Семейное дело. ФСБ против электрика Андреева

08 декабря 2017

1382

Семейное дело. ФСБ против электрика Андреева

Поздним вечером 1 июля 2014 года 29-летняя Юлия Андреева сошла с автобуса на центральном автовокзале Тулы. Вернувшаяся из Москвы девушка направилась в сторону улицы Демонстрации, когда к ней подошли трое полицейских. Проверив паспорт, оперативники предложили ей пройти в служебный автомобиль. Поначалу Андреева не поверила, что перед ней действительно сотрудники МВД, запаниковала и попыталась уйти, но, взглянув на их удостоверения, подчинилась требованию. На вопрос, нет ли у нее с собой запрещенных веществ, девушка ответила, что есть, но какие именно — ей неизвестно. Через пару минут к машине подошла женщина-полицейский с двумя понятыми. В косметичке Юлии действительно нашли сверток с порошкообразным веществом — как позже выяснила экспертиза, в нем было 87,2 грамма героина.

Через два часа оперативники провели обыск в квартире Андреевой на улице Мира. Согласно протоколу, войдя в помещение, где Юлия проживала вместе с пожилой матерью, служебная собака залаяла и поставила лапу на полку мебельной стенки, однако в пакете, на который обратило внимание животное, оказались лишь лекарства. Пройдя в гостиную, полицейские обнаружили за шкафом-стенкой небольшой металлический сейф. Юлия призналась, что хранит в нем наркотики. Помимо завязанного узлом прозрачного канцелярского файла с бежевым порошком, в сейфе, как говорится в протоколе, хранился листок с номером телефона и надписью: «Киви-кошелек». В диване силовики нашли пакеты, изорванные журналы, ножницы, зажигалку со следами светлого вещества, электронные весы и банку из-под детского чая, в которой также находился бежевый порошок.

На допросе, состоявшемся на следующее утро, девушка рассказала, что около года назад познакомилась в «Одноклассниках» с мужчиной по имени Евгений. Показать следователям его фотографию Андреева не смогла, пояснив, что профиль в соцсети был пустой, а единственное изображение, которое Евгений прислал ей в ММS, она случайно удалила. По словам Юлии, вскоре они с новым знакомым стали часто звонить друг другу. Из разговоров выяснилось, что Евгению 30 лет, и он отбывает наказание в одной из колоний в Тамбове. По прошествии месяца, следует из протокола допроса, девушка решила, что отношения между ней и Евгением — романтические, и пообещала дождаться его: мужчина на другом конце провода утверждал, что ему оставалось сидеть два года.

Как говорится в показаниях Юлии, о Евгении она достоверно не знала ровным счетом ничего — ни фамилии, ни номера тамбовской колонии. Тем не менее, уверяла девушка, когда мужчина попросил ее помочь — забрать из условленного места вещи, какие он скажет, и отвезти туда, куда он скажет — она согласилась. Следуя инструкциям Евгения, рассказывала Андреева, она дважды ездила в Москву, где забирала свертки, перемотанные скотчем, внутри которых находились более мелкие свертки с веществом в виде «камушков». По словам Юлии, она понимала, что это наркотики, но Евгений заверял, что у него «есть свои люди в полиции, что бояться ей нечего».

Вернувшись из Москвы в Тулу с первым свертком, вспоминала задержанная, она по указанию Евгения раскидала содержимое по неприметным местам в разных частях города, после чего стала отправлять покупателям, которых находил ее заочный возлюбленный, инструкции по поиску закладок. Деньги приходили на карту Сбербанка, зарегистрированную на саму Андрееву. По такой схеме, говорилось в протоколе, она работала дважды — осенью 2013 года и в начале весны 2014 года. Полученные деньги Евгений велел переводить на другую карту; в обоих случаях он разрешил Юлии оставить себе по 10 тысяч рублей.

В день задержания, объясняла Андреева, Евгений снова попросил ее забрать в Москве сверток. «Она не могла тому отказать, так как планировала серьезные отношения с Евгением и доверяла тому, тем более, тот говорил, что ей ничего за это не будет», — пересказываются ее показания в обвинительном заключении. Доехав на междугородном автобусе до станции «Улица Академика Янгеля», она добралась до метро «Кунцевская», дождалась автобуса на Звенигород, вышла на остановке Аксиньино, опустила руку в колодец рядом с одним из многоэтажных домов и достала оттуда перемотанный скотчем сверток с веществом светлого цвета внутри.

На допросе Юлия даже не пыталась убедить следователей в своем неведении относительно того, что было в свертках — лишь подчеркивала, что действовала не самостоятельно, а только выполняла просьбы Евгения. Не отрицала она свою вину и в ходе обыска. По ее словам, в обнаруженном оперативниками прозрачном файле лежал героин, оставшийся от первой поездки в Москву — что делать с ним, девушка не знала, а Евгений не давал ей никаких указаний. Объяснила она и обнаружение весов и фасовочного материала в диване: «сказала, что в пакеты и листы журналов она упаковывали героин для продажи, с помощью зажигалки и ножниц она фасовала наркотик, на весах она взвешивала героин». Детским чаем, найденным там же, Андреева, по ее собственному признанию, разбавляла вещество для увеличения веса.

«То, что она совершила преступление, а именно хранила наркотик, она осознает. В содеянном раскаивается, желает оказывать помощь следствию. Она все делала не по собственной инициативе, а только по указанию Евгения, так как хотела тому помочь и мечтала о серьезных с ним отношениях», — резюмировал следователь, пересказывая допрос девушки после задержания. В тот же день Юлию заключили под стражу.

Вскоре после задержания в деле Андреевой появилось еще два эпизода. Первый датирован 28 марта 2014 года: по версии следствия, тогда девушка, «осуществляя корыстный преступный умысел на незаконный сбыт наркотического средства», самостоятельно нашла покупателя — наркозависимого Громова, и, поговорив с ним по телефону, договорилась о продаже грамма героина бесконтактным способом. Когда Громов перечислил 2 тысячи рублей на зарегистрированную на имя Андреевой карту, та отправила ему смс-сообщение с адресом закладки. Забрав ее, мужчина оказался задержан; согласно протоколу задержания, его разрабатывали в рамках оперативно-розыскного мероприятия (ОРМ) «Наблюдение».

Второй эпизод случился 16 мая. Как говорится в обвинительном заключении, в тот день Юлия упаковала 0,55 грамма героина в бумагу и спрятала на деревянной балке в одном из домов на окраине Тулы, однако в тот же день оперативники ФСКН обнаружили закладку в ходе ОРМ «Обследование помещений, зданий, сооружений, участков местности и транспортных средств».

На допросе Громов выдал номер Андреевой, представлявшейся ему «Ланой», и объяснил обстоятельства покупки. В своих показаниях сотрудники Госнаркоконтроля утверждали, что информация о женщине, сбывавшей наркотики под таким псевдонимом, поступила к ним еще за месяц до его задержания. Однако мать девушки, Галина Андреева, настаивает, что отношения к сбыту героина та не имеет. «То есть ее задержали в ходе провокации ФСКН. Этого человека [Евгения] она лично не знала, а он оказался их агентом, потому что оперативники точно знали, когда она поедет в Москву и по какой улице будет идти в Туле, уже имея при себе эту посылку», — утверждает она.

Помимо первоначальных показаний самой Андреевой, в которых та признает причастность к сбыту наркотиков, дело строится на показаниях оперативников, якобы знавших, что девушка продает героин, двоих секретных свидетелей, утверждавших, что неоднократно покупали вещество именно у нее, и записях разговоров по номерам сим-карт из двух стареньких телефонов Nokia, якобы изъятых у Юлии при задержании (один из этих номеров, уверяет следователь, был записан на клочке бумаги, найденном в ее сейфе). Несмотря на уверенность следователя в том, что номера принадлежали Андреевой, зарегистрированы они были на других людей; ни один из собеседников на записях не называет ее настоящим именем. Типичный разговор из прослушки выглядит так:

— Лана, я положил две.

— Хорошо.

— Куда, примерно, адрес мне скажи, куда пилить?

— На Пушкинскую ехай.

— Ну а на Пушкинскую — куда? Вот здесь, в начале, где «Консультант»?

— 28 А.

— Давай. Ты мне напиши сообщение все равно.

— Да, конечно, давай.

Мать девушки настаивает на том, что в этих телефонных разговорах Юлия не участвовала. Однако ее слова опровергаются фоноскопической экспертизой, подтвердившей, что голос на записях принадлежит Андреевой, а также выписками с карточки Сбербанка, зарегистрированной на ее имя, согласно которой за месяц на счет было перечислено около 420 тысяч рублей мелкими платежами, а затем — единовременным платежом переведено на карту другого банка 410 тысяч.

В приговоре данные в ходе судебного следствия показания девушки изложены так: «Вину признала частично и показала, что познакомилась с парнем по имени Евгений, который отбывал наказание в Тамбове, именно по его просьбе 1 июля 2014 года она забрала сверток с наркотическим средством и привезла в Тулу, где и была задержана. Что в свертке наркотик, она поняла только после задержания. Дома у нее были обнаружены наркотики, которые остались от ее бывшего парня, погибшего в 2011 году. Она не сбывала данное наркотическое средство и сама наркотики не употребляет, в содеянном раскаивается, на следствии дала иные показания, так как оперативные сотрудники обещали ее отпустить».

Суд оценил эти показания как продиктованные линией защиты и обусловленные желанием уйти от ответственности. При назначении наказания судья учел, что Андреева находилась на диспансерном учете в медицинской части СИЗО с диагнозом «смешанное (истерическое, эмоционально-неустойчивое) расстройство личности», постановив, что в момент совершения преступления та все же могла осознавать фактический характер своих действий. В результате 1 июня 2015 года девушке дали 11 лет колонии общего режима.

За два года, прошедших с момента задержания Юлии, ее мать подала около 100 жалоб на действия судей, прокуроров, следователей и оперативников. В ответ, по словам пожилой женщины, приходили лишь «необоснованные и немотивированные отписки». «Я не просто не согласна с приговором, я откровенно возмущена тем, насколько судебная система нацелена на обвинение. Такое чувство, что истина по уголовному делу — это последнее, что интересует прокурора, следователя и судью. Даже наоборот. Все втроем дружно пытаются сделать все для того, чтобы эта самая истина никак не вылезла наружу. Циничная система, которой все равно, кого отправлять за решетку, лишь бы закрыть дело и получить свою зарплату, и желательно с премией. <…> Жалобы из федеральных органов спускаются в область и попадают к тому, на кого жалуемся, и в результате опять отказы. Так и ходим по кругу, обеспечивая иллюзорную занятость властных органов», — говорится в одном из многочисленных обращений Андреевой-старшей.

В отчаянных попытках спасти дочь Галина пыталась привлечь к ее истории внимание журналистов, выступая как лично, так и от имени общественных организаций — например, «Тульской группы матерей в защиту незаконно осужденных», председателем которой называет себя сама Андреева, или «Общественного комитета по преодолению геноцида русского народа». Однако крупные СМИ судьба девушки из Тулы не заинтересовала: год назад мать осужденной радовалась публикации письма на сайте Pustgovorat.Ru, который позже был заблокирован за нарушение авторских прав на одноименную передачу «Пусть говорят» с Андреем Малаховым.

Не оставался в стороне и отец Юлии, 63-летний электрик на пенсии Владимир Андреев, записавший видеообращение к президенту Владимиру Путину. В этом 36-минутном ролике седой мужчина рассказывает, что за год в СИЗО его дочери не дали ни одного свидания с родителями, из-за чего та дважды пыталась покончить с собой. 25 июля 2017 года оперативники задержали и его самого.

По словам Галины Андреевой, в тот день Владимир решил прибраться в своей квартире после затянувшегося ремонта. Судя по рассказу женщины, пожилой электрик всегда был склонен к собирательству и по привычке копил дома разнообразный хлам — от найденных на помойке стеклянных банок до вывезенных с работы списанных электроприборов. Выйдя из подъезда с тележкой, на которой покачивался большой баул с ненужными вещами, мужчина направился в сторону ближайшей помойки. В этот момент к нему подошли полицейские, и, пояснив, что в одной из квартир по соседству произошла кража, попросили показать содержимое сумки. Хотя ничего ценного внутри не обнаружилось, оперативники предложили пенсионеру пройти в отдел полиции «Скуратовский». Там ему разрешили сделать звонок супруге.

«Он позвонил — говорит, меня задержали, почему — не знаю. Я приехала к этому "Скуратовскому", меня туда не пускают, ворота закрыты. Меня не пускают, ничего не объясняют. В итоге я ночью около милиции сторожила, так как понимала, что если я уйду, то больше я его не найду. Поэтому я до утра стояла там, звонила на все горячие линии — ФСБ, МВД. В МВД сказали, что его скоро отпустят, но этого все не происходило, поэтому я написала заявление о похищении. Утром вышел участковый и сделал вид, что опросил меня в автомобиле; при этом сказал, что муж дней через 10 выйдет. Но я все равно не стала уходить, потому что понимала, что что-то не так, поэтому они уже стали в окна выглядывать. Потом вышли еще двое — оперативники. Объяснили вкратце, что задержан он по уголовной статье. Я говорю: "Да не стыдно вам? Мало, что у меня дочь отняли, так еще и с мужем что-то делаете!". Они неловко себя чувствовали, промолчали, сели в машины. Утром я к начальнику просила пустить — не пустили. Ну в восемь часов утра мне уже на работу нужно было собираться отпрашиваться, и я ушла», — вспоминает Андреева.

Около полудня ей позвонил следователь и сообщил, что дело в отношении мужа сопровождает ФСБ, а через несколько часов ему будет избрана мера пресечения. В ходе судебного заседания выяснилось, что пенсионера обвиняют по части 1 статьи 222.1 УК (незаконное хранение взрывчатых веществ); при этом, согласно материалам дела, задержан он был не случайно, а в результате отработки поступившей в ФСБ «оперативной информации». Как объясняет супруга арестованного, после задержания силовики осмотрели баул с мусором и обнаружили внутри порох от прошлогодних петард. «То есть они что-то там наковыряли, какие-то граммулечки, а в деле написали, что это "пиротехническое вещество с порохом", то есть "взрывчатое вещество". Там где-то четыре грамма, где-то — один грамм; от обычных новогодних петард, которые без пороха не бывают. И они их переименовали просто во взрывчатое вещество», — уверяет Галина.

После ареста в квартире электрика прошел обыск, в ходе которого, по словам его жены, были изъяты «аккумуляторы и провода», которые, насколько ей известно, теперь фигурируют в деле как части самодельного взрывного устройства. При этом идентичные аккумуляторы, обнаруженные в ходе обыска в гараже пенсионера, таковыми признаны не были. «А у нас гараж — старый кооператив, там ни машин, ничего, только старый хлам складывали. Вот они там рылись с собаками, ничего не нашли, Причем нашли кучу таких же аккумуляторов, как они у мужа дома изъяли — пинали их там ногами, то есть никакой опасности они уже почему-то не представляли, так как это уже не взрывное устройство было», — объясняет Андреева.

Андреева полагает, что аккумуляторы появились в деле, чтобы у следователей был повод обвинить ее мужа в терроризме. Однако в итоге мужчине предъявили еще более экзотическое обвинение — по части 1 статьи 30, статье 295 УК (приготовление к посягательству на жизнь лица, осуществляющего правосудие или предварительное расследование). Сама Галина узнала об этом из СМИ, которые растиражировали сообщениеСледственного комитета, появившееся в сентябре — через два месяца после ареста Владимира.

Согласно ведомственному пресс-релизу, летом 2017 года мужчина «собрал информацию об адресах проживания, местах работы и маршрутах передвижения федерального судьи и помощника прокурора района», участвовавших в рассмотрении дела Юлии, а также следователя, который его вел. «Из мести за привлечение дочери к уголовной ответственности за преступления, связанные с незаконным оборотом наркотических средств, и осуждение ее к длительному сроку лишения свободы, подозреваемый в целях посягательства на жизнь судьи, помощника прокурора и следователя приобрел различные приспособления, в том числе арбалет с комплектом стрел, строительные патроны, кустарным способом снаряженные поражающими элементами, средства маскировки — маску и парик — и приспособление пиротехнического характера», — объясняли в СК.

Андреева утверждает, что арбалет, маска и парик были впервые упомянуты следствием незадолго до публикации пресс-релиза (материалов дела, в которых объяснялось бы происхождение этих предметов, супруга арестованного не видела). «То есть почему-то им не удалась провокация с терроризмом, хотя они даже ездили на специальный полигон взрывать эту пиротехнику для следственного эксперимента; результатов его мне так и не дали. Но в итоге ему арест на один месяц продлевают, на второй, никаких действий не происходит, и вдруг этот пресс-релиз начинает тиражироваться. При том, что сначала без имен было, а потом местное издание рассказало, как его зовут», — рассуждает она.

Из вопросов, которые следователь задавал родственникам электрика, Галина сделала вывод, что главным доказательством намерения убить всех причастных к уголовному преследованию Юлии стала прослушка мобильного телефона мужчины. «Меня когда опрашивали, то брали образцы голоса. То есть записи каких-то разговоров — это, видимо, единственное их доказательство. А прослушивали они все подряд: вот когда мою сестру, например, допрашивали, их очень интересовал разговор между ней и соседкой по дому в деревне. Причем разговор бытовой, а они пытаются так накрутить и придумать, чтобы казалось, что он каким-то образом завуалированно о желании совершить покушение говорил», — вспоминает Андреева.

Сама женщина долгое время отказывалась разговаривать с журналистами о деле ее супруга. В сентябре она обратилась за помощью в тульское отделение движения «Русская республика Русь», а 4 ноября — после проведения амбулаторной психолого-психиатрической экспертизы, которая не смогла ответить на поставленные следствием вопросы — Владимира перевели из Тулы в СИЗО-1 Курска для помещения в стационар.

Однако госпитализировали пенсионера лишь спустя две с половиной недели, а 24 ноября на заседании по одной из многочисленных жалоб Андреева, в рассмотрении которой он участвовал по видеосвязи, арестованный рассказал, что сотрудники курского СИЗО избили его и заставили стоять в «растяжке». Галина выяснила, что сразу после этого ее мужа перевели в Курскую клиническую психиатрическую больницу имени святого великомученика и целителя Пантелеимона. Как долго Андреев будет там находится, пока неизвестно — свиданий с супругом женщине не дают.

Андреева полагает, что содержание мужа в психиатрической больнице — это часть плана следователя, который, по ее мнению, изо всех сил старается придать сфабрикованному делу правдоподобный вид. «То есть терроризм пришить не получилось, и они вот придумали такую несуразицу — арбалет, парик, стрелы. А сейчас в больнице ему напишут, что, мол дурак, вот такую навязчивую идею придумал и не смог воплотить по не зависящим от него обстоятельствам, поставят диагноз о невменяемости, а потом по решению суда отправят на принудительные меры медицинского характера. Потому что раз дело есть — то и с человеком что-то сделать надо. Ну а там уже со мной следующей расправятся», — предсказывает она.