Как украинские заключенные бегут из колоний: подкопы, взятки конвоирам и перестрелки

28 декабря 2020

2140

Как украинские заключенные бегут из колоний: подкопы, взятки конвоирам и перестрелки

В издании «Ґрати» изучили приговоры по делам о побегах за последний год и рассказывают четыре самых показательных и остросюжетных истории о том, как осужденные и их подельники делают подкопы, лазают по стенам, дают взятки конвоирам и устраивают перестрелки в духе голливудских блокбастеров.

В июле 2015 года суд в Хмельницкой области в очередной раз отправил под стражу Романа Гадзину – бритоголового здоровяка, четырежды судимого за изнасилования и кражи. На этот раз полиция подозревала его в двух преступлениях: он устроил дебош в баре и попытался изнасиловать двух студенток, одна из которых была несовершеннолетней.

Гадзина оказался в изоляторе временного содержания в Каменец-Подольском, оттуда его должны были этапировать в СИЗО Хмельницкого. Как позже сам арестант рассказывал на суде, в тот период у него возник конфликт с местным криминалитетом. По его словам, за решеткой оставаться было опасно для жизни, и он решил бежать любой ценой.

В изоляторе он познакомился с тремя сокамерниками, которых тоже должны были везти в Хмельницкий, и подговорил их бежать из поезда во время этапирования. Они согласились, разработали план действий и сделали несколько петард из спичечной серы.

Это далеко не единственный случай, когда арестанты решают бежать из-под стражи. Офис генпрокурора в ответ на запрос «Ґрат» сообщил, что только с 2019 по ноябрь 2020 года было открыто 55 уголовных дел о побегах.

Как правило, правоохранители быстро находят беглецов. Но иногда заключенным удается скрываться от недели до нескольких месяцев, а некоторых вовсе не могут найти. Полиция в ответ на запрос «Ґрат» сообщила, что среди тех, кто сбежал из-под стражи или мест заключения за последние два года, пятеро до сих пор в розыске (по данным на 1 декабря 2020 года). А из заключенных и арестантов, сбежавших за всю историю независимой Украины, полиция до сих пор ищет 37 человек.

Неуловимый зэк

25 июля 2015 года Гадзина и его сокамерники под конвоем отправились в Хмельницкий в «столыпинском» вагоне. Так называют специальный вагон для перевозки заключенных, внутри которых есть несколько зарешеченных камер без окон и купе для конвоиров. Арестантов сопровождали восемь нацгвардейцев.

В поезде Гадзина познакомился с еще двумя заключенными и предложил им бежать вместе. Во время поездки он изучал обстановку, и когда поезд подъезжал к станции Скибнево, попросился в туалет.

Его вывел из купе помощник начальника стражи по фамилии Князьков. В это время в коридоре находились еще двое конвоиров: один встал напротив туалета, а второй — по фамилии Полищук — занял позицию напротив камер с заключенными. Остальные пять нацгвардейцев вместе с начальником стражи были в соседнем вагоне.

Когда Гадзина возвращался из туалета, конвоир Князьков приказал арестанту встать лицом к стене и начал открывать двери. В этот момент Гадзина резко развернулся и сильно ударил нацгвардейца по ключице.

«Это же солдат — парень девятнадцати лет, ну двадцати. Что мне его взять и переломать пополам», — позже рассказывал арестант журналистам телеканала «112».

От удара конвоир пошатнулся, и Гадзина вынул у него из кобуры пистолет Макарова. По данным полиции, в этот момент из камеры выбежали остальные арестанты. Они присоединились к избиению солдата и взорвали заготовленную в изоляторе петарду. Двое сообщников Гадзины подбежали к солдату, стоявшему у туалета, вырубили его, забрали пистолет и пристегнули его же наручниками к двери. Третий солдат Полищук, стоявший напротив камер, пытался помешать беглецам. По данным следствия, он несколько раз ударил Гадзину резиновой дубинкой.

Как позже рассказывал сам Гадзина, потом Полищук достал пистолет и направил в его сторону. В ответ арестант дважды выстрелил на опережение и попал нацгвардейцу в ногу. Падая, солдат нажал на курок, пуля прошла мимо.

Новости по теме: «У меня никогда не было грудей»: В эфире ZIK обсудили бюст Клитиной и устроили голосование

На шум из соседнего купе прибежали еще пятеро нацгвардейцев. Они дернули «стоп-кран», забрали Полищука с линии огня, и закрыли дверь в тамбур. А начальник стражи Мельник пошел в сторону беглецов с пистолетом в руке. Тогда Годзина, прикрываясь конвоиром Князьковым, дважды выстрелил в него и ранил в обе руки.

Пока шла перестрелка, остальные арестанты выбили окно и решетки в туалете. Прикрываясь Князьковым, по очереди они выпрыгнули из вагона и бросились бежать. Последним из поезда вышел Гадзина, бросив Князькова на другого солдата, прикованного наручниками к двери.

После побега вся полиция поднялась по тревоге. Сотни правоохранителей принялись прочесывать местность, в небе кружили вертолеты и беспилотники. Первых четверых беглецов нашли в тот же день. Они шли по селу в направлении Хмельницкого и их быстро вычислили.

«Помню, дети сидели, в песочке игрались за сеткой, — вспоминает один из беглецов Владимир Гуляев. — Мы идем, а один поднимает голову и говорит: о, а вон бандиты идут».

Пятого арестанта полиция нашла еще через день. А на след Гадзины правоохранители вышли только через четыре дня. Точнее, он сам наткнулся на патруль полицейских ночью в поле у села Куткивцы.

Как вспоминал он позже, пятеро силовиков с автоматами стояли и смотрели видео с планшета. Гадзина попытался пройти мимо, но запнулся за камень и обратил на себя внимание патруля. Полицейские посветили ему фонарем в лицо, узнали и скомандовали, чтобы он лег лицом в землю.

«Я уже почувствовал, что достают оружие, два автомата Калашникова. Если бы они ближе стояли, я бы разобрался и забрал бы этот автомат, — бахвалился Гадзина на суде через несколько лет. — Я достал пистолет, снял с предохранителя, у меня осталось семь патронов. Я выстрелил над ними».

Полицейские попадали на землю, а Гадзина бросился бежать. Вслед по нему выпустили несколько очередей, одна пуля попала в ногу и прошла навылет, но беглый арестант все равно смог скрыться.

Он спрятался в родном селе Бережанка в Чемеровецком районе Хмельничины. Вначале жил у местного подростка, родители которого уехали на заработки, а потом у старой знакомой Олеси Скрипской, с которой встречался 20 лет назад. Позже женщина призналась, что была первой любовью Гадзины.

Полиция утверждает, что днем беглец сидел дома, а ночью выходил в окрестные села и совершал мелкие кражи, к которым привлек двух местных подростков. В октябре 2015 года, через два с половиной месяца после побега, полиция все же засекла Гадзину, и он был задержан группой спецназа.

Больше трех лет его дело рассматривал Хмельницкий горрайонный суд. В марте 2020 года судьи признали Гадзину и его подельников виновными в побеге, а также в незаконном хранении оружия, покушении на жизнь правоохранителей и кражах. Гадзина получил 12 лет колонии, остальные беглецы — от 10-ти до 11-ти. Однако, почти все они уже на свободе, поскольку суд применил к ним «закон Савченко», согласно которому день в СИЗО приравнивается к двум дням заключения.

Сам Гадзина пока остается в изоляторе и пытается оспорить приговор в апелляционном суде. Он признал вину только частично: арестант не отказывается, что устроил побег, но категорически не согласен, что покушался на жизнь конвоиров.

«Это фальсификация, я с этим не согласен вообще. В жизненно важные органы я не стрелял. Стрелял в конечности, чтобы человека просто остановить», — утверждает он.

Но даже если суд отклонит его апелляцию, срок его заключения истечет уже в 2021 году.

Переполох в Миргороде

В 2020 году был вынесен приговор по еще одному громкому побегу. Его план разработал Виталий Суржан из Луганской области, неоднократно судимый за мошенничество, наркоторговлю и хранение оружия.

В мае 2018 года он находился в Полтавской колонии №23. Туда его поместил Миргородский горрайонный суд, который в то время рассматривал очередное дело против Суржана и его подельников.

Прокуратура обвиняла его в том, что он вместе с сообщниками обстрелял из автоматов машину бизнесмена из Кировоградской области и совершил налет на пункт обмена валют. Оба нападения были для преступников неудачными. Бизнесмен после обстрела остался цел и невредим, а кассир в обменнике вместо того, чтобы выдать грабителям деньги, захлопнул перед ними бронированную дверь и нажал тревожную кнопку для вызова полиции. Вскоре грабителей поймали.

Суржан решил бежать с территории суда. Для этого он привлек двух сообщников, находившихся на свободе: гражданскую жену Марию Запорожец, с которой у них был общий ребенок, и знакомого из Луганской области Ярослава Лащенко. Как позже выяснит следствие, в колонии у Суржана был смартфон, и план побега с подельниками он обсуждал через телеграм.

По его заданию, накануне очередного судебного заседания Мария купила подержанный автомобиль Ауди А6 с европейскими номерами, пистолет Макарова с патронами, гранаты и сняла в Полтаве две квартиры.

26 июня во время перерыва в заседании Суржан попросился в туалет. В уборную его завел конвоир Николай Горобец. Там арестант предложил ему тысячу гривен за то, чтобы на следующий день тот дал ему время побыть наедине с женой. Горобец согласился, и Суржан положил ему деньги в карман штанов.

 

Рисунок: Анна Щербина, Ґрати

27 июня Мария пришла в суд и пронесла в сумочке пистолет, 24 патрона и 2 гранаты. В перерыве конвоир Горобец сделал вид, что ведет Суржана в туалет, а на самом деле вывел арестанта к заднему входу, где его уже ждала жена. Горобец снял с арестанта наручники, отошел в сторону, после чего Мария достала из сумочки заряженный пистолет и передала мужу.

В этот момент другой конвоир Юрий Тимченко сидел в зале суда.

«Я услышал шум и выглянул за дверь, — рассказывает он «Ґратам». — Он (Суржан — Ґ ) убегал и направил на меня пистолет. Я сразу за дверь спрятался, а потом сразу побежал за ним. Но в здании уже никого не было — пустота».

По словам конвоира, он выбежал во двор и увидел Суржана, убегающего вместе с женой. Тимченко достал пистолет и сделал несколько выстрелов в воздух. Стрелять по беглецу он не решился, потому что рядом на автобусной остановке стояли люди.

При выезде из суда пару уже поджидал сообщник Ярослав Лащенко в Ауди. Они запрыгнули машину, водитель дал по газам. Полицейские на улице пытались их остановить: один стрелял по колесам, второй перегородил машине путь. Но Лащенко разогнался и поехал на него. Полицейский отскочил, но машина все равно ударила его по ноге. Он упал и ударился головой об асфальт.

Беглецы оторвались, выехали за город, бросили машину в кукурузном поле и разбежались. Полиция объявила план-перехват.

«Все были ориентированы на задержание особо опасных преступников, — вспоминает в беседе с «Ґратами» пресс-секретарь полиции Полтавской области Юрий Сулаев. — Они были идентифицированы, установлены. Все их приметы были розданы всем постам, особенно в областях, прилегающих к Полтавской».

На следующий день полиция остановила машину в городе Песочин Харьковской области и обнаружила там Ярослава Лащенко, который был водителем у беглеца. На попутках он пытался выехать из Полтавщины. В тот же день правоохранители задержали Марию Запорожец. Ее нашли в одной из квартир, которую она сняла в Полтаве накануне побега.

А поиски самого Суржана затянулись. Как станет известно позже, он перебрался в Киев, жил у знакомого, редко выходил из дома и маскировался под военного — носил камуфляжную одежду.

Вечером 6 июля 2018 года он вышел из супермаркета в Дарницком районе, и на улице его встретила группа захвата. Спецназ быстро задержал беглеца, на этот раз обошлось без стрельбы. Полицейские нашли у него в кармане пакетик с кокаином.

Суд над Суржаном и его подельниками длился полтора года, и летом 2020 года все обвиняемые признали вину и заключили соглашение с прокурором. 2 сентября 2020 года Ленинский районный суд Полтавы приговорил Суржана к 5 годам лишения свободы, а его жену и водителя Ярославу Лащенко — к 3 годам.

До этого Миргородский суд рассмотрел дело конвоира Николая Горобца, без которого побег вряд ли состоялся. Он признал вину и тоже пошел на соглашение с прокурором. Суд приговорил его к штрафу в 25 тысяч гривен и на два года запретил работать правоохранителем. Тысячу гривен, которую конвоир получил от арестанта, судья взыскал с него в пользу государства.

Опасный участок

Далеко не все побеги в Украине сопровождаются такими приключениями, как у Виталия Суржана и Романа Гадзины. Скорее это исключения. Обычно осужденные сбегают без особых проблем, и за ними никто не устраивают погоню.

Это связано с тем, что в большинстве случаев заключенные бегут с участков социальной реабилитации — поселений с облегченным режимом, которые охраняют не так пристально. Там отбывают наказание осужденные за преступления средней и легкой тяжести. На участках они работают, могут свободно перемещаться и даже пользоваться телефонами и компьютерами. Департамент Минюста по вопросам исполнения наказаний в ответе на запрос «Ґрат» сообщил, что за последние два года на участках социальной реабилитации было совершено 20 побегов.

Один из них в декабре 2019 года устроили заключенные Геннадий Мазуренко и Николай Моисеенко из Житомирской области. Они отбывали наказание за кражу и хранение наркотиков в Райковской исправительной колонии. У обоих срок к тому времени подходил к концу, но они все равно решили бежать.

Как позже пояснил суду Мазуренко, на его решение повлиял звонок от сестры, которая сказала, что его мать тяжело больна, и с каждым днем ей становится все хуже. Моисеенко утверждал, что его бежать заставили тоже семейные обстоятельства. Ему позвонила девушка, пожаловалась, что ее избивает отчим, и заключенный решил бежать, чтобы разобраться с обидчиком.

Ночью Мазуренко и Моисеенко вылезли в окно на третьем этаже, спустились на землю по трубе котельной и таким образом оказались на свободе. Чтобы ехать дальше у беглецов не было денег, и они решили обокрасть магазин рядом с колонией.

Рисунок: Анна Щербина, Ґрати

Хозяйка магазина Галина Стельмах рассказывает «Ґратам», что до этого те же заключенные уже приходили к ней под конвоем на закупку, и тогда по всей видимости, заметили, как устроена сигнализация. По ее словам, в ночь побега Мазуренко и Моисеенко отключили защиту, сорвали решетку, разбили окно и вынесли товар почти на 20 тысяч гривен: сигареты, алкоголь, кофе и палку колбасы.

«Я отреагировала очень спокойно, потому что это не в первый раз, — вспоминает Галина. — Хорошо, что забрали товар, и никого не убили, я вам честно скажу. Потому что там парень с девушкой на машине рядом проезжал, увидел выбитую решетку на магазине и сообщил мне. Хорошо, что он туда не пошел, и ничего плохого не случилось».

Как позже заключенные признались на суде, после кражи они тут же распили бутылку коньяка и закусили колбасой. Остальное украденное они продали в соседнем городе Коростышев и на вырученные деньги отправились кто-куда. Полиция принялась за поиски и распространила приметы и фото беглецов.

Моисеенко особо не прятался. Полиция нашла его на следующий день дома у подруги. С ее отчимом он встретиться так и не успел. Мазуренко полицейские искали чуть дольше — его поймали через три дня в селе у родителей.

В апреле дело об их побеге рассмотрел Бердичевский горрайонный суд. На заседании оба заключенных признали вину. Судья приговорила беглецов к 6-ти годам заключения.

Хозяйка обокраденного магазина Галина Стельмах была признана потерпевшей, но не требовала возместить ущерб. По ее словам, из-за соседства с колонией это уже четвертая кража в магазине, и в предыдущих случаях она не смогла добиться взыскания с воров.

«Когда меня перед этим ограбили, я подавала, чтобы возместили, а потом мне звонили и угрожали. А мне семья и мои нервы важнее, — возмущается женщина. — Поэтому в этот раз я взыскание не требовала. Нет смысла, никто явно не вернет. Наше государство явно не за нас думает».

«Отчаяние матери»

Нередко бывает и так, что попытки побегов срываются. Такой случай произошел в Запорожской области летом 2020 года.

В то время заключенному Вольнянской исправительной колонии, осужденному на пожизненный срок, пришла посылка от матери (колония отказалась сообщать «Ґратам» его фамилию — Ґ ). Тюремщиков насторожило, что коробка поступила из села, расположенного рядом с колонией, хотя родители осужденного живут в другой области и не планировали свидания с сыном.

«Тогда наши сотрудники начали оперативную работу. Оперативники начали ездить в село, где поселилась его мать. Нашли, где она сняла дом, установили такое аккуратное негласное наблюдение», — рассказывает «Ґратам» начальник колонии Виктор Овдиенко.

Как оказалось, его подчиненные подстраховались не зря. Проследив за женщиной, они обнаружили, что 51-летняя мать заключенного каждое утро садилась на электросамокат и отправлялась к колонии. В лесопосадке в ста метрах от забора она рыла туннель в тюрьму.

Рисунок: Анна Щербина, Ґрати

По словам Овдиенко, его подчиненные следили за женщиной несколько дней, и выяснили, что для маскировки она каждый день добиралась до места подкопа разными маршрутами. Туннель женщина рыла при помощи лопаты и шахтерской кирки, а вырытую землю складывала в заброшенном здании бывшей котельной неподалеку.

Через несколько дней сотрудники колонии и полицейские задержали ее прямо во время работ. К тому времени она успела прорыть туннель глубиной 3 метра и шириной — 12.

С самой женщиной «Ґратам» связаться не удалось. Летом в селе рядом с колонией ее нашли журналисты телеканала СТБ, но она отказалась с ними разговаривать.

Полиция открыла дело по статье 390 Уголовного кодекса — об уклонении от наказания в виде лишения свободы. Однако следователь так и не объявил женщине подозрение. Пресс-секретарка полиции Запорожской области Елена Лебединская не пояснила «Ґратам», почему мать заключенного не привлекли к ответственности, сославшись на тайну досудебного расследования.

Начальник Вольнянской колонии Виктор Овдиенко тоже не знает, почему женщину никак не наказали, и недоволен этим фактом.

«Садить ее не надо, конечно. У нас убийцы ходят, и не закрывают их годами. Чтобы неповадно было, можно было бы административное нарушение признать. Я бы так поступил», — рассуждает тюремщик.

Он уверен, что даже если бы она дорыла подземный ход до колонии, то ее сын все равно бы не смог сбежать.

«Она бы куда вылезла? На территорию, где везде асфальт. Он сидел вообще на другой стороне, и окна выходили на другую сторону, и еще и на последнем этаже. Я не знаю, как бы она туда дошла или долезла, — говорит он. — Может, это отчаяние матери такое? Сынок вроде единственный».