Повальный бандитизм в последние годы правления Сталина и тоталитарный беспорядок

26 октября 2021

2088

Повальный бандитизм в последние годы правления Сталина и тоталитарный беспорядок

Но если в 1990‑х годах бандиты обычно воевали между собой, и их жертвами становились другие бандиты, то в первые послевоенные годы жертвами преступников гораздо чаще становились законопослушные граждане. Издание  VATNIKSTAN рассказывает, как в условиях тоталитарного режима бандитизм захлестнул советское общество — на примере свидетельств очевидцев и рассекреченных документов тех лет.

Причины роста бандитизма

В 1980‑х годах американские социологи Дейн Арчер и Розмари Гартнер провели сравнительное исследование преступности в 110 странах. Они пришли к выводу, что быстрее всего она развивается в разгар войн и в послевоенный период. Более того, криминальные последствия военных действий в равной степени могут испытать на себе как проигравшие стороны, так и державы-победительницы. СССР после окончания Второй мировой совсем не стал исключением.

Причин для резкого всплеска преступности в стране было много. Первой из них стали огромные разрушения и потери, понесённые Советским Союзом в годы Второй Мировой войны. Многие города, деревни и посёлки лежали в руинах. У тех, кому посчастливилось пережить войну, вновь на первое место вставал вопрос выживания.

Найти работу удавалось далеко не всем. У оставшихся без трудоустройства выбор был не очень богат: либо просить милостыню, либо грабить. Так что многих на преступный путь толкало отсутствие возможности заработать на жизнь. Инстинкт самосохранения всегда сильнее морали.

На рост бандитизма также повлияла массовая демобилизация солдат Красной армии в 1945–1946 годы. Несколько миллионов молодых мужчин, прошедших ад самой кровопролитной войны в истории, вернулись домой. Всем им нужна была работа с достойным заработком, но в реальности на хорошую зарплату рассчитывать не приходилось. Большинство вынуждены были трудиться за копейки. Это унижало бывших бойцов. Часть из них — кто умел воевать и обращаться с оружием, но так и не приспособился к мирной жизни, — тоже стали на преступный путь.

Ко всем ужасам военных лет добавился голод, поразивший страну в 1946–1947 годах. Число погибших от него до сих пор не подсчитано точно: цифры разнятся от нескольких сотен тысяч до полутора миллионов человек. В одной только РСФСР около 600 тысяч оказались больны дистрофией. Многие из тех, перед кем встала перспектива умереть голодной смертью, отправились добывать себе еду и средства к существованию силой.

Наконец, после войны на руках у населения осталось огромное количество трофейного оружия. Это были не только пистолеты и винтовки. В массовом обороте оказались автоматы, гранаты, пулемёты, даже мины и взрывчатка. Стоит ли объяснять, к чему обычно приводит подобное положение вещей в условиях голода, разрухи и нищеты?

Всё это в совокупности и привело к тем ужасным последствиям, о которых пойдёт речь ниже.

Социальный бандитизм и вооруженные ограбления в СССР в 1940–1957 гг. Источник: ГАРФ. Ф. Р‑7223. Оп. 89 Д. 4408. Л. 2–3, 10

Банды

Уже в годы Второй Мировой  войны количество преступлений вышло на аномально высокий уровень. Но во время боевых действий расследовать убийства или разбой было некогда. Многие бандиты оставались безнаказанными, а при поимке на месте преступления их просто расстреливали.

По окончании войны участившиеся разбойные нападения стали серьёзной проблемой для властей. В одном лишь 1946 году было зафиксировано более 36 тысяч случаев вооружённого грабежа, свыше 12 тысяч актов социального бандитизма.

По регионам масштаб проблемы выглядел следующим образом. Наиболее высокий уровень бандитизма наблюдался в Украине и Прибалтике — по 30% от всех совершаемых преступлений в целом по стране. Почти столько же (26% криминальных происшествий) приходилось на долю европейской части РСФСР. В регионах, не затронутых войной, уровень преступности оказался существенно ниже. Так, в Сибири происходило лишь 3% от всех случаев нарушений закона в СССР.

Послевоенный бандитизм по регионам. Источник: ГАРФ, Ф. Р- 7523. Оп. 89. Д. 44 08. Л. 10

Стоит отметить, что в Прибалтике и на западе Украины бандитизм приобрёл политическую окраску: местные националисты и бывшие коллаборационисты убивали и грабили по идейным соображениям. На других территориях преобладал чисто уголовный мотив.

В европейской части СССР практически не было региона, в котором полностью отсутствовал бы бандитизм. Многие преступники не сидели на одном месте: они совершали ограбления и убийства в разных областях, что помогало им дольше оставаться не пойманными.

Так, одна из банд отметилась сразу в Московской, Тульской, Брянской, Рязанской, Курской, Тамбовской, Калужской, Астраханской и Ровенской областях. На столь большой территории уголовники совершили в общей сложности более 60 преступлений, в числе которых разбойные нападения, квартирные кражи, убийства, изнасилования и пытки жертв. Всего в банде состояли 24 активных участника, а причинённый ими ущерб оценивали в 500 000 рублей (при средней зарплате в 600 рублей).

Известной преступной группировкой эпохи была банда Ивана Митина, действовавшая в 1950–1953 годах в Москве и Подмосковье. В неё входили всего 12 человек. Почти все они, как и Митин, были рабочими на оборонном заводе в Красногорске. Большинству из них было 16–25 лет. Самому Митину на момент создания банды исполнилось 23 года.

В течение трёх лет они совершили 28 разбойных нападений на кассы, магазины и рестораны. Они убили 11 человек, 18 ранили, а общая сумма награбленного превысила 300 000 рублей. Лишь в феврале 1953 года участники банды были арестованы, а лидеры — расстреляны.

В сравнении с другими масштабы деятельности группировки Митина — не самые рекордные. Однако именно его банда впоследствии обрела широкую известность: её история легла в основу фильма «Место встречи изменить нельзя».

Иван Митин

Существовали также сотни мелких криминальных групп, занимавшихся воровством еды, одежды и мелких сумм. Некоторые из них состояли из подростков 15–18 лет, связавшихся с преступностью из-за крайней нужды.

Свидетельства очевидцев о послевоенном бандитизме

При Сталине во всех СМИ существовала строжайшая цензура: о бандитизме нигде не писали. Однако неудобные для властей сведения распространялись посредством слухов. Поэтому сведения о разгуле организованной преступности сохранились как в уголовных делах, так и в многочисленных письмах очевидцев, оставшихся в распоряжении историков.

Адресатами корреспонденции были не только друзья, родственники или знакомые. Часто о преступлениях писали в газеты, но сообщения эти не доходили до публикации, оседая в архивах печатных изданий.

Так, в ноябре 1945 года рабочие подмосковного Подольска направили в газету «Правда» коллективное обращение, оставшееся без ответа. Оно передаёт царившую в их городе атмосферу:

«Обнаглевшие бандиты и воры нападают на мирных граждан… не только вечером, но убивают, раздевают и грабят средь бела дня — и не только в тёмных переулках, но и на главных улицах… даже около горкома и горсовета. После работы люди собираются группами, чтобы не страшно было идти домой. Собрания после работы плохо посещаются, так как рабочие боятся оставаться, боятся нападения на пути домой. Но и дома они не чувствуют себя спокойно, потому что грабежи происходят и днём, и ночью».

Типичные бандиты первых послевоенных лет. 1949 год

Гражданка Рябышева писала своему мужу 14 октября 1946 года из подмосковного городка:

«Стало ужасно жить в Загорске. Вечерами часто происходят грабежи и убийства. Вчера вечером Александр Александрович получил от завода 8000 рублей за строительство. Они [бандиты] разрезали его на части. Его голова была полностью отделена от тела и заброшена в рощу. Три дня назад Ритка с подругой возвращалась из института около полвосьмого вечера. У неё отняли кошелёк, а подругу утащили на горку и раздели. Стало просто страшно ходить по вечерам».

Так обстояли дела в Подмосковье. В других регионах атмосфера была не лучше, а порой и гораздо хуже. Об этом свидетельствуют следующие письма.

Жительница Иваново З. сообщала мужу (в ноябре 1946 года):

«Так много грабежей и убийств… Так страшно. Я прожила 61 год и никогда не было такого безобразия».

Это писал человек, переживший революцию, Гражданскую и Вторую Мировую войны.

Гражданка А. Калашникова из Курской области передавала мужу (5 ноября 1946 года):

«Новости в нашей деревне. Кто-то задушил старуху, а в Черняке убили дедушку Ольшанского. Его труп до сих пор не нашли. Много воровства. Ужасно идти домой одному ночью или даже вечером. Какая-то банда вытворяет вещи выше всякого понимания».

А вот выдержка из корреспонденции В. Лапиной из небольшого городка Вичуга в Ивановской области (от 17 октября 1946 года):

«Много новостей, но всё то же самое: каждую ночь кого-нибудь грабят или находят убитого мужчину или женщину. Недавно в уборной за аптекой нашли молодого человека с пулевым отверстием в голове. Видно, раз здесь нет моря, то самые глубокие места в „весёлой“ Вичуге — уборные. Как приедешь сюда, сойдёшь с ума».

В Орловской области жители были до того напуганы бандитами, что уходили на ночь из собственных домов к соседям: чем больше людей окажутся вместе, тем легче им будет отбиться от нападения. В. Проскурина пишет об этом (26 октября 1946 года):

«Бандиты застрелили Павла Данилова и его жену и всё забрали из их дома. Вот как у нас обстоят дела и с каждым днём становится всё страшнее. Такие случаи повторяются каждый день и ночь. Людям здесь приходится собираться в одном доме вместе на ночь, уходя из собственного дома. Вот такие дела».

Послевоенная шпана. Свердловск. 1949 год

А вот свидетельства из Каменец-Подольской области (ныне — Хмельницкая область, западная Украина). Выдержка из письма Д. Порхуна своим родным (6 апреля 1946 года):

«Сейчас очень опасно в наших краях. Грабежи и убийства законопослушных людей на улицах и в их домах. В нашей деревне ограбили Василия Баюра, нашу родственницу Елизавету и других.

А ночью 25 марта они убили Алексея Копицу. Три человека с оружием пришли к нему и всё забрали. Стащили даже ботинки с ног. Они убили прохожего на дороге, а всего убили уже четыре человека. Вечером нам никуда не пойти, а то они нас убьют».

Тремя днями ранее С. Омельян, житель той же области, сообщал:

«У Павла Стыщенко бандиты взяли всё. Они их ужасно били и оставили в одном нижнем белье. У Петро они также забрали всё и убили Саньку и Евдокию. Они впрыгнули в окно и сразу стали стрелять. Я тоже очень боялся, что убьют, потому что стрельба шла в течение трёх часов. Та же самая вещь каждую ночь в каждой деревне: они грабят два-три дома и пока продолжается ночь, ты не спишь и ждёшь смерти».

Всего за 1946 год в Каменец-Подольской области было зафиксировано 923 случаев грабежа и разбоя.

Подобных свидетельств можно привести ещё много. Все они рисуют одну и ту же картину: повсеместный разгул деятельности группировок, терроризирующих местное население.

Борьба с бандитизмом

Правительство развернуло кампанию по обузданию криминала, однако первое время она оставалась неэффективной. Правоохранительные органы оказались не готовы ликвидировать организованную преступность в короткий срок. В 1930‑е годы они арестовывали неугодных граждан либо по указке сверху, либо на основании доносов. Здесь же была необходима более сложная и трудоёмкая оперативная работа.

Неподготовленность советской милиции вызывала резкое недовольство населения. Из самых разных областей в центральные газеты шли письма людей с настойчивым требованием решить проблему массового бандитизма. Вот несколько выдержек из подобных писем:

«Когда же вы начнёте борьбу с воровскими притонами, которые теперь стали обычным делом в Архангельске?»

Из Костромы:

«Когда же вы покончите с хулиганством в городе?»

Из Ленинграда:

«Какие меры вы предпринимаете в борьбе с преступностью?»

Из Тулы:

«Что вы делаете по борьбе с бандитизмом и воровством в Туле?»

И из Челябинска:

«Когда органы милиции действительно начнут борьбу с хулиганством и воровством и вернут порядок в этот город?».

Первыми под удар попали мелкие преступники, которые воровали от крайней нужды и безысходности. Их было легче всего найти и арестовать. Тюрьмы и лагеря пополнились сотнями тысяч новых заключённых, что отчётливо видно по приведённой ниже таблице.

Численность заключённых в исправительно-трудовых лагерях и колониях НКВД — МВД СССР в 1930—1953 гг. Пик — 1941 год, 1948–1953 гг. Для сравнения в 1916 году в тюрьмах Российской империи содержалось всего 142 430 заключённых.

Согласно этим данным, 1950 году заключённых стало втрое больше, чем в 1937‑м. Однако сотни тысяч уголовников продолжали оставаться на свободе.

Для борьбы с ними МВД стало массово использовать агентов-осведомителей. Их засылали в криминальную среду для выяснения оперативной информации. Сеть осведомителей вскоре превысила довоенный уровень в три раза. Согласно рассекреченным документам, на 1 января 1953 года сеть информаторов органов милиции по линии уголовного розыска состояла из 163 794 человек.

Исходя из этой цифры, можно приблизительно представить общее количество бандитов, с которыми работали осведомители: их должно было быть как минимум в 9–10 раз больше, чем самих агентов.

Военнослужащие, задействованные в операции по задержанию банды. 1949 год

Среди рассекреченных документов можно найти доклады с данными статистики, иллюстрирующей эффективность борьбы правоохранителей с преступностью в 1945–1946 годах.

Начальник ГУББ (Главное управление по борьбе с бандитизмом) СССР, подполковник Георгий Поляков в докладе от 13 января 1947 года сообщал:

«За период с 1 января 1945 г. до 1 декабря 1946 г.

В течение указанного периода было ликвидировано: антисоветских формирований и организованных бандгрупп 3757, связанных с ними банд 3861.

Ликвидировано бандитов, членов антисоветских националистических организаций, их подручных и других антисоветских элементов: 209 831 лиц. Из них убито 72 232; арестовано: 102 272; легализовано: 35 527. […]

Оружие, амуниция и другое воинское снаряжение, захваченные у бандитов и населения: 16 орудий, 366 „мортир“, 337 ПТР, 8 895 тяжёлых пулемётов, 28682 автоматов, 168 730 винтовок, 59 129 револьверов и пистолетов, 151 688 гранат, 79 855 мин и снарядов, 11 376 098 патронов, 6 459 килограмма взрывчатки, 62 радиопередатчика, 230 коротко-волновых приёмников, 396 пишущих машинок, 23 счётных устройства».

Цифры, свидетельствующие о количестве бандитов и изъятого у них оружия, впечатляют. Но очевидно, что это была лишь малая часть от общего числа уголовников: ведь впоследствии, на протяжении 1947–1953 годов, уровень преступности всё ещё оставался высоким.

Уже к 1948 году тюрьмы и лагеря оказались переполнены. Часть преступников расстреливали, а членов их семей высылали в необжитые края. Использование агентов-осведомителей, несомненно, сделало борьбу с криминалом более эффективной, однако полностью её победить так и не удалось. На место пойманных бандитов приходили другие.

Так продолжалось до тех пор, пока в стране оставались идеальные условия для роста преступности — нищета и разруха. Если человеку грозила голодная смерть, его не особо пугали тюрьма или даже расстрел.

Значительно снизился бандитизм уже после смерти Сталина, во второй половине 1950‑х годов. В этот период повысился уровень жизни населения и исчезла угроза голода. Но даже тогда, хотя волна оргпреступности пошла на убыль, полностью это явление не исчезло.

Подводя итоги, отметим: сталинский режим оказался не готов к эффективному противостоянию криминальным бандам. Крепкое «закручивание гаек» совсем не принесло стране больше порядка или законности. Поэтому сложившуюся в те годы ситуацию вполне уместно обозначить словосочетанием, которое было вынесено в заголовок статьи: тоталитарный беспорядок.

Массовый бандитизм был порождением объективных факторов — послевоенной разрухи, голода и нищеты, перед которыми оказывалась бессильна умозрительная политическая воля. Лишь с реальным преодолением бедственных последствий войны стало возможно снижение уровня преступности.