиле. И в клинику Вика с ребенком попали прекрасную. Но из-за того, что Вике, еще когда она находилась в Одессе, посредники, маскировавшие себя под клинику, назвали заниженную стоимость лечения, Вика просто попала.

Если бы ей изначально сказали, что лечение будет стоить не 50 тысяч, а около 100 тысяч долларов, она бы просто никуда не летела бы, т.к. знала бы, что такие деньги для нее непосильные.

Так семья Вики попала тысяч на 20 долларов за проведение диагностики, и пребывание в клинике. Они забрали малышку и вернулись лечиться в Одессу.

Поэтому! Бойтесь тех, кто вам называет точную сумму на диагностику и лечение. Диагностика состоит из множества составляющих. И ни один посредник и даже врач, не видя вас, не знает до конца, какие это будут именно в вашей ситуации составляющие. Например, как в нашей ситуации. КТ в Украине была назначена лишь одна зона, а в Израиле четыре зоны.  Каждая зона в Израиле стоила около 1000 долларов. Вот вам пример только одного КT. Так же и гистология. Иногда достаточно в Израиле просто пересмотреть стекла, привезённые из Украины – это стоит одних денег. А если вдруг исполнение гистологии украинскими докторами не устроит израильских докторов, то ее нужно переделывать. А это совсем другие деньги. Из таких мелочей, которые в Израиле совсем не дешевые, будет формироваться цена диагностики.

Поэтому знайте, что суммы на лечение и диагностику на этапе переговоров могут быть только ориентировочные.

Обычно алгоритм таков. Вы прилетаете в Израиль. Посредник везет вас на консультацию доктора. Вы платите за консультацию. Далее врач назначает вам анализы, к.т. и так далее. Вот на этом этапе вам уже считают полную сумму за диагностику.

Далее, когда диагностика окончена, врач говорит, каким он видит ваше лечение. И уже после этого этапа вам просчитывают сумму за лечение.

Кстати говоря, перелет онкобольных и их сопровождающих на авиалиниях МАУ (Украина) бесплатный.

Есть у них программа. Называется «Под крылом». Читайте на сайте МАУ, там все написано, что нужно сделать для бесплатного перелета. В реальности все работает!

Лечение в Израиле Лимфомы Ходжкина (Лимфогранулематоз)

Итак, как я и обещала ранее, публикую истории близких мне людей, которые так же пролечились в Израиле.

В первую очередь пишу историю лечения сына моей подруги. Богдану было 19 лет на момент постановки диагноза и лечения.

Переболел каким-то вирусным заболеванием. Заболевание давно прошло, а остался сильный кашель. Его положили в больницу. Подозревали пневмонию. Анализы крови были с большими отклонениями от нормы. Увеличены лимфоузлы. По ночам просто задыхался от кашля. Был направлен на КТ.  КТ показало увеличение лимфоузлов, если правильно помню, брюшной и грудной полости. Была взята биопсия. В итоге был поставлен диагноз Лимфомы Ходжкина.

Дальше понятное дело – у мамы шок. Начались скитания по больницам. У меня Люда все расспросила подробно про Израиль. Она конечно знала, что мой муж лечился в Израиле, но до постановки диагноза Богдану, не сильно вникала в подробности нашей поездки, как и любой нормальный человек, которого это близко не касается. 

Я предупредила, что, если она думает везти Богдана на лечение в Израиль, не желательно начинать лечение в Украине.  Больше всего израильские врачи не любят, когда больной начал лечение на родине, т.к. в реальности протоколы, химия их и наши очень отличаются. Люда, как и я в свое время, задала вопрос лечащему врачу онкологу; «А что вы думаете по поводу лечения этого заболевания в Израиле?». Чем вызвала бешенство с его стороны. Он сказал, что вы уже определитесь, чего вы хотите. Хотите лечиться у меня, не задавайте мне больше глупых вопросов. Вот только почему они глупые, мы с Людой до сих пор понять не можем. 

Люда выставила на продажу квартиру. Пока продавалась квартира, прошло два месяца. Т.к. мама Люды занимается китайской медициной (участник сетевого маркетинга уже лет 20), Люда поддавшись уговорам мамы, попыталась лечить Богдана у какого-то китайского светилы, который иногда приезжает в Украину. Результат такого лечения показало КТ- увеличение лимфоузлов за два месяца на 16%. К этому моменту квартира была продана. И Люда с Богданом по протоптанной нами дорожке полетела в Израиль. 

Роберт их встретил, поселил. Повез к доктору. Знаю, что Радиологом у них был все тот же Рафи, который лечил и моего мужа. Имена остальных докторов я не спрашивала. Итак, диагноз Богдана в Израиле подтвердился. Ему назначили лечение в виде химии и лучевой терапии.

Сначала была химия, после химии было контрольное КТ. Некоторые лимфоузлы пришли в норму после химии. Остальные, самые крупные, дожигали лучевой.

Химии было назначено 8 капельниц, как говорят в Израиле – 8 курсов. Один курс – один день. Перерыв 2 недели. И так далее. Люда присутствовала с Богданом лишь на первой капельнице. Потом они вернулись в Украину и на все остальные капельницы, Богдан летал сам. Там его встречал Роберт и везде сопровождал. Люда не летала с Богданом, т.к. деньги были ограничены, поэтому решили не тратить их на перелет для Люды. Чувствовал Богдан себя прекрасно.

Как я уже писала в предыдущей статье «О разнице химиотерапии отечественной и в Израиле», Богдана ни разу не затошнило, у него не выпали волосы. Он спокойно после капельницы прилетал, и даже не спавши, шел на занятия и гулять с друзьями.

Потом так же, на легке, он прошел и лучевую.

Сейчас уже прошло 4 года после лечения. У него все прекрасно, слава Богу. Раз в год нужно делать КТ, которое они делают в Украине и через Роберта передают доктору в Израиль.

Vitusshka, blogspot.com