«Контора» готовит кровавую «баню»

07 декабря 2017

1502

«Контора» готовит кровавую «баню»

О том, что КГБ, а затем и Pоссийские спецслужбы были напрямую вовлечены в акции по физической ликвидации неугодных лиц, а также принимали непосредственное участие в подготовке ряда «восстаний» и прочих «радикальных перемен», связанных с насильственной сменой режима как в бывшем «совке» в целом, так и отдельных его республиках, в частности, мне об этом самому впервые стало известно только весной 1991 года. В прежние месяцы, в январе 1991 года, в Латвийской столице – городе Риге произошло открытое вооруженное столкновение между про-советски настроенным подразделением напрочь отмороженных бойцов из Рижского ОМОНа с такими же полностью «зашоренными», но в данном случае с той лишь разницей – идеями «национальной исключительности», отдельных формирований уже вовсю заявлявших о своем верноугодничестве «идеалам освобождения» республики от порядком обрыгшей, с 40-го года, зависимости Москвы, местной полиции. Во всяком случае, с другой стороны в этом силовом конфликте, который, в соответствии с публиковавшимися открытыми материалами, привел к человеческим жертвам, приняли участие представители тогда только что создаваемых структур безопасности «суверенной» Латвийской Республики. Одним из таких формирований, кто «отличился» своей особо ярой активностью в ночной перестрелке, связанной с зачисткой блокированного ОМОНом головного здания МВД в Риге, были оперативные сотрудники Службы правительственной охраны).

Сразу же хочу оговориться и пояснить, что по роду моей, в ту пору, специфической сферы работы, будучи старшим оперативным офицером КГБ Латвии, мне довелось являться руководителем совершенно секретной залегендированной группы, сформированной из числа кадровых оперработников подразделения собственной безопасности (6-го отделения) головного отдела контрразведки (2-го отдела) «конторы» Латвии, кому не только местным начальством, но и высокосидящими «Московскими боссами», было поручено заниматься негласной “агентурно-оперативной разработкой”, со второй половины 1990 года начавших бурно зарождаться и развиваться в, тогда все еще формально продолжавшей считаться коммунистической, Латвии вновь создаваемых альтернативных аппарату КГБ в республике, зачатков секретных служб «независимого» Латвийского государства. Необходимо отметить, что эта деятельность включала в себя не только получение разведывательных сведений изнутри этих «конкурирующих» структур, а также простое негласное отслеживание всех процессов, в которых были задействованы и чем непосредственно занимались эти новоявленные формирования безопасности. Потому как одной из приоритетных функциональных обязанностей возглавляемого мною микро спецподразделения являлось как раз внедрение своих информаторов – секретных агентов, внутрь кадрового состава будущих спецслужб «самостийной» Латвии, а также вербовка источников из числа исключительно сотрудников этих самых Латвийских спецслужб. Ну, и попутно, оказание через них выгодного влияния на развитие внутренней и внешней политической обстановки не только в республике, но и во всем Прибалтийском регионе. А также противодействие резко нараставшей активности разведок Западных стран, Американского ЦРУ, в первую очередь, блокирование их тайных операций, направленных на финансирование дестабилизации, «пробуждения» так называемого «национального самосознания» и, таким образом, организации постепенного отторжения всех республик Прибалтики от Советского Союза.

Тем не менее, несмотря на достаточно высокий уровень доступа к наиболее «острой» и весьма «чувствительной» информации, с моей стороны было бы неправдой говорить или лукавить, что как и подавляющее большинство действующих офицеров местной «конторы», я был в курсе, либо тем или иным образом знал, что в Латвии в январе 1991 года должна была состояться попытка вооруженного переворота. Которая, как выяснилось лишь чуть погодя, ставила перед собой целью вернуть постепенно и безвозвратно утрачиваемые позиции в структурах исполнительной власти во многих районах республики, а также в столице – городе Риге, или, как минимум, хотя бы сохранить их под формальным контролем и влиянием со стороны аппарата советской империи.

Хотя не скрою, оперативным работникам местной «конторы» было заранее хорошо известно, что в предверии неминуемо приближавшегося столкновения, еще за несколько месяцев, из противостоящих «лагерей» начали поступать тревожные известия, сообщаемые агентурными источниками. Так, например, на достаточно высоком уровне среди сотрудников целого ряда вновь образуемых «альтернативных» спецслужб независимой Латвии, а также в высшем руководстве многих «политических движений», действовавших в республике с обеих сторон, серьезно обсуждались вопросы открытого «активного» силового противодействия. К слову, даже публично выступавшие, в 1989-90 годах, неформальные лидеры созданного в ту «революционную» пору «массового общественного течения» под звучным названием Народный Фронт Латвии (НФЛ) не стеснялись цинично заявлять, что “...без крови не может быть истинной свободы...” Как бы то ни было, но именно такой помпезный и, несомненно, провокационно звучавший лозунг был даже продекларирован с высокой трибуны тогдашним председателем НФЛ Дайнисом Ивансом.

Примечательно, что ему в унисон вторил другой «ярый активист» этого движения -Андрей Пантелеевc, чуть позднее откровенно признавшийся, что открытого столкновения и кровопролития между представителями коренного и русскоязычного населения чудом удалось избежать лишь благодаря политике натурального обмана, сознательно проводимой тогда в республике руководителями того же НФЛ. Первые лица которого вскоре, как известно, заняли ведущие посты практически во всех государственных структурах и в аппарате управления во вновь провозгласившей о своей «независимости» Латвийской Республики, а также в дальнейшем, в течение почти десятка лет, «успешно рулили» в стране, возглавляя правящую политическую партию Latvijas Ceļš .

Однако, до того как это произошло, прежде чем Латвия «обрела» свою государственную «самостоятельность», позволю себе немного отвлечься от основной линии повествования и расскажу, как, какими формами и методами все это время, начиная с самого зарождения в Латвии «освободительного движения» (1988-89 годы), «контора» не просто вела секретную разведывательную работу в этом, как на поверку оказалось, необычайно «перспективном» направлении, но также фактически держала под постоянным контролем всех и вся. Как бы то ни было, не являлось большим открытием, что с началом так называемого «пробуждения национального самосознания», создания иллюзии образа врага в лице всего пост-«совкового», а затем целенаправленного нагнетания националистического психоза у большей части латышского населения по отношению к русскоязычным жителям в республике, примерно со второй половины 1989 года, постепенно стали зарождаться прообразы структур, которые затем, после того как Латвия якобы обрела свой «суверенитет», согласно замыслам некоторых Западных «стратегов», должны были стать центральными звеньями нового аппарата власти, структур исполнительного и законодательного управления.

Паралелльно с этим в Латвии начали появляться различного рода «неформальные» политические движения и группы, которые как будто бы сплочали в своих рядах наиболее активных «борцов за свободу и независимость» республики от ненавистного коммунистического гнета. Как известно, первыми ласточками тут были “Клуб защиты среды” (“КЗС”, или “зеленые”), “Хельсинская группа” (к слову, существовашая прежде достаточно давно, однако на нелегальном положении, что нисколько не помешало тогдашнему 5-му «идеологическому» отдела конторы плотно нашпиговать это «движение» своими стукачами), а также уже упомянутый Народный Фронт Латвии. Немногим позже к ним добавился еще целый ряд капитально замусоренных радикальными и анти-советскими, если не сказать более, откровенно националистическими и анти-русскими, идеями «патриотов», действовавших под вывесками “Гражданских Комитетов”, “национал-демократов”и тому подобной шелупени. Так вот, с самого начала всего этого «хорошо организованного и разыгранного представления», для «конторы» Латвии также не являлось великим секретом, что практически все из перечисленных «свободолюбивых течений» и групп «борцов за национальную независимость», в действительности, поддерживали самые тесные, что ни на есть, контакты с аналогичными «формированиями» и «партиями» Латышской эмиграции в США, Канаде, Австралии, Германии, Швеции, но и фактически, находились на их полном финансовом содержании. Равно как и неформально управлялись из-за границы. Здесь, в первую очередь, следует упомянуть такие зарубежные организации и центры, как “Объединение свободных Латышей мира”, “Объединение Латышей Америки”, “Daugavas Vanagi”, “Gaismas Akcija” и прочие, эмиссары которых с регулярным постоянством под различными благовидными соусами зачастили в республику. В Латвии они встречались со своими «ярыми сподвижниками и единомышленниками», снабжали их инструкциями, «бесценными» советами и наставлениями, ну, естественно, обеспечивали нескончаемым потоком денежных вливаний и пожертвований.

Видимо, по чистому «стечению обстоятельств», не иначе, названные, исключительно «благотворительные» эмигрантские центры, все поголовно и без какого-либо исключения, уже тогда были причислены маниакальными «ребятами» из советской внешней разведкой и подозревались как структуры, созданные и плотно опекаемые Западными секретными службами. Опять-таки, Американским ЦРУ, прежде всего.

Соответственно, было бы наивно полагать, что весь этот «освободительный процесс» в республике проходил бесконтрольно, без тотального негласного надзора со стороны Латвийской «конторы». Следует заметить, что приоритет в этой «деятельности» возлагался на оперативников двух подразделений – 1-го (внешней разведки) и одиозно «известного» 5-го («идеологического» - или как его еще «официально» называли - контрразведывательной работы против зарубежных эмигрантских центров) отделов местного КГБ. Во всяком случае, мне было доподлинно известно, что практически во всех неформальных движениях и «политических группах» уже в ту пору у «конторы» имелось предостаточно негласных «добровольных помощников» – секретных агентов, а также прочие категории осведомителей, кто постоянно докладывал своим «кураторам» из КГБ обо всем, что происходит внутри той или иной «организации». Периодически анализируя оперативные сведения, или как их еще было принято называть среди самих оперов – “шкурки” (официально - “агентурные сообщения”), регулярно поступавшие отовсюду, порой даже складывалось впечатление, что у «коллег» из упомянутых подразделений во всех этих «формированиях» и «общественных движениях» существовала хорошо налаженная “система перекрестного стука” – практически на таком же необычайно высоком профессиональном уровне, какой существовал у тайной полиции гестапо в нацистской Германии - одни информаторы доносили на других – до такой степени все каналы связи были перекрыты. И нечего было строить какой-либо иллюзии, либо сомневаться в том, что все эти «свободолюбивые организации», впоследствии так «резко пробудившие» у большинства латышей их столь показушно бурно проявляемое «национальное самосознание», изначально были организованы с ведома, если не сказать более, с прямой подачи и неформального благословления местной «конторы».

Спрашивается, какие преимущества это давало, для чего нужно было городить весь этот «цирк», а также зачем было «рубить сук на котором сидишь»? В смысле, создавать себе дополнительную работу и неотвратимую «головную боль»? Поясняю. Во-первых, как уже упоминал, к тому времени для многих внутри самого аппарата КГБ, в том числе и в Латвии, стало очевидно, что до самого основания прогнившая громада под вывеской СССР неумолимо скоро должна рухнуть. Рассыпаться как карточный домик. Натурально кануть в небытие, превратиться в прах, в «труху».

Поэтому, во-вторых, держа под плотным контролем все «неформальные движения» в республике, оперативники 1-го и 5-го отделов, вполне успешно устанавливали, развивали и “закрепляли контакты” (следует читать – вербовали) с теми “негласными источниками” из числа не только будущих политических «лидеров» и прочих государственных «деятелей» жутко «независимой» Латвийской Республики, но и с их Западными «патронами», с их боссами и руководителями из числа влиятельных иностранцев, многие из которых затем, после провозглашения государственного суверенитета, перекочевали в Латвию, где до сих пор продолжают занимать солидные посты. Речь тут, прежде всего, шла, как такая работа называлась в кругу самих кадровых сотрудников «конторы», “на далекую перспективу”, с прицелом на будущее – как раз на то, что Латвия, в конце концов, станет «независимой». Другими словами, вся оперативная деятельность в этом направлении была построена по принципу поиска, тщательного изучения, подбора и тайного “приобретения” - вербовки, как их было принято характеризовать, “агентов влияния” – лиц, кто постепенно пришел к власти, тех кто сейчас сидит в парламенте, управляет страной с позиций местных органов, различных министерств и ведомств, тех же местных правоохранительных органов и спецслужб. Так что, по-любому, такая игра стоила свечь.

Параллельно, не следует сбрасывать со счетов и такое необычайно «перспективное», прежде всего, для самих офицеров бывшего КГБ «направление», как возможность получения персонального меркантильного интереса, после обретения тем или иным, успешно «продвинутым» в высшие политические круги или государственные эшелоны и сферы, “источника”. Который из категории обычного информатора, фактически мог постепенно превратиться, для “курировавшего” его работника «конторы», в самый настоящий «кладезь», практически – натуральный «источник», но только личного обогащения. При помощи которого в дальнейшем можно было рассчитывать на постоянные и весьма солидные дивиденды. С использованием откровенного шантажа и аналогичных «стимулирующе-побуждающих факторов», например. Как бы то ни было, но подобные «житейские» и, надо полагать, весьма «бытовые» случаи достаточно часто имели место быть среди бывших сотрудников Латвийской «конторы».

Да, отдельно хотелось бы добавить, что было бы ложью и искажением действительности с моей стороны утверждать, что «опера» из местного КГБ вовсе не занимались подобной же вербовочной «активностью» и среди «противоположной стороны» – внутри того же коммунистического “Интерфронта”, например. Вовсе нет, точно такая же работа велась и там, хотя с меньшей интенсивностью – только исходя из ее потенциальной бесперспективности. Ну, для чего, спрашивается, было «ломаться», пытаясь приобретать осведомителей, если и так было хорошо понятно, что лидеры того или иного про-советски настроенного движения, маловероятно, могли занять какие-нибудь влиятельные государственные посты, либо быть избраны в Латвийский парламент - Сейм? Что проку, например, было от того, что тот же Сергей Диманис, являвшийся одним из «идейных вождей» того же “Интерфронта”, кто впоследствие, единыжды даже сумел просочиться в первый созыв парламента провозгласившей себя «суверенной» Латвии, являлся секретным информатором «конторы»?

Теперь несколько слов хотелось бы уделить тому, как дело обстояло со становлением этой самой «независимости» Латвийской Республики, с чем, как с писанной торбой до сих пор так трепетно продолжают носиться отдельные особо «отягощенные» этим «великим достижением» местные государственные и политические «деятели». Несмотря ни на что, думается, для многих будет сюпризом узнать, что «контора» Латвии находилась в курсе многих (если не сказать - всех) деталей зарождения этой самой «самостийности», и столь «бурного пробуждения национальной самосознательности» Латвийского народа. Откуда, спрашивается? Так уж сложилось, что больше половины неформальных руководителей “КЗС”, “Хельсинской группы”, НФЛ, а также наиболее радикально настроенных «ассоциаций», «организаций» и прочих «свободолюбивых движений», на самом деле, паралелльно (думается, нет нужды объяснять, что негласно), являлись теми самыми «бойцами невидимого фронта» или, если по-иному, секретными агентами Латвийской «конторы», либо «тайно» (так, во всяком случае, они наивно полагали) работали на то же Американское ЦРУ. Были среди них и особо «одаренные», кто умудрялся при этом одновременно параллельно сотрудничать сразу со всеми сторонами (т.е., являлись “двойными” или даже “тройными агентами”). Самым «замечательным» в описываемой ситуации является то, что многие из этих, в прежние годы достаточно громких имен, так и продолжают до сих пор оставаться «на плаву», на политической и экономической арене Латвии. Чтобы полностью развеять всякие сомнения обмолвлюсь лишь, что практически вся верхушка большинства «неформальных движений» в Латвии являлись секретными информаторами – агентами, либо относились к другим категориям “негласных источников” из одиозной «конторы», кто в той или иной форме поддерживал устойчивые конспиративные контакты с сотрудниками из местного КГБ.

Для полной ясности, чтобы покончить со всякими глупыми иллюзиями о якобы «чистоте помыслов и святой идейности», позволю раскрыть имена ряда «достойных» представителей жутко «гордого» и «независимого» народа, кого до недавних пор было принято считать «честью и достоинством Латвийской нации», и кто, тем не менее, на протяжении не только советского периода, но и в дальнейшем, поддерживал контакты с секретными службами ряда иностранных разведок. Прежде всего, включая сюда пресловутую «контору», а также ее «правопреемников» из Российских спецслужб. Равно и тех, кто находился на платном услужении у представителей криминального мира, кто сами фактически, формировал костяк так называемой “государственной мафии”постепенно образовывавшейся и складывавшейся опять-таки при непосредственном негласном «патронаже» и никогда непрекращавшемся неформальном влиянии «конторы» в такой отдельно взятой «специфической» стране как Латвия.

Итак, одним таким многолетним “добровольным помощником” Латвийского КГБ являлся главный активист и зачинатель «борьбы за национальную независимость», первый председатель Народного Фронта Латвии Дайнис Иванс. Примечательно, что секретным псевдонимом Иванса, которым он подписывал под собственноручно подготовленными им «аналитическими рапортами» – “агентурными сообщениями”, предоставляемые своему “куратору” из числа оперативных сотрудников «конторы» Латвии, было имя “Эдгар”.

Впоследствие, как известно, Иванс прежде неоднократно избиравшийся депутатом в Латвийский Сейм, затем на протяжении ряда лет также являлся бессменным депутатом Комитета среды Рижского органа самоуправления – думы, и продолжал считаться «видным Латвийским политиком».

Кроме него, как уже упоминал, почти весь состав руководства названной «общественной организации» – НФЛ, был прямо-таки нафарширован секретной агентурой «конторы». Как бы то ни было, но помимо Иванса, в аппарате негласных осведомителей КГБ, из числа высшего лидеров того же Народного Фронта Латвии, а также прочих «освободительных» движений состоял и Иварс Годманис, как известно, ставший затем первым премьер министром правительства «независимой» Латвийской Республики, в дальнейшем, на протяжении полутора десятка лет, постоянно избиравшийся депутатом Сейма, занимавший различные министерские посты в государственном аппарате (включая и «скромную» должность министра внутренних дел страны).

Последнее обстоятельство правда, представляется, ничуть не мешало Годманису иметь и продолжать поддерживать тесные неофициальные контакты с такими одиозно международно «признанными» лидерами теневого бизнеса и организованной преступности Латвии и России, как Владимир Лесков и Григорий Лучанский.

Следом за ним еще одним ценным тайным информатором «конторы» среди руководства НФЛ являлся, в прошлом врач по профессии, Вилен Толпежников, считавшийся ярым «вдохновителем», учредителем и неформальным активистом всего «народного движения» кто параллельно, тем не менее, в качестве “негласного помощника”, долгие годы состоял на связи в действующем агентурном аппарате 5-го («идеологического») отдела КГБ Латвии.

Помимо всего прочего, и другие «идейные лидеры» НФЛ, как-то Янис Диневич (в прежние годы являвшийся одним из заместителей председателя Народного Фронта Латвии, также неоднократно избиравшийся членом Латвийского парламента, один период времени занимавший пост государственного министра и заместителя председателя кабинета министров республики, затем возглавлявший Латвийскую Социал-демократическую республиканскую партию, ЛСДРП, бывший руководителем секретариата мэра города Риги, а также, параллельно, тесно связанный достаточно «специфическими бизнес-отношениями», суть которых состояла в негласном правительственном «лоббировании», в обмен на получение многотысячных взяток и своей «доли» от успешно «продвинутых» контрактов, интересов ряда нефте-транзитных Латвийско-Российских компаний, таких как “Recept Holding” и “Lat-West-East”, например); Янис Юрканс (являлся одним из неформальных зачинателей НФЛ, принимал непосредственное активное участие в разработке и написании проекта первой Декларации о независимости Латвии, подготовленной в марте 1990 года, затем занимавший пост первого министра иностранных дел в «завоевавшей» государственный «суверенитет» Латвии, несколько раз становившийся депутатом Сейма, а в дальнейшем возглавлявший фонд и даже политическую партию своего имени - Юрканса, один из лидеров политической коалиции “За права человека в единой Латвии”, кто помимо всего прочего, был также тесно связан конфиденциальными узами, основанными на получении вполне «земных» взяток, с вполне конкретными «авторитетами» теневой экономии Латвии – Лесковым, Лучанским, Гунтисом Индриксонсом и прочими; Янис Петерс (поэт-писатель, один из «идейных вдохновителей» НФЛ, на протяжении ряда лет, с 1991 и, ориентировочно, по 1997 годы, являвшийся первым послом Латвии в Москве, несколько раз выбирался членом Латвийского парламента); Валдис Биркавс (считавшийся одним из наиболее одержимых активистов Народного Фронта Латвии, стоял у истоков написания первой, подготовленной еще в марте 1990 года, Декларации о независимости Латвии, неоднократно избиравшийся потом депутатом Сейма, являвшийся заместителем председателя парламента, был одним из главных основателей и первым председателем долгие годы правящей в Латвии политической партии “Latvijas Ceļš”, министром иностранных дел, впоследствие, один период (1993-94 г.г.) возглавлял Латвийский Кабинет министров, был премьером страны, затем министром юстиции Латвии); Владлен Дозорцев (скандально известный журналист-писатель, являвшийся одним из неформальных лидеров НФЛ, многократно становившийся депутатом Сейма, в дальнейшем входивший в руководство ряда политических партий и движений и, параллельно, неофициально также поддерживавший тесные «взаимовыгодные бизнес-отношения» с одиозными фигурами теневых кругов, Лесковым и Лучанским, конкретно); Андрис Берзиньш (один из активистов НФЛ, избирался членом Латвийского парламента, входил в состав ряда государственных комиссий, один период времени также возглавлял кабинет министров Латвии, являлся премьером страны); Раймонд Паулс (известный композитор, прежде, между 1988 и 1999 годами, несколько раз становившийся министром культуры в различных составах Латвийского правительства, многократно избиравшийся депутатом Сейма от различных партий и движений, без каких-либо особых угрызений и принципов, быстро меняя свою «политическую ориентацию» в зависимости от личной выгоды и дивидендов, которые ему могла принести поддержка той или иной финансово-политической группировки, в дальнейшем, один период времени являвшийся советником президента Латвии по вопросам культуры и искусства, располагал обширными связями как среди одиозно известных фигур в теневых кругах Латвии, так и влиятельных Российских нефтяных магнатов, непосредственно связанных с Российскими спецслужбами); Марина Костенецкая (писательница, журналистка, значилась в числе лидеров и наиболее ярых активисток НФЛ); Эдвин Инкенс (прежде достаточно известный Латвийский тележурналист, являвшийся одним из активных сторонников НФЛ, впоследствие неоднократно избиравшийся членом Латвийского парламента, в дальнейшем работавший ведущим ряда Латвийских радиопрограм); Анда Анспока (напрочь «зашоренная идейная» активистка, являвшаяся одним из неформальных лидеров НФЛ, в структуре которого она занимала руководящий пост в Информационном отделе, в дальнейшем работавшая в ряде политических и коммерческих структур республики – одна пикантная деталь в отношении этой «матроны» заключалась в том что в с начала 90-х она вполне успешно сумела охмурить тогдашнего ее куратора из «конторы» -Александра Халтурина, в ту пору вполне усердно «пахавшего» на должности опера в Рижском Горотделе КГБ, а впоследствии ставшего одним из руководящих работников Полиции безопасности); Марик Вульфсонс (ранее также являвшийся одним из активистов НФЛ, впоследствие неоднократно становившийся депутатом Сейма) – поголовно все перечисленные выше лица являлись секретными источникам «конторы» – агентами, осведомителями, «стукачами», “доверенными лицами на конспиративной основе”, и прочими информаторами, включая сюда такую особо ценную категорию негласных источников как “агенты влияния”, кто неоднократно и более чем осознанно оказывал “добровольную посильную помощь” оперативным офицерам из столь «благотворительной организации» как КГБ Латвийской ССР. Порой личные неуставные связи и прочие меркантильные отношения оперативников из КГБ заходили так далеко со своими информаторами, что приводили даже к увольнению из «конторы» – как-то подобное произошло в случае с сотрудником Рижского городского отдела КГБ Латвии Александра Халтурина, который фактически сожительствовал со своей агентесой – Анспокой, официально расторгнув брак и разойдясь со своей супругой.

Тем не менее следует особо заметить, что согласно абсолютно достоверных сведений, ставших доступных в 1990-91 годы, в тот отрезок времени, что мне довелось возглавлять работу залегендированной совершенно секретной группы штатных сотрудников Латвийской «конторы», подавляющее большинство документальных материалов, которые уличали того или иного из вышеуказанных, впоследствие ставших высокопоставленными государственными «деятелями», «выдающимися политиками» в «независимой» Латвии лиц, которые могли каким-либо образом «скомпрометировать» их «непорочное» прошлое, раскрыть нелицеприятные факты и подробности их тайной связи с «органами», были заблаговременно, еще во второй половине 1989 – начале 1990 годов, сначала по-тихому изъяты из совершенно секретных картотечных информационных массивов Латвийского КГБ, в соответствии с личным строго конфиденциальным указанием, исходившим непосредственно от председателя «конторы» республики, генерал-майора Эдмунда Йохансона, а затем уничтожены без оставления каких-либо следов о существовании подобных материалов.

К таким документам, прежде всего, относились “личные и рабочие дела агентов” (всегда носившие гриф “совершенно секретно”), которые представляли собой, по обыкновению, достаточно пухлые файлы с печатными и рукописными документами подшитыми в светло-коричнего цвета папки-«корочки». В этих досье, которые заводились отдельно на каждого завербованного в КГБ секретного осведомителя, содержались весьма пикантные детали, обстоятельства и мотивы привлечения того или иного индивидуала к негласному сотрудничеству в качестве информатора КГБ, включая сюда такие неопровержимые документальные доказательства, как собственноручно написанными ими «клятвенные обязательства» – “подписки”, формально закреплявшие факт начала оказания “добровольной и посильной помощи органам КГБ”, иные дополнительные свидетельства (рукописные «отчеты», «рапорты» – “агентурные сообщения”, на протяжении ряда лет подготавливаемые осведомителями и методично накапливавшиеся в “рабочем деле” каждого агента «конторы», важные магнитофонные записи их встреч с оперативными “контроллерами” – офицерами все того же аппарата Латвийского КГБ), а также прочие регистрационные сведения (различного рода идентификационные картотеки, регистрационные журналы и компьютерные базы данных, касающиеся их негласной деятельности в качестве доносчиков.

Может возникнуть скептический и вполне закономерный вопрос, а откуда, собственно, такому в общем-то, вполне заурядному оперу каким в «конторе» был я, вроде бы официально не обличенному никакими “…особо важными государственными функциональными полномочиями…”, вообще могли стать известны все эти подробности? Включая сюда и такие, без всякого сомнения, до сих пор чрезвычайно «острые», если не сказать более, «взрывоопасные» детали и информация, «незаслуженно» уличающие того или иного «видного» Латвийского государственного «деятеля», известного «политика», либо «непорочного» влиятельного предпринимателя и криминального «авторитета» в связях не только с одиозной «конторой», но и даже с ее «достойными представителями» – Российскими спецслужбами? Поэтому сразу же отвечаю, чтобы раз и навсегда отмести всякие возможные обвинения в свой адрес в клевете. А также прояснить вопрос относительно своей «незначительности». Дело в том, что доступ ко всем подобного рода сведениям мне стал возможен именно благодаря тем должностным обязанностям, которые на меня были возложены как на руководителя совершенно секретной группы оперативников, действующих под легендированным прикрытием подразделения собственной безопасности 2-го отдела республиканского КГБ. И которая непосредственно занималась как раз негласной разработкой “альтернативных спецслужб независимой Латвии”. Потому как только благодаря этой, в рамках Латвийской «конторы» известной всего лишь нескольким лицам из числа самых высших начальников, сфере тайной активности, которую мне довелось возглавлять, с некоторых пор у меня имелся эксклюзивный доступ в святая святых – в помещение картотеки агентуры 10-го отдела КГБ Латвии. Которая, как известно, занимала один глухой кабинет заполненный сейфами и несгораемыми металлическими ящиками-стеллажами, окнами выходивший во двор Следственного изолятора КГБ. Несмотря на то, что помещение находилось на третьем этаже 6-ти этажного здания, на окнах были установлены толстенные металлически решетки. Дополняла защиту лучшая сигнализация, доступная в те времена.

Для того чтобы наиболее полно прояснить вопрос о системе повышенной секретности и по-истине обстановки параноидальной бдительности существовавшей в аппарате бывшего советского КГБ в обращении с информацией раскрывающей сведения об осведомителях, на конкретном примере постараюсь поведать, о чем в действительности идет речь. Дело в том, что по существовавшим в «конторе» Латвии «законам» строжайшей конспирации (как, впрочем, и в любой другом сфере упомянутой «исключительно благотворительной организации»), там было принято считать самой важной тайной, укрытой «за семью печатями», все что каким-либо образом касалось каких бы то ни было расшифровывающих деталей “негласных источников”. Иными словами, любые сведения, которые тем или иным образом могли подсветить, либо поставить под угрозу жизнь и скомпрометировать безопасность агентов (как-то, их имена, фамилии, даты рождения, домашние адреса, номера телефонов, занимаемые должности, места работы, клички-псевдонимы) относились к сведениям совершенно секретного характера. В любом аппарате КГБ бывшего «совка» подобная информация расценивалась и оберегалась как государственная тайна. Не отличался тут чем-либо порядок, бытовавший и в Латвийской «конторе». Структурой в ней, где концентировались и хранились учетные и идентификационные материалы на абсолютно всех “добровольных помощников” как раз и являлся 10-й отдел. В нем существовала специальная “учетная группа” офицеров, состоявшая всего из двух человек. Кроме них никто не был допущен и не имел физической возможности не просто работать, но и даже заходить в этот суперсекретный кабинет. Как раз эти, работавшие в данном помещении два кадровых офицеров 10-го отдела КГБ, которые прошли строгий предварительный отбор и были тщательно проверенны, собственно, сами и вели рукописные записи и досье, связанные с регистрацией и сохранностью полных данных на все «категории» осведомителей. А именно, на “агентов”, “резидентов”, “кандидатов на вербовку на “особый период”, а также на “содержателей явочных” и “конспиративных квартир” всех без исключения оперативных подразделений КГБ Латвии. Включая сюда отделы внешней разведки, контрразведки, информаторов из числа так называемой «творческой интеллигенции», кадровых сотрудников подразделений органов и войск системы МВД – во всех без исключения структурах полиции и в тюрьмах, в структурах республиканских средств массовой информации, в религиозной среде, на транспорте и связи, на промышленных предприятиях, а также осведомителей во всех территориальных отделах Латвийской «конторы» и негласных источников подразделения наружного наблюдения – 3-го отделения, которое в обиходе было принято называть “установкой”.

Помимо всего прочего, в данной суперсекретной картотеке концентрировались также и материалы на перспективных “субъектов разработок” граждан иностранных государств. В данном случае имеются ввиду так называемые “дела вербовочных разработок на иностранцев”.

Отвечал за сохранность всей картотеки “негласных источников” Латвийского КГБ, впрочем как и других важных файлов “оперативных учетов”, в ту пору подполковник Андрис Звирбулис (к сожалению, ныне покойный) – очень порядочный, скурпулезный и скромный человек, являвшийся старшим этого учетного мини-подразделения. Кроме него в данном, строго ограниченном даже для простого посещения остальными штатными сотрудниками КГБ кабинете, вместе с ним «трудился» еще один офицер – капитан Николай Баранов, и больше никто, ни единая душа, не имел права доступа к информационным массивам агентуры «конторы». Такой строгий порядок повышенной секретности был установлен согласно предписаний, изложенных в совершенно секретных приказах Председателя КГБ СССР.

Однако, после того как Москова дала указание началать активную разработку вновь зарождавшихся спецслужб «независимой» Латвии, в силу ряда причин и обстоятельств, в соответствии с устным тайным распоряжением, исходившим лично от моего, в ту пору, прямого шефа по Латвийской «конторе», генерал-майора Юрия Червинского, являвшегося Первым заместителем председателя и единственным человеком, в рамках местного КГБ, кому собственно, я был непосредственно подотчетен в своей строго конфиденциальной деятельности, мне было предоставлено исключительное право, при необходимости, работать с материалами секретных помощников, иметь полный доступ ко всей информационной базе данных агентуры «конторы» в республике. В связи с чем возникла такая необходимость?

Дело в том, что негласно изучая «новых конкурентов» из «альтернативных» спецслужб «самостийной» Латвии, через имевшихся оперативных источников, занимавших лидирующие посты в ряде политически ориентированных «неформальных движениях», в том же “КЗС”, НФЛ и прочих «формированиях», нам посчастливилось случайно перехватить информацию об устойчивых намерениях переправить за границу якобы “реальную картотеку осведомителей Латвийского КГБ”. Да, да, совершенно верно, я не ошибся, все было именно так. Интересно, что как это до сих пор имеет место быть в «независимой» Латвии, так и в том курьезном случае, речь шла примерно о 3-4 тысячах имен и фамилий лиц, кто как будто бы негласно активно сотрудничал с «конторой» в Латвии.

Примечательно, что в процессе проведенного первичного анализа полученной оперативным путем копии вроде бы «строго секретных» сведений почти сразу же стало ясно, что все значившиеся в списках люди весьма косвенно и с очень большой натяжкой вообще хоть как-то могли быть «ассоциированы» с «конторой» – только как руководители туристических групп, выезжавших в прежние годы за границу и уж, во всяком случае, никоим образом не относились к действующей секретной агентуре Латвийского КГБ. Так, просматривая полученные списки, мне на глаза даже попалось имя моей матери, которая единожды в начале 80-х годов являлась руководителем туристической группы из Латвии посещавшей бывшую ГДР.

Следующим любопытным моментом в описываемой истории являлось то, что те наивные «деятели» из числа «борцов за национальную независимость», кто с такой неумолимой жаждой заглотил эту липовую наживку, даже несмотря на очевидную сомнительность относительно самого происхождения упомянутой «картотеки», тем не менее, отчаянно хотели верить, что они получили в свои руки “…настоящие списки действующих информаторов КГБ Латвии...” Дело у них дошло до такого абсурда – забавно, что вообще без какого бы то ни было стороннего «вмешательства» в этот натуральный «спектакль» или «содействия» в нем со стороны «конторы», – что вполне конкретные лица из числа лидеров одного из местных «освободительных движений» вели самые настоящие «серьезные» переговоры о том, как им в обстановке соблюдения «строжайшей тайны» переправить добытые «неопровержимые свидетельства» на Запад. На удивление и там тоже нашлись горячие и, совершенно очевидно, напрочь «промытые» головы, кто свято поверил в «подлинность документов», и кто был готов не только платить местным «патриотам» за столь «ценные файлы» огромные деньги, но и кто был даже согласен рискнуть собственным драгоценным здоровьем и свободой для того, чтобы лично приехать, забрать всю «документальную информацию» из Латвии, а затем контрабандным путем вывезти, эвакуировать ее за пределы республики.

Одним из таких лиц, кто проявлял просто ненормальный интерес, затратил массу энергии и взялся персонально участвовавать в воплощении столь авантюрной затеи в жизнь, был известный Латышский эмигрантский активист Паулис (Паулс) Клявиньш, в ту пору проживавший в Западной Германии и являвшийся руководителем организации “Gaismas Akcija”.

Неудивительно, что в прежние годы этот господин постоянно мелькал в качестве фигуранта в других “делах оперативных разработок”, ведшихся Латвийской «конторой» в отношении ряда иностранцев, и даже сам был субъектом одного из таких досье, в котором проходил под кличкой “Паук”.

Что примечательно, агентурная разработка субъекта параллельно велась сразу в двух “направлениях”, одно из которых не исключало постепенное привлечение Клявиньша к секретному сотрудничеству. Занятно, что в качестве возможного предлога для установления “личного оперативного контакта”, а также впоследствие, в ходе “закрепляющего процесса” не исключалось использование так называемой “вербовки под чужим флагом”, которая могла быть осуществлена якобы от имени представительства правительства некоей «Западной» страны. Насколько известно, в дальнейшем, после обретения Латвии государственной «независимости», Клявиньш перебрался в республику, неоднократно избирался депутатом Сейма, одно время даже был заместителем главы Комиссии по национальной безопасности Латвийского парламента, а затем также руководил местным отделением международного Бюро по правам человека.

Если вернуться обратно к субъекту настоящего повествования, в результате, фактически случайно начатая “операция по дезинформации” получилась и развилась сама собой как по заказу, лучше чем в любом шпионском фильме. Ведь во всем инициатива исходила совсем не от «конторы», а от самих «борцов», а также от их «идейных и финансовых вдохновителей» из-за рубежа.

Тем не менее, именно сам факт такой непроизвольно “утечки” сведений, на самом деле, явился тем побуждающим моментом, когда я получил практически неограниченный доступ к реальной картотеке агентуры тогдашнего аппарата КГБ Латвии. Чем мне и моим прямым подчиненным довелось там заниматься после – это еще одна занимательная тема, конечным результатом которой явилось то, что многие и многие, прежде до боли знакомые имена и фамилии напрямую связанные с «конторой» и с «безупречным прошлым», до сих пор продолжают с «достоинством» восседать в Латвийском Сейме, входят в руководящий состав различных министерств и ведомств, занимают лидирующие посты в местных правоохранительных органах, силовых ведомствах, и даже в спецслужбах, а также являются бессменными лидерами всевозможных республиканских политических партий и движений.

Поэтому особо подчеркну, что все приводимые мной в этом повествовании имена и фамилии лиц, в прежние годы непосредственно причастных к той или иной категории секретных осведомителей бывшей «конторы», а также иным образом связанных тайными «узами» с «достойными правоопреемниками» КГБ – Российскими спецслужбами, являются данными почерпнутыми мною исключительно в процессе моей, достаточно продолжительной, агентурно-оперативной деятельности, что характерно, осуществляемой как в Латвии, так и в России. В последней связи прошу учитывать, что если упоминаю о том или ином индивидуме, то придаю огласке те или иные сведения, прежде всего, базируясь на своих личных познаниях, ранее персонально виденных материалах, либо опираясь на солидные свидетельства лиц из числа тех же операботников бывшей «конторы», кто имел эксклюзивный доступ к конкретным фрагментам излагаемой информации.

В последней связи продолжу раскрывать небольшие секреты относительно становления и «роста», как «великих личностей» Латвийской «современности», некоторых особо «заслуженных деятелей». Так вот, чтобы окончательно пролить свет на некоторые детали, до последнего времени все еще продолжавшие оставаться покрытыми завесой тайны и неопределенности, сотрудниками республиканского КГБ был также установлен и первичный “личный оперативный контакт на конспиративной основе” еще с одним, впоследствие ставшим «видной» государственной и политической фигурой страны, Андреем Пантелеевсом (ранее являлся аспирантом Латвийского государственного университета, впоследствие стал одним из неформальных лидеров Народного Фронта Латвии, в дальнейшем, на протяжении многих лет, возглавлял правящую в республике политическую партию, неоднократно избирался депутатом в местный Сейм, в котором продолжительное время руководил работой самой влиятельной парламентской Комиссии по вопросам обороны и безопасности, возглавлял Совет национальной безопасности созданный при Сейме). Хотя, справедливости ради сразу же особо оговорюсь, что было бы неверно продолжать настаивать на том, что Пантелеевс по-настоящему являлся действующим секретным осведомителем органов КГБ Латвии, кто был реально, со всеми «атрибутами», «классически» завербован в аппарат информаторов «конторы» под псевдонимом “Лосев”.

Последние сведения о нем прежде, кстати, в октябре 1997 года, широко раструбленные Латвийской прессой относительно возможной принадлежности Пантелеевса к аппарату негласных помощников КГБ являлись ложными и, по сути, представляли собой всего лишь маленькую толику того «айсберга» стратегической дезинформации политического характера, которая преднамеренно была «слита», параллельно запущена через несколько каналов, местным властям вновь созданного «независимого» Латвийского государства еще осенью 1991 года. Однако об этой «душещипательной» операции, главной целью которой являлось напрочь дизориентировать Латвийские спецслужбы и изначально породить недоверие ко всем материалам, доставшимся им «в наследство» после ликвидации «конторы» в республике подробно поведано в одной из последующих глав.

Между тем, схожий “оперативный контакт на конспиративной основе под чужим флагом”, в данном случае исходивший от спецслужб России, был также инспирирован, а затем и вполне успешно развит в начале 1992 года еще с одним «кристально чистым» Латвийским депутатом – Гиртом-Валдисом Кристовским, в ту пору возглавлявшим всю структуру Латвийского народного ополчения – Zemessardze. Кто, как известно, в дальнейшем дважды становился министром обороны страны, а также занимал иные важные посты. Характерно, что в качестве предлога для «закрепления» специфических отношений тут использовалась персональная меркантильная заинтересованность Кристовскиса, которая могла быть получена им в результате осуществляемой посреднической торгово-сырьевой сделки, фактически прокручиваемой одной из фирм-“прикрытия” Pоссийской внешней разведки, СВР - “Jurals” в Прибалтике.

Примечательно, данная коммерческая операция проводилась вместе с частным Латвийско-Швейцарским совместным предприятием “SP Hoetika-SP” в 1992 году через расположенный в городе Вентспилсе нефтеперекачивающий припортовый завод.

Что до компании “Jurals”, то согласно мелькавшим в прессе куцым сообщениям, с деятельностью названной коммерческой «структуры» в прежние годы, в частности, были непосредственным образом связаны личные интересы будущего Российского президента Владимира Путина, в ту пору, как известно, еще вовсю «промышлявшего» на «необъятных просторах» Петербурга.....»