Зачем российские бандиты угрожали свидетелям, судье и прокурору в Женеве

20 сентября 2017

1608

Зачем российские бандиты угрожали свидетелям, судье и прокурору в Женеве

На днях Сергей Михайлов (Михась), которого называют лидером Солнцевской ОПГ, продемонстрировал наградные часы, подаренные ему Владимиром Путиным (напомним, ранее пресс-секретарь Путина Дмитрий Песков заявлял, что президент ничего не дарил криминальному авторитету — «мы ничего об этом не объявляли, что означает, что этого просто не было»).

Тем временем, 11 сентября стало известно, что  Михась подал новый иск о защите чести и достоинства к Фонду борьбы с коррупцией (ФБК) и его основателю Алексею Навальному, требуя признать не соответствующей действительности информацию и удалить материал под заголовком «Все-таки дарил Путин часы С. Михайлову, главе солнцевской ОПГ», который был опубликован в августе на сайте Навального. Известно, что Михайлов активно пытается добиться, чтобы его перестали ассоциировать с солнцевской ОПГ: в 2016 году он потребовал через суд удалить из выдачи поисковых систем аж 172 ссылки с упоминанием своей связи с Солнцевской группировкой (одной из крупнейших российских ОПГ, насчитывавшей в период своего расцвета до 300 бойцов).

У Михася уже есть успешный опыт таких судебных процессов . В 1996 году Михайлов был арестован в Женеве по обвинению в участии в Солнцевской ОПГ и отмыванию денег. Но спустя два года суд присяжных признал обвинения необоснованными, швейцарские власти были вынуждены выплатить Михайлову  800 тыс. франков (примерно $600 тыс. по курсу того времени) за пребывание в тюрьме, после чего он вернулся в Россию. Уголовное дело в Швейцарии развалилось, потому что ключевые свидетели стали получать угрозы, а российское правительство ставило палки в колеса — об  этом свидетельствует бывший прокурор Женевы (работавший на этом посту в 1990–2002 гг.) Бернар Бертосса. По его словам, с угрозами столкнулись также занимавшиеся этим делом прокурор и судья. The Insider приводит перевод отрывка из книги прокурора Бернара Бертосса «Правосудие, бизнес, коррупция», опубликованной во Франции в соавторстве с журналисткой Агат Дюпарк в 2009 году после выхода прокурора на пенсию.

В перипетиях российских дел

— Вы были одним из первых прокуроров в Европе, которые начали действовать против русской мафии. В октябре 1996 года вы арестовали в Женеве Сергея Михайлова, предполагаемого лидера очень мощной в Москве «Солнцевской» ОПГ. В Европе это было как удар грома….

— С начала 1990-х годов полиция наблюдала за приездом в Швейцарию российских граждан, желающих потратить огромные суммы денег. Тогда мы, естественно, подозревали, что трудно быть одновременно очень богатым, русским и совершенно честным. Эти люди искали школы для своих детей, желали приобрести недвижимость, инвестировать в бизнес. Однажды женевская полиция прислала мне очень подробный отчёт о том, что среди этих российских граждан, желающих обосноваться в Швейцарии — Сергей Михайлов по прозвищу «Михась», который был описан как крестный отец очень сильной московской преступной организации — Солнцевской.

Риск проникновения группировки был реальным, и я решил отреагировать. Эти преступные организации существовали и до перестройки, но долгое время у них не было видимой международной деятельности. В начале 1990-х годов мы поняли, что их лидеры начали отдыхать в Швейцарии, на юге Франции, в Германии или в других странах Западной Европы.

У нас были очень-очень конкретные подозрения в отношении Михайлова, основанные не только на сообщениях иностранных разведывательных служб, но и на российских источниках. Я сказал себе, что нельзя позволить этим людям думать, что достаточно приехать с деньгами, не беспокоясь об их происхождении, чтобы иметь возможность спокойно поселиться в Швейцарии и привезти сюда семьи, основать что-то вроде своей «базы». Свидетельства, собранные в отношении Михайлова, позволили всерьез подозревать, что он совершил незаконные действия в Швейцарии, а именно отмывание денег, и поэтому я решил открыть уголовное дело.

— Вас обвинили в том, что вы действовали слишком быстро, не собрав достаточно доказательств, чтобы доказать принадлежность Михайлова к преступной организации. В конце концов, в конце 1998 года он был оправдан судом присяжных. Является ли этот эпизод самым серьёзным провалом в вашей карьере?

— Мы все крепки задним умом, но если бы у меня был выбор, как поступить снова, я бы сделал все точно так же. В то время было необходимо действовать быстро, чтобы избежать распространения этого явления. Мы воспользовались первой возможностью. У нас было достаточно информации и донесений спецслужб, чтобы надеяться, что расследование будет успешным, но были и те, кто умыл руки. Некоторые иностранные полицейские дали обещания, которые не были выполнены. Американец, агент ФБР, предстал перед судом, но его показания оказались не такими значимыми, как мы ожидали. В последний момент защита предъявила неожиданных свидетелей, таких как бывший прокурор США Рэмзи Кларк. Некоторые люди заявили, что готовы дать показания против Михайлова, а затем исчезли. Я быстро понял, что мы попали в чрезвычайно чувствительную и даже опасную сферу.

—  Опасную?

— Да, в отличие от других западноевропейских стран, у нас не было опыта борьбы с преступными организациями такого типа, у которых была репутация применения насилия в гораздо больших масштабах, чем у традиционных итальянских мафиози, которые давно превратились в бизнесменов по торговле сигаретами, алкоголем, наркотиками, уборке мусора. Итальянские мафиози фактически стали коммерческими предприятиями, в то время как русские внезапно появились со своим послужным списком смертей, убийств и взятия заложников. В ходе расследования дела Михайлова мы узнали о том, что акты насилия готовились против следственного судьи Жоржа Цеккина (Georges Zecchin) и против прокурора Жана-Луи Кроше (Jean-Louis Crochet). Угрозы были вполне реальными, и мы должны были организовать защиту для этих представителей правоохранительных органов. Когда мы арестовали Михайлова, ни полиция, ни Женевская прокуратура не были достаточно подготовлены к такому расследованию. Мы располагали информацией, но нам нужны были доказательства. Сообщение полиции не является доказательством, оно представляет собой ключ, подозрение. Нам нужны были свидетельства, документы, мнения экспертов и признания. Мы столкнулись с явным препятствованием со стороны российских властей.

— В какой форме?

 — Российский полицейский, член Главного управления по борьбе с организованной преступностью (ГУОП), согласился приехать и засвидетельствовать в Швейцарии деятельность Михайлова. Но он был под давлением. В конце концов, нужно было вывезти этого человека и его семью из России, обеспечить ему защиту и анонимность, учитывая угрозы, которым он подвергался. Однако в то время и до сих пор не было и нет процедурного режима защиты свидетелей. И нам пришлось импровизировать. Например, не было бюджета на содержание этой российской семьи, которую, естественно, нужно было обеспечить жильём в Швейцарии. Я до сих пор помню мелочные дискуссии с представителями властей по этому поводу.

Российское правительство при этом делало все возможное, чтобы ставить нам палки в колеса. Я никогда не рассчитывал на лояльное сотрудничество с их стороны, но думал, что в области организованной преступности мы можем надеяться на более ощутимую помощь. Тем более, что российские полицейские отчёты в отношении Михайлова были весьма обличающими.

При этом дело все же не было пустым, как говорили некоторые люди. Следует, однако, помнить, что, если Михайлов был оправдан присяжными, это в пользу сомнения, а не из-за его доказанной невиновности. Он также был признан виновным по одному из пунктов обвинения, хотя и незначительному, но освобождён от наказания. 

Сергей Михайлов в ходе обыска

— После оправдания Михайлов получил 800 тыс. франков компенсации от кантона Женевы за 778 дней в предварительном заключении. Как вы восприняли этот новый удар?

 — Если мы не хотим терпеть неудачу в таких деликатных областях, единственное решение — ничего не делать, и пальцем не пошевелить. Это, кстати, и была стратегия, принятая в то время большинством европейских правоохранительных органов, а также большинством швейцарских кантонов. Некоторые из них проснулись слишком поздно, когда российское «сообщество» уже прочно обосновалось у них.

Это замечание относится и к другим типам расследований. Если у вас нет сил убрать пыль, нужно, дескать, просто затолкать её под ковёр.  Я слышал от коллег-прокуроров, что они не преследовали в уголовном порядке отмывание денег, если они не были уверены в наличии доказательств, необходимых для обвинительного приговора. Я не разделяю эту робость.

Никто не преподнесёт доказательства  на блюдечке. У нас были надёжные сведения о том, что предполагаемый лидер могущественной российской преступной организации разгуливает по Швейцарии, и мы должны были воздержаться от активных действий?

Из компенсации Михайлову за его содержание под стражей сделали большую сенсацию. Меня обвинили в растрате государственных средств. Но те, кто по сей день повторяет эту песню, забывают упоминать о том, что моя уголовная политика,  реализация моих ордеров, принесла в казну Женевы сумму, в 110 раз превышающую компенсацию Михаилову, которая осталась единственной! А вообще, если считать, что система уголовного правосудия должна соответствовать критериям финансовой рентабельности, тогда лучше сразу ее ликвидировать.

Михайлов заплатил своим адвокатам 3 млн франков. Если последние объявили эти доходы налоговым органам, в чем я ни на минуту не сомневаюсь, кантон Женевы не остался проигравшим в этом деле.

В ходе наших финансовых расследований мы также заметили странный сбор средств двумя очень активными россиянами на товарных рынках. Эти бизнесмены и их компании создали многочисленные подставные организации, между которыми проходили значительные суммы без какого-либо экономического обоснования. Мы подозревали, что они отмывают преступные деньги, поэтому многие банковские счета в Швейцарии были заблокированы. Эти меры были предметом столь же многочисленных оспариваний, но мы твердо стояли на своем. Когда я покинул пост прокурора, это дело все еще  находилось под следствием. Оно было в конечном итоге закрыто из-за отсутствия достаточных доказательств.

 — И эти российские граждане потребовали компенсации, как Михайлов?

— Да, был какой-то «эффект Михайлова». В ходе расследования адвокаты двух россиян постоянно угрожали мне и следственному судье, что потребуют значительной компенсации за ущерб, который, по их утверждению, был нанесен в результате блокировки их счетов. Затем, как только арест со счетов был снят, одна из двух сторон хотела получить от кантона Женевы выплату компенсации в размере порядка 40 млн франков. Этот запрос был в конечном счете отклонен решением Федерального суда в июне 2008 года. В соответствии с нашей стандартной практикой, мы предоставили материалы дела в налоговые органы, что позволило им взыскать задолженность по уплате налогов в размере пятьдесят миллионов франков. И все еще есть люди, которые говорят, что уголовная практика, которой я следовал, тратила впустую государственные средства.

— На этом проникновение русской мафии в Швейцарию остановилось?

 — Я убежден, по крайней мере, в кантоне Женевы. Полиция обязана оставаться очень внимательной, и мне не докладывали об аналогичных случаях. Дело Михайлова произвело большой шум в России, и превентивный эффект, несомненно, сыграл свою роль. Что касается этого типа опасности в другом месте, то, к сожалению, ответ утвердительный. К сожалению, печальным фактом стало то, что российские криминальные организации действуют по всему миру, но особенно — в Испании, Великобритании, Германии, Бельгии и Израиле.

Я не говорю, что этого можно было бы полностью избежать, если бы другие судебные или полицейские власти действовали решительно, как только появились первые симптомы. Но этот феномен, несомненно, мог бы быть более ограниченным.

К проблемам, связанным с расширением «традиционных» российских преступных организаций на Западе, добавилось появление на финансовых рынках персонажей, которые внезапно приобрели колоссальные состояния. Их еще не называли «олигархами». Но мы почти ничего не знали о происхождении их денег, даже если бы мы могли предположить, что это не было заработано в поте лица. Как это часто бывает, любопытство западных властей было уничтожено силой денег. Роман Абрамович, например, смог приобрести футбольный клуб «Челси». Борис Березовский смог развить свои дела в мире, и, когда подвергся уголовному преследованию со стороны российских криминальных авторитетов, выиграл от легендарной британской защиты. Я помню полицейские отчеты, описывающие темное происхождение состояния этих людей.

Анастасия Кириленко, опубликовано в издании The Insider