Газ, Нигерия, Европа: России в списке нет?

Нигерия обладает крупнейшими доказанными запасами газа в Африке – 5,5 триллионов кубометров, освоение которых вполне хватит на несколько десятилетий для замены ежегодных поставок из России (140–155 млрд кубометров).

НИГЕРИЯ КАК АЛЬТЕРНАТИВА РОССИИ 

До сих пор большая часть извлекаемого там голубого топлива сжигалась на факелах или повторно закачивалась в нефтяные скважины. С учетом небывалого роста его стоимости на мировом рынке правительство Нигерии хочет продавать его там, заменив им сырую нефть, прежнего ключевого товара страны – ее добыча сокращается, чему способствуют хищения из трубопроводов и отсутствие в нее инвестиций.

АЛЖИР ПРЕДЛАГАЕТ ДРУГОЕ 

Заметим, однако, что ранее аналогичный проект Транссахарский газопровод (TSGP) предлагал Алжир. Его обсуждали еще с 2009 г., но отложили из-за снижения мировых нефтяных цен, к которым привязана стоимость трубопроводного газа. Однако ее небывалый рост вновь открыл перспективы для его запуска.

Причем, кажется, до сих пор власти Нигерии не давали ему «отбой». Более того – 21 июня 2022 г. министры энергетики Алжира, Нигера и Нигерии договорились заложить «первые вехи» в реализации проекта TSGP.

А 28 июля текущего года они подписали «меморандум о взаимопонимании», дающий данному проекту «зеленый свет». Причем согласно заявлениям сторон, к нему могут подключиться такие государства как Буркина-Фасо, Мали и Чад.

Ключевую роль в его реализации намеревался сыграть Алжир. Для него это способ увеличить поставки газа в Европу без серьезных вложений в собственную газодобычу.

Замысел состоял в том, чтобы пустить африканское голубое топливо по своей территории, после чего преобразовывать более дорогой, чем трубопроводный газ СПГ, спекулируя на его перепродажах Европе. Марокко же таких желаний не озвучивал.

Согласно алжирскому плану, данный газопровод мощностью до 30 млрд кубометров газа  мог быть запущен к 2026 г. Не исключалось увеличение прокачки по нему голубого топлива и из других западноафриканских стран, включая Гану, Сенегал, Экваториальную Гвинею и других.

Причем Алжир пиарил свой газопровод как «более безопасный и экономически жизнеспособный в отличие от других рискованных проектов , и экономическую жизнеспособность которых еще предстоит доказать». Так, алжирский маршрут короче его на 1200 километров, а значит, на первый взгляд, дешевле.

Однако на деле не все так просто: 1037 км этого газопровода придется на территорию Нигерии , 841 км – Нигера и 2310 км – Алжира. То есть почти две тысячи километров его протяженности приходится на регион, где действуют многочисленные повстанцы, для которых газопровод представляет отличную мишень.

При этом население районов, по которым он пройдет, готово требовать компенсации за их использование – разовые и на регулярной основе, что приведет к дополнительному удорожанию данного проекта. В противном случае существуют риски, что и мирные жители окажутся не такими уж «овнами» и начнут вредить ему. С учетом же наводнения региона оружием это будет достаточно просто.

Один из главных вопросов – откуда взять деньги на его строительство. В 2009 году на это требовалось 10 млрд долларов. Однако уже в 2012 г. цена его возведения оценивалась в 12 млрд долларов и в результате инфляции, удорожания стоимости работ, материалов, ухудшения ситуации с безопасностью дошла до 20 млрд, после чего данный проект «положили под сукно». И во сколько все это сейчас обойдется заказчикам – в условиях разгула в регионе радикальных исламистов, неизвестно. Былые же гаранты безопасности региона – французские войска демонстрируют неспособность контролировать даже территорию Нигера.

Для нормального контроля района прохождения газопровода за пределами алжирской территории потребуется огромная и хорошо технически оснащенная армейская группировка. Но тогда африканская «овчинка» может не оправдать по стоимости своей европейской «выделки». Да и смогут ли европейцы выделить ее в условиях обострения отношений с Россией? На их африканских союзников с их слабыми армиями надежда небольшая. Причем сомнительно, что на это способен и Алжир. Ведь речь идет об охране данного объекта в условиях каменисто-песчаной пустыни, кишащей джихадистами. Для его вывода из строя достаточно попадания кустарно сделанной ракеты/120-мм минометной мины с расстояния в несколько километров. Обеспечить же «мертвую зону» глубиной минимум 10 километров по его обеим сторонам на протяжении 1818 километров крайне сложно.

МАРОККО ИЛИ АЛЖИР? 

Марокканский же проект, кажется, имеет большую привлекательность – Рабат не планировал в отличие от Алжира перепродавать газ Европе с наценкой и по сравнению с алжирским он выглядит более безопасным. Так, в отличие от региона Сахель, где планируется проложить алжирский газопровод, в Западной Африке практически «тихо». До сих пор «пробные» удары исламистов в Бенине, Гане, Того и Кот д` Ивуаре из Сахеля были эпизодическими и, во всяком случае, в отличие от Нигера здесь они не имеют «почвы».

Но поскольку официального отказа Нигерии от алжирского проекта не было, возможно, ее власти будут продвигать оба этих проекта в расчете, что какой-то из них «выстрелит». С учетом имеющихся у Нигерии газовых объемов их с лихвой хватит не на один десяток таких проектов. Главное – получить инвестиции. Еще в 2016 году стоимость реализации такого проекта по марокканскому варианту расценивалась в 30 млрд долларов.

Однако денег на западноафриканский газопровод, похоже, не нашли. Так, еще в июне власти Нигерии заявляли, что для этого потребуются «многие миллиарды долларов, и неясно, откуда они возьмутся». Соответственно, они указывали, что на постройку этого газопровода может уйти 25 лет.

Однако теперь Европа и Саудовская Аравия, кажется, демонстрируют твердую уверенность в нынешних кризисных условиях завершить этот проект ударными темпами за счет их инвестиций. И заявляют, что в случае начала его строительства в 2022 г. он может быть запущен в строй уже к концу 2024 года – благо, все необходимые для этого технические и денежные возможности имеются. Так, Исламский банк развития и Фонд международного развития ОПЕК уже выделили почти 60 миллионов долларов на финансирование технико-экономических обоснований и инженерных изысканий на строительство западноафриканского газопровода.

ПЕРСПЕКТИВЫ ПРОЕКТА 

Казалось бы, дело остается за малым – начать строительство. Однако серьезные риски существуют и для «марокканского» газопровода. И в каком бы направлении они не пошли, опасность подстерегает их в самой Нигерии, где как рыба в воде чувствуют себя террористы самых разных мастей.

Так, на севере и востоке орудуют джихадисты из «Боко Харам», филиала запрещенного в России «Исламского Государства» (ИГ). На юге же в местах добычи и переработки нефти и газа орудуют уже сепаратисты, выступающие под лозунгами «справедливого» передела сырьевых богатств среди населения и за отделение от Нигерии ее южных и юго-восточных районов. Ранее они неоднократно наносили удар по нефтяной отрасли Нигерии, что стало одной из причин снижения ее добычи. И ситуация здесь не лучше, чем в Сахаре.

Соответственно, газопровод становится для всех террористов завидной целью. Заметим, что у них имеются свои «хозяева», помогающие им инструкторами, оружием, деньгами и т.п. Ранее неоднократно высказывались предположения относительно наличия в этом следа спецслужб Турции и ее союзника Катара. И это не случайно: дестабилизация его «газовых» конкурентов максимально выгодна, чтобы не допустить снижения стоимости на основной экспортный ресурс Дохи, и пропорционально этому ее политического и экономического влияния в мире.

И можно себе представить, как чувствовал себя Его Величество эмир Катара, узнавший о том, что в газовую сферу, на его «поляну», полезли саудовские конкуренты, желающие «подвинуть» его на мировом газовом рынке голубым топливом из Нигерии. И можно не сомневаться – сидеть, сложа руки, он не будет и попытается торпедировать данный проект. Это же относится и к альтернативному «алжирскому» газопроводу. В данном случае логичнее было бы «завалить» оба этих газопровода.

Напомним, как в 2021 году был выведен из «газовой» игры Мозамбик с его программой развития СПГ, когда «внезапно» запрещенные в России игиловцы «подожгли» эту страну, сделав невозможным освоение ее газовых богатств. Соответственно, можно ожидать дальнейшей дестабилизации и в Западной Африке, направленной против подобных газопроводов. Тем более что они более опасны, чем СПГ-проекты, поскольку предполагают транспортировку более дешевого трубопроводного газа. Заметим, что по странному стечению обстоятельств одновременно с попытками полноценного запуска газовых проектов в Нигерии активизировались повстанцы на юге страны, там, где планируется добывать газ.

Фактически, речь идет о возобновлении на ее территории конфликта 1967–1970 гг., когда сепаратисты пытались создать там государство Биафра. Тогда их удалось разгромить ценой серьезных потерь, но теперь таких гарантий нет.

Сегодня его вновь пытаются воссоздать поборники из т.н. «Восточной сети безопасности», насчитывающие до 50 тысяч бойцов, не считая союзных им тысяч бойцов-сепаратистов с юга и юго-востока Камеруна . С ними блокируются и боевики т.н. «Народных сил спасения дельты реки Нигер», известные своими налетами на объекты нефтяной отрасли страны.

Вместе они угрожают развитию газодобычи в этих странах, рассматриваемых Западом перспективными «резервуарами» голубого топлива.

И вкупе с действиями исламистов перед властями этих государств стоит действительно серьезный вызов – гарантировать, что они попросту не развалятся, похоронив газовые проекты, нельзя.

Тем более что свою лепту в это дело может внести и Алжир. Нет, он очень даже дружит с властями Нигерии. Однако вспомним, как он отреагировал на решение не менее прежде дружественной ему Испании поддержать план своего конкурента Марокко сохранить власть над Западной Сахарой. В итоге Мадрид как минимум лишился прежде дешевого трубопроводного алжирского газа, а возможно, вскоре он и вовсе перестанет его получать.

В случае же, если Нигерия точно склонилась к выбору марокканского, а не алжирского проекта, в ход могут пойти не менее радикальные меры. Вплоть до использования алжирскими спецслужбами радикальных региональных группировок, с которыми у него имеется немало наработанных в прежние годы контактов. Списывать которые будут на карикатурных исламистов из запрещенных в России «Аль-Каиды» и «Исламского государства».

Готовность к таким действиям определяется нежеланием, чтобы огромные газовые ресурсы Нигерии пошли на усиление конкурента Алжира Марокко, с которым накал страстей у него порой не меньше, чем у Москвы с Киевом. Вряд ли его устроит даже параллельный возможный запуск подобных проектов.

Соответственно, в таких условиях развивать их и поддерживать бесперебойную работу крайне трудно.

РОЛЬ РОССИИ 

Пожалуй, самый интригующий в этой истории момент – возможное участие в этих проектах России. Напомним, что ранее обсуждалась идея создания мини газовой ОПЕК с присоединением к неформальному алжиро-российскому энергетическому союзу Нигерии, подразумевающему строительство газопровода за счет «Газпрома».

Иностранные источники также утверждали: именно российские компании станут основным их инвестором. Среди них, прежде всего, называли «Газпром» и «Объединенную металлургическую компанию» (ОМК), которая, по их данным, должна была снабдить газопровод трубами или даже стать его инвестором.

А в начале мая текущего года со стороны министра нефтяных ресурсов Нигерии Чифа Тимпире Сильва поступило заявление, согласно которому российская сторона готова профинансировать «марокканский газопровод». Он утверждал, что незадолго до этого (видимо, в апреле) ее представители посетили его офис и подтверждали такую готовность.

В свою очередь, ранее лоббировал участие России в строительстве своего газопровода Алжир. Однако пока необходимость его участия в этом проекте, запуск которого вызовет пропорциональное снижение поставок Европе газа Москвой, представляется сомнительным.

И в целом перспектива появления даже одного такого объекта способна нанести серьезный удар энергобезопасности России, причем, опираясь на данный успех, Запад мог бы дополнительно нарастить здесь производство газа.

Это было бы для нее «выстрелом себе в ногу», поскольку как минимум те 30–36 млрд кубометров газа, которые предполагалось пустить по газопроводу, автоматически должны заместить идущие в Европу объемы российского голубого топлива. Одновременно это пропорционально снизило бы и политическое влияние Москвы на нее.

В этой связи важно напомнить, что параллельно готовится расширить производство голубого топлива на месторождении «Южный Парс» Катар. Оно может быть запущено уже в 2025 г. В результате Россия может потерять до половины, а возможно, и больше, своих нынешних объемов газовых поставок в Европу.

Что же касается марокканского проекта газопровода, то с учетом накала страстей в отношениях между Алжиром и Рабатом, его поддержка Россией может стоить ей очень дорого – опыт Испании, лишившейся большого количества контрактов, кажется, должен ее чему-то научить. Иначе говоря, сиюминутные выгоды от реализации данного проекта сомнительны.

С другой стороны, сам Запад был не в восторге от такой идеи, поскольку любое участие в нем России дает ей основания вмешиваться в политику стран, по которому проходит газопровод, а при необходимости и ограничить по нему подачу стратегически важного сырья.

В этой связи даже утверждалось о том, что власти России и Нигерии в феврале 2021 г. якобы договаривались о размещении на территории последней наемников в связи с подписанием ими соглашения о военном сотрудничестве. В этом случае Москва могла бы «прогибать» ситуацию в нужном себе направлении гораздо оперативнее. Поэтому для Запада лучше было бы «отодвинуть» Россию от этих проектов.

Ведущий аналитик Фонда национальной энергетической безопасности, эксперт Финансового университета при Правительстве РФ Игорь Юшков в интервью «Совершенно секретно» так прокомментировал информацию о возможной работе российских компаний в африканских газовых проектах: «Участие любых российских компаний в строительстве Транссахарского газопровода в любом варианте маршрута выглядит как минимум странно, поскольку это означает усиление для них конкуренции на газовом рынке Европы с заменой там их газа. Участие «Газпрома» в таком проекте вообще выглядит абсурдно. Это означает, что государственная компания вкладывает деньги в проект, наносящий ущерб своему основному акционеру. ОМК же может выступать там поставщиком труб и подрядчиком, хотя в современных реалиях и это вызвало бы вопросы. В связи с этим предположу: африканцы запугивают западные компании «страшными» русскими, чтобы заставить их войти в проект на выгодных для себя условиях».

Во всяком случае, сейчас об участии России в Нигерии и Алжире уже не упоминают. Зато упоминание в марокканском проекте саудовских финансовых структур показательно. Видимо, они и профинансируют основную часть данного проекта. В связи с этим появляются сомнения, будет ли вообще в таких проектах участвовать Россия. Тем более что последние происшествия на «северных потоках» в Балтийском море могут вызвать осторожность со стороны ее африканских клиентов.

sovsekretno.ru