Бегство из Уханя. Часть 2

29 июня 2021

2527

Бегство из Уханя. Часть 2

21 июня вирусолог Джесси Блум опубликовал препринт о том, что ему удалось восстановить самые разные геномные последовательности SARS-CoV-2, которые китайские исследователи отправили the Sequence Read Archive of National Institutes of Health, а потом оттуда стерли.

То есть если кто не понял, что я сказала, повторяю еще раз. Во всем мире бушует эпидемия, она стоила жизни трем с лишним миллионам человек. Ученые с ног сбиваются, ища естественного предка SARS, они пытаются восстановить генетическую историю вируса, они рассматривают ранние сиквенсы. И вот теперь получается, что Китай не только распорядился уничтожить все ранние образцы вируса — это можно было как-то криво, косо объяснить, что начальство запаниковало, оно опасалась заражения, — а, оказывается, что Китай сначала послал, а потом стер ранние геномные последовательности из генного банка Национального института здоровья США Бетесда, Мэриленд. Ну, они что, тоже заразны были?

И что следует из бумаги Блума? Во-первых, из нее следует, что вирус, который был прислан в National Institutes of Health, он был гораздо больше похож на мышиного прародителя, чем тот вирус, который впоследствии был обнаружен на пресловутом «мокром рынке» в Ухане. Из чего следуют две вещи. Первое: эти сиквенсы окончательно хоронят теорию «мокрого рынка». Потому что сначала ковид заражал людей и попал на мокрый рынок, где приобрел дополнительные три мутации.

А второе: Компартия Китая врала насчет рынка с самого начала. То есть не заблуждалась, типа сама думала, что вот эпидемия началась с «мокрого рынка». А потом, надо же, оказалось, что нет. Она врала, врала со скошенными глазами так, как Сталин о троцкистско-бухаринских процессах, так, как Россия о Скрипалях. И, конечно, эта находка — очередной аргумент в пользу теории лабораторной утечки, о какой истории я сегодня и поговорю. Потому что важнее, на мой взгляд, для мира мало тем. У меня есть на эту тему статья в «Новой», которую, несмотря на пару неточностей и одну ошибку, я рекомендую. И у меня есть два видео на «Латынина ТВ». И часть того, что я буду говорить, там есть в этих видео, часть нет, потому что это все новая история.

И напомню, с 2002, когда в Китае вспыхнула эпидемия первого SARS, первого коронавируса, тоже это был коронавирус летучих мышей, который перешел на циветт, а с них на людей. И после того, как оказалось, что Китай был не готов к эпидемии, Компартия Китая, действительно, начала мощную компанию по превращению страны в биологическую сверхдержаву. Это был фантастический рывок, такой же впечатляющий, как в китайской экономике. Потому что китайские ученые имели лучшее оборудование, они учились у лучших вирусологов, печатались в лучших журналах. Кстати, никакого сравнения просто в этом смысле с печальным состоянием российской науки.

Но, как у всякой ведущейся командными методами кампании по ускоренной модернизации, у этого рывка были издержки, в частности, непрофессионализм и малограмотность низшего технического звена.

Через 10 лет на людей перешел еще один коронавирус бета коронавирус MERS… Исследования коронавирусов стали еще более популярны. И все это совпало с гигантским скачком в развитии молекулярной биологии. Потому что где-то в 2010 годах вирусы уже не надо был резать с помощью… это цепочку ДНК резать, потом склеивать из нее новые фрагменты. Можно было просто их печатать на синтезаторе, как текст на пишущей машинке. Им вставляли куски других вирусов, их гоняли через гуманизированных мышей, то есть мышей в ДНК которых был вставлен ген экспрессирующий те или иные человеческие рецепторы, ткани или органы. Использовали ученые псевдовирусы, обратную генетику, инфекционные клоны.

И как раз главный центр работы над коронавирусами в Китае — это был Уханьский вирусологический институт и его звезда — доктор Ши Чжэнли, потрясающая совершенно тетка. Например, в 2007 она создает целую серию вирусных химер на основе коронавируса летучих мышей и псевдовируса ВИЧ. В 2015 году она создает опасный для человека гибрид из первого SARS и тоже коронавируса летучих мышей. В 2017-м они просто целых 8 искусственных коронавирусов создают, просто когда проверяют, какие из них как жизнеспособны.

Опыты такого рода часто называются Gain of functio (усиление функций), и делают они, во-первых, потому что это очень интересно, а во-вторых, это позволяет понять, как устроен вирус. Ты выключаешь какую-то штучку — смотришь, что от этого выключилось.

Есть еще формальное объяснение для грантодателей. Им говорят, эти исследования помогают предотвращать будущие эпидемии. То есть сконструировал из двух безобидных или сравнительно опасных вирусов настоящий опасных вирус и сказал: «Ну, вот смотрите, я доказал, что эта штука может быть опасной.

И главным поклонником Gain of functio в Америке был доктор Энтони Фаучи, всесильный глава Национального института аллергий и заразных болезней. Собственно, именно этот институт выделял большие гранты доктору Питеру Дашеку, который будет занимать важное место в нашем рассказе. Как раз выделялись эти гранты на исследование зоонозных китайских коронавирусов, обитающих в летучих мышах и могущих перескочить на людей.

А дальше было устроено чисто так, как вообще это устроено, когда есть западные деньги и китайские производители. Потому что 90% этого гранта брал себе Питер Дашек, а 10% доставалось как раз Уханьскому вирусологическому институту. И заменим, что всю работу конечно — и поиск вирусов и обратную генетику и псевдовирусы и инфекционные клоны, конечно, как раз делали китайцы. В точности, как с любым другим международным китайским разделением труда.

И вот они предупреждали, предупреждали, что это дело сейчас перекинется на людей. И, действительно, в конце декабря 19-го года снова начинается эпидемия атипичной пневмонии. И так удачно оно начинается в том самом Ухане, не расположены Уханьский институт вирусологии. И 30 декабря институт получает образцы. Институт ведь создавал ввиду близящейся эпидемии и зоонозных инфекций базу данных. И незадолго до этого — такое совпадение — 12 сентября, как раз тогда, когда должны были начаться первые заражения, институт удалил эту базу данных из общего доступа. А 20 декабря, как получил первые образцы вируса, он ее срочно переименовал, а потом он ее грохнул совсем и стер из общего доступа даже описание базы.

И вот 20 декабря этот мощный институт, который был создан, чтобы бороться против вирусов, получил этот вирус. Ну, сколько секвенировать коронавирус даже с учетом того, что он большой современными мощностями, ну, 1-2 дня. Институт не спешит. И вместо того, чтобы он о публиковал этот геном, этот геном публикует совсем другое место Шанхайский общественный медицинский клинический центр 10 января. И через день после этой публикации 12 января этот Шанхайский центр закрывают. И сразу Ухааньский институт говорит: «Ой, я тоже расшифровал геном» — объявляет, передает его во Всемирную организацию здравоохранения. И как-то не очень показал себя институт, как мы видим. Но 3 января он не ударил в грязь лицом — публикует в Nature статью и говорит, что нашелся тот вирус, который на 96,2% совпадает с новым вирусом SARS-2. Его добыли в полутора тысячах километров от Уханя в пещерах провинции Юньнань в 2013 году. Это вирус летучих мышей Rhinolophus Affinis.

И доктор Дашек объяснял известному научному журналисту Дональду МакНилу, что нет ничего странного в том, что Уханьский институт так быстро нашел RaTG13, потому что он не был секвенирован. Вместо него был секвенирован только один ген RdRP, который служит вроде закладки в генных банках. После начала эпидемии ученые посмотрели, чего у них несть, Нашли RaTG13, разморозили, секвенировали до конца.

Доктор Дашек, как я уже сказала, он был президент экологической, не то что вирусологической организации EcoHealth Alliance, она была озабочена, прежде всего, новой потенциальной эпидемией, которая угрожает человечеству из-за хищнического нападения на природу. И он как раз был старшим коллегой доктора Ши Чжэнли. То есть это был поразительный случай научного предвидения.

Доктор Дашек вот просто во всех своих заявках рассказывал, что будет. Он говорил, что это будут коронавирусы, что перейдут с летучих мышей, случится это на рынке. Поразят они человеческие рецепторы ACE2, и будет это в Китае.

И, действительно, коронавирус, летучие мыши, рынок, ACE2, Китай. Ну, и, соответственно, в таких условиях теория искусственного происхождения вируса беспощадно высмеяна. Буквально 19 февраля в Lancet появилось решительное осуждение, в котором говорилось, что в порядке солидарности с строго осуждаем конспирологические теории, и хотим, что научные, медицинские профессионалы Китая знали, что мы вместе с вашей борьбой против вируса… Кстати, как выяснилось, инициатором ́того письма научных трудящихся был никто иной, как вездесущий доктор Дашек. Напомню, что это письма солидарности с Китаем писалось, когда Китай потребовал от ученых всего мира, чтобы ни одна публикация о коронавирус не выходила без визы Компартии.

Были еще статьи. В Nature была статья молекулярного биолога Кристиана Андерсена, который говорил, что точно коронавирус имел естественное происхождение. Теперь выясняется, что в это время Андерсен в электронном письме Фаучи писал, что знаете, есть сиквенсы в этом вирусе, которые выглядят как подозрительные.

В общем, все, как в Климатгейте, когда ученые специально утверждали, что есть глобальное потепление, а в письмах говорили: «Ну да, его, конечно, сейчас, в настоящий момент нет, но не надо давать пищи скептикам.

Facebook цензурировал посты обо искусственном происхождении коронавируса. Google тоже замедлял выдачу. То есть, Google тоже давал деньги Дашеку. В результате был быстро сформирован научный консенсус, такой же незыблемый, как в случае глобального потепления, который гласил, что вирус появился естественным путем, а тот, кто думал иначе, был конспиролог, сторонник чипизации, сетей 5G и вообще поклонник президента Трампа, потому что когда речь заходила об искусственном происхождении вируса просто заголовки в американских массмедиа начинали напоминать передовицы газеты «Правда», напоминающие вейсманистов-морганистов.

В конце концов, кончилось это тем, что Трамп, любитель тории заговоров, с треском проиграл выборы. в Белый дом пришел новый президент. В Китай прибыла миссия ВОЗ, отвергла сценарий лабораторной утечки как практически невероятный. Будете смеяться, единственным американским членом этой комиссии был наш добрый знакомый доктор Дашек.

И вот после комиссии ВОЗ начались проблемы. Потому что быстро выяснилось, что комиссия, которая специально приехала, чтобы отмыть китайцев. Ее никуда не пустили. Ее пустили в этот институт на пиар-экскурсию. Ее не допустили не то что к лабораторным журналам вот той базы данных, создание которой было одной из целей существования института, и допуск к ней мог бы обелить институт совершенно. Этой базы данных им не показали. Даже как-то добрые члены комиссии не спрашивали. Им сказали китайцы «Мамой клянемся, утечки не было», и просто растрогались от такого научного доказательства.

Но это еще полбеды — комиссия ВОЗ. А беда главная заключалась в том, что после отчета стало ясно, что никто в течение года — ни китайские вирусологи, ни китайская госбезопасность — не смогли найти того самого гипотетического промежуточного животного, на которого между человеком и летучей мышью перескочил вирус, что было не то что невероятно. Вот когда обнаружился первый SARS, там просто элементарно обнаружилось это животное, потому что людей заболевших спросили: «А вы чего ели?». Они сказали: «Мы ели циветту». Так выяснилась циветта. Через 4 месяца ее доказали, а тут — ничего.

Вы скажете: ну, ладно не было этого промежуточного животного, вирус, наверное, сразу перескочил на летучей мыши на человека. Но есть у этой гипотезы ряд недостатков, начиная с того, что летучие мыши плохо болеют ковидом. Если SARS-2 перепрыгнул с летучих мышей на людей одним прыжком и с тех пор не очень-то поменялся, он же должен по-прежнему хорошо заражать летучих мышей.

А вот сколько с тех пор не бились, протестировали, например, 37 разновидностей летучих мышей и выяснилось, что s-белок SARS-2 очень плохо связывается с ACE2-рецепторами в 8 из них, и плохо — в остальных 29. Потом отдельно протестировали этот Rhinolophus Affinis, который хостил предка SARS. Оказалось, что да, связывается его ACE2 рецептор, но хуже, чем у человека. И вообще этот вирус лучше всего связывается с человеческим ACE2 или ACE2 обезьян старого света, которые имеют такой же рецептор, как и у человека. То есть он оптимизирован под человеческий анигиотензированный рецептор.

Кроме этого непреодолимого недостатка были и другие. Эпидемия, как я уже сказала, вспыхнула в город Ухань. А место, где обнаружен ближайший родственник SARS — за 1,5 тысячи километров в Юньнане. И вот прямо у доктора Дашека была написано в заявках, что подвергаются опасности заражения — кто? Ну, правильно: те, кто живут рядом с мышами. А тут заразились не те, которые жили рядом с мышами, а те, которые жили рядом с институтом.

Я сказала, что первые заражения должны быть в сентября, октябре, а мыши в это время уже спят. Вы на это скажете: ну, наверное, это был какой-то другой вирус. Потому что Rhinolophus Affinis, в которой был обнаружен RaTG13, в провинции Хубей не водится вообще, оказывается. Нашли еще один вирус малайских подковоносов тоже из Юньаня. И вообще изучили коронавирусы обитающих в Хубее летучих мышей вдоль и поперек. И оказалось, что они отстоят от SARS гораздо дальше, чем RaTG13. То есть чем ближе к Уханю, тем дальше эти вирусы были от SARS-2. И не было естественного источника вируса в Ухане, а был Уханьский институт вирусологии, который специализировался на генетической манипуляцией коронавирусами и привез к себе этот RaTG13.

И тут я впервые хочу назвать важное слово, это слово называется DRASTIC — это группа энтузиастов, которые, естественно, с биологическим образованием, объединившееся для расследования происхождения коронавируса. Это такой биологический Bellingcat. Среди них есть наш соотечественник, что мне очень приятно, канадско-российские биопредприниматель Юрий Дейгин. Там есть китайцы, индусы.

И вот эта группа DRASTIC вдруг доказала, что этот самый RaTG13 находился вовсе не в холодильниках института, как это уверяла доктор Ши Чжэнли, а был описан ею же еще в 16-м году, только назывался по-другому и собран был не просто в пещере. Вот как раз один из членов DRASTIC, индус, который говорил на китайском, раскопал две китайские диссертации, в которых рассказывалось, что вирус собрали после того, как в апреле 12-го года 6 местных шахтеров добывали в этой пещере помет летучих мышей, заразились и заболели болезнью с симптомами COVID-19. Трое умерли. А всего доктор Ши и ее коллеги собрали в этой пещере 8 разновидностей вирусов, и до сих пор только один RaTG13 известен.

И вот если представить себе, что наш вирус был потомок RaTG13 или одного из этих 8 вирусов, то тогда те вопросы, которые просто неразрешимы в рамках теории естественного происхождения, они оказываются очень простыми и легкими. Потому что, получается, что транспортное средство, которое переместило вирус из Юньнанских пещер в Ухань, были вирусологи, которые брали пробы. А промежуточное животное, на котором он эолюционировал были культуры человеческих клеток и гуманизированные мышли. И, как заметил потом доктор Стивен Кей по удивительной случайности первые обращения в госпитали были в основном расположены вдоль линии метро, которое соединяло Уханьский институт и международный аэропорт.

И вы спросите, зачем сносить базу данных, а потом публиковать RaTG13 и врать о его происхождении? Это мое личное предположение, его высказал мне, кстати, Константин Чумаков. А логичный ответ выглядит так. В этой базе мог обнаружится вирус, геном которого совпадает на 99% с SARS-2, но при этом резко отличается от него только в двух сайтах, происхождение которых можно объяснить только генно-инженерным путем. Скорей всего, это один из тех вирусов, который был найден вместе с RaTG13 в одной пещере. Очень возможно, что это вообще не вирус RaTG13. Это могли быть другие летучие мыши, даже не обязательно подковоносы. Он отделился от RaTG13, он эволюционировал самостоятельно. Это был, грубо говоря, некий вирус ХХ TG13. Проверить это невозможно, потому что пещеры охраняются сейчас китайскими властями как секретная база. Интересно, не выжгли ли там все внутри напалмом?

Вот письмо в Lancet говорило, что удивительно прозрачны китайские власти. Вот это странное поведение для прозрачных властей.

Собственно, теперь перейдем к тому, что делал институт с вирусами. У нас есть на это, по счастью, отвеет. Он содержится в тех самых заявках докторах Дашека, по которым он ежегодно получал деньги от американского государства. И в них как раз написано, что институт будет экспериментально доказывать опасность этих вирусов с помощью инфекционных экспериментов, обратной генетики, псевдовирусов, экспериментов по связыванию рецепторов. То есть предполагалось заниматься gain of function. И, говоря простым языком, чтобы доказать, что вирусы могут быть опасны, делали с ними все, чтобы они стали опасными. Например, засевали ими клеточные человеческие культуры, отбирали те вирусы, которые хорошо размножались, засевали снова и снова, ускоряя эволюции; создавали вирусы химеры, соединяли backbone одного вируса с другими вставками, которые должны были обеспечить максимальную заражаемость.

И вот только в 19-м году американские налогоплательщики выделили на этот прорывной научный труд 660 тысяч долларов. Назывался проект Дашека «Понять риск возникновения коронавируса от летучих мышей». Ну, думаю, что проект увенчался успехом. У нас есть время до новостей?

 И я говорила о происхождении коронавируса. Я говорила о том, что если SARS-2 создан в рамках усиления функций, это легко позволит объяснить несколько уникальных особенностей его строения. Первую я уже упоминала, а именно, он оптимизирован под человеческий рецептор ACE2. Напомню, что вирус любой, он залезает в клетку через непредназначенный для этого вход, он лезет как вор в окно или в дымоход. В случае коронавируса таким входом является ангиотензинпревращающий фермент 2, он же ACE2, который, вообще-то, регулирует давление, блок, который сидит на клетках легких. И, соответственно, s-белок коронавируса влезает туда как отмычка в замочную скважину. А потом часть белка, оставшаяся снаружи, отсекается, вирус впрыскивает свой генный материал в клетку и заставляет клетку работать на себя, производя все новые копии вируса.

И вот SARS приспособлен под человеческий рецептор в 10-20 раз лучше первого SARS. Конечно, это можно было сделать и естественным путем. Но куда естественней предположить, что он прошел долгий процесс оптимизации в лаборатории на гуманизированных мышах, которые, собственно, и были тем промежуточным видом, который он инфицировал перед тем, как инфицировать человека.

Ю.Латынина: И вот SARS приспособлен под человеческий рецептор в 10-20 раз лучше первого SARS

И посмотрим, за счет чего достигается эта эффективность? За счет двух вещей. Одна называется «фуриновый сайт». Поглядим на нее вместе с Юрием Дейгиным и объясним для начала, что это за вещь.

Я только что говорила, что с рецептором вирус связывается посредством s-белка, знаменитого шипа. Одна часть — она называется S-белка (S1) распознает белок ACE2 — тот самый, с которым и связывается вирус. А вторая часть (S2) помогает уже связанному с клеткой вирусу слиться с мембраной клетки.

Чтобы это произошло, две части должны быть разделены с помощью некого механизма. Этого механизма у вируса нет, у него вообще почти ничего своего нет кроме цепочки нуклеотидов и белков оболочечных. Вирус — это чистый паразит, который заставляет на себя работать механизмы клетки. В клетке, естественно, такие механизмы есть, в частности, в ней есть элемент фурин, который выполняет роль молекулярного ножа — режет там, где нужно, а нужно, опять же для этого есть инструкция. Потому что как только фурин видит последовательность аминокислот, которая состоит из любых двух аминокислот аргининов, он режет. А если он видит, что аргининов больше, чем 2, оно особенно бойко режет. И то, что фуриновый сайт делает вирус более смертоносным, — это стало известно еще в 92-м году. И описаны 11 экспериментов gain of function, связанных с добавлением фуринового сайта. Как раз Ши Чжэнли увлекалась тоже этими экспериментами.

И вот мы видим, что у предшественника нашего вируса RaTG13 фуринового сайта нету, а у SARS-2 он есть. И мало ли, вы скажет, что он есть. Потому что сделать фуриновый сайт — 5 минут. 5 раз появлялся фуриновый сайт у коронавирусов. Потому что если у вас в подходящем месте есть аргинин, у вас меняется одна буква в кодоне и получается нужный вам сайт.

Но в том-то и дело, что этот сайт появился совсем другим способом. Именно возле искомого аргинина цепочка ДНК была разрезана, причем посреди кодона, и в нее вставили 12 нуклеотидов, соответственно, 4 аминокислоты, которые сделали: пролин — аргинин —аргинин — аланин, которые сделали, заметим, сразу полибазовый сайт, то есть в котором несколько аргининов. И, разумеется, такой фуриновый сайт можно было заполучить другим способом — рекомбинацией. Если два родственных друг другу вируса оказывается в одной и той же клетке, они могут обменяться генетической информацией. Соберется все это из кусков своих предшественников. Это очень частая история. Вот с энтеровирусами даже не разберешь генома, потому что они рекомбинируют как подорванные.

Проблема в том, что ни один близкородственный SARS бета-коронавирус, точнее, не имеет фуринового сайта. Не с кем грешить. Юрий Дейгин говорит, что он им просто не нужен. Потому что для заражения мышей этот фурировый сайт не требуется. И вы скажете, что раз в миллион лет может быть что-нибудь такое случиться. Бывает.

Но есть еще одна удивительная вещь. ДНК и РНК несут в себе генетическую информацию, которая кодируется с помощью нуклеотидов. Соответственно, нуклеотиды собираются по трое в кодон, кодируют какую-то аминокислоту. При этом аминокислот всего 20, число возможных комбинаций трех нуклеотидов 64. Поэтому многие аминокислоты кодируются разными комбинациями. Но при этом разные организмы имеют разные преференции в отношении этих комбинаций. Если угодно, они говорят на разных языках. Вот в человеческом организме аргинин обычно кодируется сочетаниями, в том числе и CGG. А вот коронавирусы сочетание CGG почти не используют.

И вот эта вставка, из-за которой получился фуриновый сайт, в нем аргинин обозначен двумя кодонами CGG-CGG. То есть это кодоны, которые встречаются у коронавирус только в виде 5% случаев, а двойная комбинация, она абсолютно исключительная.

И когда мы говорили с Константином Чумаковым, он сказал, что фуриновый сайт — это, конечно, smoking gun именно в том, что касается кодона CGG. Потому что если вставка произошла природным путем, то тогда бы речь шла о рекомбинации из вирусов, у которых фуриновый сайт уже есть, а откуда там двойной CGG, если это вирус той же летучей мыши? И, скорей всего, говорит Чумаков, это с большой вероятностью можно предположить, что сидел человек на синтезаторе, перебирал кодоны. Там сверху стоял CGG, и человек просто не думая, — это у него в таблице стояло.

Это одна история. Вторая история — это история, конечно, про панголинов. Не знаю, помните ли вы, но в самом начале эпидемии нам рассказывали, что может быть промежуточным животным панголины. Это такие родственники муравьедов, очень красивые зверушки, покрытые чешуей. Потом это дело как-то замолчало. Знакомый доктор Дашек облазил всю Малайзию и увидел, что никаких ковидоподобных вирусов у тамошних панголинов нет.

Откуда же панголин взялся? Не на пустом месте. Дело в том, что в марте, декабре 19-го года за тысячу километров от Уханя в провинции Гуандун китайская таможня перехватила сколько партий контрабандных панголинов. И вот эти зверушки, которых перевозили контрабандисты, они все перезаразились друг от друга, хирели, чахли, в конце концов, умерли. И там были 25 малайских панголинов.

И часть вирусов, которым болели именно малайские панголины обладало практически стопроцентным сходством не со всем SARS-2, а именно группой из 77 аминокислот, которые называются receptor binding motif (мотив связывания рецептора), это вот бороздки ключа, это самое оно, сокровенное дело. И вот эта бороздка ключа из 77 аминокислот у вирусов малайских панголинов, конфискованных в Гуандуне, и у нашего SARS совпадает почти, отличается на одну аминокислоту. Плюс есть очень много замен внутри нуклеотидов, то есть нейтральных замен.

А вот все остальные части панголиньего вируса отличались от SARS2. И опять же это можно объяснить естественной эволюцией. Это как вы видите человека с деревянной ногой, и, конечно, вы праве предположить, что у человека и дерева был какой-то общий предок, у которого правая нога была обычная, а другая деревянная. Но можно также предположить, что деревянную ногу просто вставили, она имеет искусственно происхождение. Потому что панголин был из Малайзии, вирус, с которым, нам известно, что они скрестились, был в Юньнане. И если вы посмотрите на расстояние, которое разделяет Малайзию и Юньнань, то вы можете заподозрить, что самое простое место, где эти два вируса могут повстречаться, был лабораторный стол в городе Ухань. Тем более, что доктор Ши описывала в своих статьях очень похожие манипуляции.

И вы спросите, почему же если RBD был взят у панголиньего вируса, почему он потом не менялся, когда его «пропассеровали» в гуманизированных мышах? И ответ — что он поменялся на одну аминокислоту, и в нем произошло довольно много нейтральных замен нуклеотидов.

Собственно, вернемся к gain of function и к тому, что сейчас ученые умеют делать с вирусами. В течение многих десятилетий всё это было очень скромно. Если вирус хотели приспособить к какому-то новому носителю, его просто высевали на клетках этого носителя, смотрели, как он приспосабливается, собирали чемпионов, снова отбирали и высевали. А потом, в 60-е годы появились рестриктазы. Это такой фермент, который считывает ДНК в строго определенном месте. Обычно он узнает 4 или 6 нуклеотидов подряд. Он существует в бактериях и археях. Режут рестриктазы как вирусы, потому что это способ бактерии защититься от вируса. Она узнает чужую последовательность ДНК и начинает махать рестриктазой как мечом и разносить ее последовательность в клочья.

С появлением рестриктазы появилась возможность разрезать ДНК и снова собрать как тебе хочется. В 2000-х годах процесс упростился. Появились синтезаторы. И не надо было уже ничего резать. Достаточно было на машинке напечатать текст и нуклеотидов — машинка сама ее синтезировала. То есть это, конечно, крышенососная вещь, потому что жизнь мы не умеем создавать, но преджизнь — вирусы, мы уже умеем печатать.

И сначала было еще тяжело соединять текст, который напечатан на машинке, потому что она умела печатать только короткие фразы. Потом были изобретены способы еще в 2007-м, как можно сделать это соединение бесшовным. И после этого просто кто во что пошел. Вот просто маленький списочек.

В 2011 году др-р Рон Фуше продемонстрировал, что высоко патогенный птичий грипп способен распространяться среди людей воздушно-капельным путем, если поменять в нем всего пять аминокислот. Он их поменял. Если бы этот вирус убежал, то, конечно, сибирская язва в подметки бы ему не годилась.

То же самое сделал доктор Йошихиро Каваока. Он взял лучшее из вируса свиного гриппа H1N1, соединил это с вирусом птичьего гриппа, чтобы доказать, что грипп может быть опасен.

Что касается коронавируса, то его звезда взошла особенно ярко после 2002 года. Кстати говоря, внедрение в коронавирус фуринового сайта было просто одним из любимых способов создания вирусов-химер. Например, в 2006-м это сделал Нунберг. В 2008 — доктор Фумихиро Тагучи. Тогда же — доктор Ротье. В 2009 году доктор Уиттакер всадил в SARS1 аж два фуриновых сайта.

Китайские товарищи тоже не отставали и в октябре 2019-го вставили фуриновый сайт в коронавирус, поражающий цыплят.

И, конечно, звездой всех этих манипуляций была доктор Ши Чжэньли, которая училась у лучших западных вирусологов. Например, в 2007 году создала на основе коронавирусов летучих мышей целую серию вирусов-химер, это было из SARS1 и из псевдовируса иммунодефицита человека

В 2015 году д-р Ши и уже упомянутый Ральф Берик, который первым предложил способ бесшовного соединения, взяли в качестве основы старый добрый SARS1 (S-белок, который, как мы помним, не был оптимален для заражения человека) и насадили на его на backbone — белок коронавируса летучей мыши.

В 2017 доктор Ши создала еще просто целых 8 искусственных коронавирусов, которые успешно реплицировались в клетках, экспрессирующих в человеческий АСЕ2. То есть очень трудно отделаться от мысли, что если бы SARS не сбежал, его бы опубликовали.

Вы спросите, зачем это делали? И на это есть два противоположных ответа. Потому что один ответ очень простой: так изучают жизнь. Вот вы хотите иметь генно-инженерный инсулин, лекарство от гемофилии, от рака? Значит, вы должны заниматься gain of function. Нету другого способа понять, как это устроено.

Второй ответ Юрия Дейгина: gain of function нужен затем, чтобы получать финансирование, проедать гранты и объяснять грантодателям, что мы сделали такую штучку, она оказалась опасной. Дайте нам больше денег, чтобы мы предотвратили эпидемию.

И парадокс заключается в том, что это не противоположные точки зрения. Потому что если человек учится творить жизнь, учится быть богом, — ну, вот жизнь, она же включает и кошку пушистую и чуму. И, соответственно, нельзя научиться творить одно, не творя другое.

И другое дело, что врать по этому поводу не надо. Потому что когда случилась история с коронавирусом, доктор Дашек начал всячески извиваться и говорить, что быть такого не может, чтобы что-то сбежало. Ну, потому что, естественно, если бы выяснилось, что что-то сбежало, то гранты до доктора Дашека плакали бы. Как раз вот он принялся организовывать все эти письма. И когда его заложили, наконец, президенту Трампу, у него в апреле 2020 года отняли со скандалом гранты. И что вы думаете? 77 нобелевских лауреатов подписали письмо, что как нехорошо — у доктора Дашека, борца за светлое будущее отняли грант. Более того, дали ему новый грант после этого, увеличили его вдвое, на этот раз на поиск новых зоонозных инфекций, которые придут к нам из Малайзии, так что держитесь.

Вопрос: а, может быть, это правда, нее могу вирус сбежать из лаборатории? Вот на чем покоилась уверенность доктора Дашека, когда он говорил, что это не может быть, потому что этого не может быть никогда? Если коротко — ни на чем. Потому что да, вирусы много раз сбегали из лабораторий. Самое смешное, что в 77-м году из советской лаборатории, судя по всему, сбежал тогдашнего года грипп. Причем даже это был не военный проект, а учились готовить вакцину.

И дело в этом смысле даже не в том, что в Китае очень многое создавалось очень быстро и что та лаборатория, которая была в Ухане, она была высшего, четвертого уровня, что американские инспекторы поражались безалаберностью персонала и низким уровнем подготовки, а просто коронавирусы летучих мышей, они не считались заразными. Они плохо заражали человека. И работали с ним на уровне BSL2, а это — перчатки и маски, плюс еще несколько предосторожностей. И об этом говорила сама доктор Ши в интервью Science. И, соответственно, о чем может идти речь, когда в перчатках и масках работали с такими вирусами. Как можно утверждать, что они не могли убежать?

Я напомню, что 2010-й, когда вирусологические лаборатории растут по миру как грибы, и если дело пойдет такими темпами, то на кухне можно будет варить дома. И в условиях такой взрывной экспансии вопрос о том, убежит ли очередная химера, не стоял, а стоял, скорей всего — когда она убежит. Я могу честно сказать, что мне теория лабораторного бегства всегда казалась отчасти правдоподобной, но при этом я полагала, что, наверное, из института сбежал естественный вирус или там пропассированный в мышах.

А когда я стала изучать эту историю, то я с удивлением поняла, что молекулярная биология, она ушла на 100 лет вперед, и вирус на синтезаторе может собрать студент 5-го курса, и что это просто не модно. Но если бы убежал естественный вирус, или они бы его просто пассировали в мышах, то ему просто зачет никто не поставил. Сказали бы: Как вместо томографа пользуется доктор рентгеном.

Вы спросите, а как же эти коллективные статьи, клеймящие расистов, троцкистов, конспираторов, предающихся этим расистским теориям происхождения вируса? И сейчас выясняются очень неприятные вещи, потому что, например, одна из этих статей в Nature, которая была подписана рядом ведущих вирусологов мира, включая доктора Кристиана Андерсена, то сейчас мы видим, что доктор Кристиан Андерсен в письме доктору Фаучи писал, что есть признаки, странно выглядят некоторые сиквенсы, и выглядит собранным вирус. И согласитесь, когда ученый публично занимает одну позицию, а частно — другую, — это очень нехорошо.

Или то письмо, в Ланцет, которое вообще не является научным документом, а напоминает письма трудящихся в осуждение израильской военщины, и которое восхваляет необыкновенные усилия китайских ученых, которые работали прилежно, эффективно для того, чтобы идентифицировать патоген, стоящий вспышкой, и призывает к солидарности с китайскими товарищами, оно, как выясняется, было инспирировано доктором Дашеком.

И это производит довольно жуткое впечатление, когда ты понимаешь, что документы, в которых нагромождение научного жаргона маскирует полное отсутствие логических доводов; или там коллективные письма, написанные по лекалам советских писем трудящихся, стали научным консенсусом, против которого могли выступать только фрики-конспирологи.

Вы спросите: неужели не было ученых, которые выражали сомнение? И ответ: конечно, были. Я уже упоминала группу DRASTIC. Мастодонты тоже не молчали. Был знаменитый биолог Дэвид Рэлман, был Ричард Элбрайт, один из самых выдающихся молекулярных биологов современности. Как только он услышал, что вспышка произошла в Ухане и вспомнил, что там этот уникальный институт, ему просто понадобилась наносекунда пикосекунда, по его словам, чтобы связать эти два события.

И как же образовался тогда научный консенсус? И тут мы, собственно, выходим за рамки, собственно, науки и начинаем говорить о религии, идеологии — вещах, которые науке противоположны. Вот я не являюсь специалистом в вирусологии, но, в общем, слово и распознавание фейков — это моя профессия.

И меня с самого начала этой истории поражало, с каким неуклонным упорством истеблишмент сопротивлялся теории лабораторной утечки, и как применяющиеся против ее сторонников приемы походили на приемы тоталитарной пропаганды. Ее клеймили как лженауку генетику, против нее неизменно боролись, сражались на переднем краю фронта. Эта борьба проходили в рамках выражения солидарности и необходимости дать отпор. И любой сторонник теории немедленно объявлялся маргиналом, конспирологом, фашистом. Очень часто искажались аргументы.

Вот сенатор Том Коттон заявил, что вирус мог сбежать из лаборатории. Немедленному ему сказали: «Ой, ты сторонник теории биооружия». Это такой тревожный признак, потому что ученые спорят о реальных высказываниях, а пропагандисты вам приписывают высказывания, которые они потом разоблачают и опровергают. У ученых есть оппоненты, а у пропагандистов есть только передний фронт, враги и война.

И вот это самая печальная часть, на мой взгляд, этой истории, потому что мы можем сомневаться, имеет вирус естественное или искусственное происхождение, потому что может найтись переносчик, окажется, что фуриновый сайт появился уже при передаче от человека к человеку. Но теория лабораторной утечки не противоречит наблюдаемым данным. И те ученые, которые боролись против нее методами подобающими скорее инквизиторам или ученым, она нарушили главную заповедь науки, заключающуюся в том, что истина самоценна.

Я все это говорю, собственно, перед дебатами, которые у меня состоятся в четверг с Александром Панчиным, который придерживается теории естественного происхождения вируса, который является известным российским молекулярным биологом. Так что я трепещу, потому что, как вы знаете, я не биолог, я филолог. Вот спросят меня что-нибудь про какую-нибудь…— я растеряюсь. Но я вас приглашаю в четверг на эти дебаты, чтобы вы выслушали также противоположную точку зрения.

Я напоминаю, что я останусь на своем канале и поотвечаю на ваши вопросы. Завершая хочу сказать несколько важных, на мой взгляд, вещей.

Вот три главных вывода. Первый заключается в том, что нам врали, и что научные бюрократы нее только Китая, но и Америки вели себя не так, как ученые, а как ЦК КПСС после Чернобыля. Ну да, они боялись, что им перекроют кислород и скажут, вот эти ученые забавлялись с игрушками. Но дело как раз не в искусственном происхождении вируса. Shit happens. Дело нее в том, что вирус сбежал или мог сбежать, а в том, что люди, которые должны понимать, что эта возможность реальна, они использовали свои научные регалии не для установления истины, а для запрета на дискуссию.

Вот один из моих собеседников, который придерживался тории естественного происхождения вируса, когда я готовила этот материал, сказал: «Даже если он сбежал, как какая разница, что это изменит?» Ну, странно это слышать от ученого. Разница то, что истина самоценна.

А второе неприятное наблюдение заключается в том, что президент Трамп и его администрация многократно говорили, что вирус сбежал из лаборатории. Его слова не подтверждали ни ученые, ни разведка. Он проиграл выборы. А теперь выясняется, что вирус таки мог сбежать. И это значит, что разведка — еще одно сообщество, которое как и ученые, должно устанавливать факты, а не заниматься политикой, занималось именно сложной геополитической игрой. Получалось, что разведка США покрывала Компартию Китая, чтобы подсидеть законно избранного американского президента?

И последнее обстоятельство, перед которым бледнеют первые два: мы должны четко понимать, что COVID-19 — это первая ласточка. Вирусы сейчас может делать студент 5-го курса. И если атомную бомбу нельзя сварить в сарае, то вирус скоро можно будет сварить в сарае.

Это не повод прекращать исследования «усиление функций, потому что Gain of functio — это не только грантоедство, это победа над раком, над Альцгеймером. Остановить этот процесс невозможно. Вечная жизнь на одной чаше весов — ковид на другой. Если вы скажете, что этот процесс надо регулировать, я вам скажу: с помощью чего? С помощью ВОЗ? Фигушки. Скорей всего, этот процесс придется просто пережить. Вот как человечество пережило процесс ранней индустриализации, так ему придется пережить процесс ранней биоинформатизации, в ходе которого каждый студент Может взять взять RBM S-белка панголина, взять фуриновый сайт, всадить его на основу другого вируса, прогнать через гуманизированных мышей — и получить SARS2. Или что похуже.

Юлия Латынина,  опубликовано в издании Эхо Москвы