Последние письма: их пишут из СИЗО, из тюремной больницы, понимая, что могут убить, или сводя счеты с жизнью

26 октября 2020

165

Последние письма: их пишут из СИЗО, из тюремной больницы, понимая, что могут убить, или сводя счеты с жизнью

Но после людей часто остаются письма — последние свидетельствапишет «Новая газета«. Письма из тюрьмы, отправленные родным и близким либо официально, либо — записки, переданные через адвоката, либо просто предсмертные строчки на клочках бумаги, приобщенные потом к уголовному делу…

Эти письма — настоящие документы эпохи.

Их писали очень разные люди. И смерть застала их в разных местах. Кто-то находился в тюрьме или тюремной больнице, кто-то под подпиской о невыезде, другой в колонии, четвертый только прибыл с этапа.

Адресаты — матери, жены, дети, правозащитники, члены ОНК…

Новости по теме: Жена главного таможенника Николаевщины обзавелась Tesla в 4 раза дешевле рыночной цены

Кто-то пишет, не зная, что его завтра, через неделю, месяц не станет. Другие понимают, что умирают. Третьи догадываются, что их могут убить, и посылают сигналы SOS. Четвертые сводят счеты с жизнью.

«Целый день держали без пищи и воды»

Сергей Магнитский. Фото из архива

Во всем мире он известен как человек, вскрывший крупнейшую коррупционную аферу по выводу налоговиками и силовиками из российского бюджета 230 млн долларов и погибший затем в московской тюрьме.

В письмах адвокатам и многочисленных ходатайствах Магнитский подробно описывал происходящее с ним. Летом 2009 года врачи «Матросской Тишины» обнаружили у него камни в почках. Но оперативного вмешательства и должного лечения не было. Вскоре боли стали непереносимыми. Но в плановом медицинском обследовании ему отказывали. Магнитский неоднократно писал жалобы по этому поводу: только с июля по сентябрь 2009 года жалоб было пятьдесят три. Большинство проигнорированы. Более того, чем больше было жалоб, тем еще более невыносимыми становились условия его содержания.

16 ноября 2009 года в крайне тяжелом состоянии Магнитского доставили из Бутырки в тюремную больницу СИЗО «Матросская Тишина», где он и скончался при до сих пор невыясненных обстоятельствах. Известно лишь, что адекватной медицинской помощи в тот день ему снова не оказали, зато к загибающемуся от боли человеку вызвали вооруженный дубинками усиленный конвой из 8 человек. Они и находились с Магнитским до самой его смерти, врачи отсутствовали, а бригаду скорой помощи так долго не пускали в СИЗО, что в итоге прибывшим врачам осталось лишь констатировать смерть.

Родным, в свидании с которыми Сергею отказывали, остались на память от него шесть толстых тетрадей. Их он исписал за почти годовое пребывание в изоляторах. Мы публикуем выдержки из четырех писем, которые Магнитский отправлял жене и матери в последние месяцы своей жизни.

Следственный изолятор №1 («Матросская тишина»). Фото: ТАСС

Письмо Сергея Магнитского мамеПисьмо Сергея Магнитского жене

Здание следственного изолятора № 2 Бутырская тюрьма. Фото: Антон Денисов / РИА Новости

Через месяц и три дня Сергей Магнитский умрет.

В акте о смерти было записано, что Магнитский умер от токсического шока и острой сердечной недостаточности. В графе «диагноз» указан острый панкреатит и закрытая черепно-мозговая травма. Впоследствии дело о его гибели Следственный комитет превратит в «висяк», а его самого дважды осудят посмертно.

«Я ухожу из жизни, которую люблю»

Врачи скорой помощи увозят тело Владимира Политова из его квартиры в Москве. Фото: РИА Новости

Поздней осенью 2012 года коллегия присяжных Мосгорсуда большинством голосов (девять против трех) признала бывшего чиновника столичного подразделения Министерства по управлению госимуществом Владимира Полютова и его начальницу Татьяну Найденову виновными в «превышении должностных полномочий». По версии следствия, чиновники незаконно подписали распоряжение о приватизации имущественного комплекса, чем нанесли государству ущерб на сумму, превышающую 2,5 млрд рублей. Об этом деле почти не писали: судебный процесс проходил в закрытом режиме — из-за наличия документов под грифом «секретно». На следующий день после вердикта прокурор запросила подсудимым Полютову и Найденовой, которые находились под подпиской о невыезде, 6 и 5 лет заключения соответственно.

Подсудимые ни на следствии, ни на суде свою вину не признали и требовали проведения независимых финансовых экспертиз. Полютов еще до вердикта писал жалобу на имя главы Мосгорсуда Ольги Егоровой, обращая внимание, что трое присяжных прямо в судебном заседании открыто выражают поддержку государственному обвинителю и допускают неодобрительные высказывания в адрес защиты. Ему никто не ответил.

Утром 5 декабря 2012 года, в день, когда Мосгорсуд должен был огласить приговор, Владимир Полютов достал хранившееся у него дома охотничье ружье и закрылся в ванной. Перед этим он написал письмо жене и сыну.

Письмо Владимира Полютова

«Право, а не обязанность суда»

Весной 2016 года в областной больнице имени доктора Гааза УФСИН по Санкт-Петербургу и Ленинградской области с разницей в несколько дней и недель умирают три осужденные женщины: Оксана С., Мария Д. и Клавдия Л. Судьбы женщин были схожи: у всех ВИЧ и рак в последней стадии. Осуждены были за незаконное приобретение и хранение наркотиков. Все три на протяжении многих месяцев после определения диагноза так и не получили необходимое лечение — ни химию, ни лучевую терапию. У всех был шанс на «актировку» — освобождение ввиду тяжелых диагнозов. Женщины испытывали мучительные боли, кровотечения, не могли ходить. Кроме обезболивающих и кровоостанавливающих лекарств, врачи тюремной больницы им. Гааза (куда женщин в итоге перевели) ничего им больше дать не могли и признавались в этом на суде, когда еще пациентки были живы. Суд как раз рассматривал ходатайства онкобольных об освобождении — тяжелые диагнозы входили в правительственный Перечень заболеваний, с которыми не держат в тюрьме. На судах по этому вопросу врачи Гааза, по сути, выступали в роли адвокатов: просили освободить заключенных для нормального лечения, говоря, что «прогноз для выздоровления безнадежный».

Тюремная больница им. Гааза в Санкт-Петербурге. Фото: fsin-mag.ru

Но Смольнинский суд Петербурга всем в актировке отказал. Мотивировка: «Наличие у осужденного заболевания, включенного в указанный Перечень ( — В.Ч.), не влечет безусловное освобождение его от наказания», а «применение положений статьи 81 УК («Освобождение от наказания в связи с болезнью») является правом, а не обязанностью суда».

Хотя Европейский суд по правам человека в тот период вынесет по делу Марии Д. и Оксаны С. (то есть еще при их жизни) постановления, требуя от властей РФ оказать осужденным экстренную медицинскую помощь в специализированной клинике, либо отпустить, чтобы они могли лечиться самостоятельно. Решения ЕСПЧ никто так и не исполнил. Женщины продолжили мучительно умирать.

Все, что сегодня осталось в истории от этих женщин, — написанные от руки заявления на имя члена ОНК Санкт-Петербурга Леонида Агафонова, который обнаружил несчастных зэчек в больнице Гааза и придал их случаи огласке. ()

Уже после смерти этих и других женщин в больнице им. Гааза Европейский суд вынесет решения по каждой по отдельности — о том, что российские власти нарушили 3-ю статью Международной конвенции («Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию»).

«Никому ничего не плати»

Валерий Пшеничный с супругой. Фото из личного архива 

5 февраля 2018 года в питерском СИЗО-4 его зверски убили. Валерий Пшеничный проектировал модели подводных лодок для Минобороны. Его еще называли русским Илоном Маском. Проблемы у Пшеничного начались в 2017 году, когда он обнаружил, что гендиректор его компании «НовИТ Про» Андрей Петров украл 100 миллионов рублей при выполнении гособоронзаказа для завода «Адмиралтейские верфи». Петрова арестовали, но очень скоро он вышел на свободу под подписку о невыезде, частично признав кражу. Но деньги на счета фирмы так и не вернулись. Зато по заявлению Петрова дело о мошенничестве возбудили против Пшеничного, его и сделали расхитителем 100 миллионов рублей. По словам вдовы предпринимателя, незадолго до возбуждения дела с ученого требовали деньги, обещая взамен не трогать его фирму и не приостанавливать дело по Петрову. Пшеничный платить отказался, настаивая, что убыточные долги фирме принес гуляющий на свободе Петров.

По словам вдовы Пшеничного, перед арестом следователи так и сказали: если он не изменит свою позицию, то домой может уже никогда не вернуться.

Пшеничного арестовали в ноябре 2017 года, а спустя два месяца его нашли повешенным в камере СИЗО-4. Руководство УФСИН по Санкт-Петербургу и Ленобласти сразу же заявило, что это, несомненно, суицид. Позже судмедэкспертиза обнаружила на лице и теле погибшего более сорока ссадин, кровоподтеков и колото-резаных ран. На пальцах, на языке, на слизистой рта — 19 меток от ударов током. А еще — признаки сексуального насилия и следы семенной жидкости с ДНК неизвестного мужчины. Новые экспертизы установили, что орудия истязаний и «самоубийства» — самодельный нож, невесть как попавший в камеру, и шнурок неизвестного происхождения, к которому Пшеничный не прикасался.

Незадолго до гибели Пшеничному удалось передать жене из тюрьмы записку, в которой он просил ее:

Записка Валерия Пшеничного жене

Кстати, про деньги. Как удалось выяснить «Новой», за два дня до убийства Пшеничного в СИЗО некто Завражнов Сергей Викторович (полный тезка следователя ГСУ ГУ МВД по Санкт-Петербургу и Ленобласти, расследовавший дело против Пшеничного и посадивший его в СИЗО) поставил на учет автомобиль Ford Explorer черного цвета с объемом двигателя 3,5 литра (стоит такая машина 2,5 миллиона рублей). А приобрела машину, согласно доверенности, 70-летняя родственница Завражнова. Еще через три месяца после гибели ученого следователь Сергей Завражнов вынесет окончательное постановление о приостановке уголовного дела в отношении Андрея Петрова с формулировкой «в связи с временным тяжелым заболеванием».

Ну а уголовное дело по факту гибели самого Валерия Пшеничного СК, как и в случае с Магнитским, превратит в «висяк». Ни один сотрудник СИЗО № 4, на которых указывали родные погибшего, не окажется на скамье подсудимых. Семья же предпринимателя после угроз и давления (сына Пшеничного заочно «сделали соучастником преступлений» отца), опасаясь за свою жизнь, покинула страну.

А записка из СИЗО — по сути, единственная весточка от мужа и отца из тюрьмы, которая у них осталась.

«После повторного перелома позвоночника меня выкинули из больницы»

Сергей Мохнаткин. Фото: Андрей Стенин / РИА Новости

В ноябре 2018 года в отношении столичного оппозиционера Сергея Мохнаткина, на тот момент отбывавшего срок в исправительной колонии в Архангельской области, возбудили новое, пятое по счету, уголовное дело — якобы за дезорганизацию работы колонии. Между тем состояние здоровья Мохнаткина, которому еще в 2016 году надзиратели сломали позвоночник, вызывало серьезные опасения. 17 ноября он лично написал письмо на имя уполномоченной по правам человека Татьяны Москальковой, где рассказывал о пытках, которым подвергался: регулярные избиения, помещение в ШИЗО, применение перечного газа, отказ в медицинской помощи и лекарствах.

Это обращение Мохнаткина стало последним его публичным посланием.

Татьяна Москалькова сделала все, что могла: Мохнаткина выпустили, а новое дело заводить не стали. Прожил он еще 1,5 года, совершенно покалеченный и больной. Особо остро сказывался перелом позвоночника. Последний год жизни уже не вставал с постели — отказали ноги. 28 мая 2020 года Сергей Мохнаткин скончался. Ответственности за его избиения в колонии никто не понес.

«Ты был хороший папа»

Роман Сарычев. Фото из семейного архива

В декабре 2019 года сотрудники колонии № 6 в городе Клинцы Брянской области на «приемке» насмерть забили 32-летнего Романа Сарычева, осужденного на 2,5 года за организацию компьютерных игровых салонов (половину срока отсидел в СИЗО). «Приемка» — стандартная процедура, через которую проходят только что прибывшие с этапа осужденные. Проще говоря, это встреча администрацией колоний новой партии зэков. В российских реалиях по укоренившейся бесчеловечной практике эта «встреча» носит характер издевательский, а в ряде колоний — пыточный. Выйдя из автозаков, арестанты наклоняются и заводят руки за спину. Согнувшись, они должны быстрым шагом или бегом двигаться к зданию колонии. В таком положении они проходят через две шеренги сотрудников, которые бьют их дубинками, руками или ногами. В помещении заключенных раздевают и проверяют их вещи. Арестанты сидят голышом на корточках. Побои, как правило, продолжаются. Иногда зэков на «приемке» еще и «опускают». Все зависит от фантазии и изобретательности администрации той или иной колонии.

В случае Романа Сарычева сотрудники колонии, избивая его и других зэков, включали на полную громкость музыку группы «Раммштайн», чтобы заглушить крики жертв.

ИК-6 в Клинцах и до убийства Сарычева регулярно попадала в сводки тюремного насилия. К моменту приезда Романа здесь произошли несколько массовых бунтов заключенных и как минимум два убийства арестантов надзирателями. В одном из случаев 33-летний зам оперативного дежурного задушил простыней 58-летнего заключенного. Душитель осужден на 12 лет.

8 декабря 2019 года сотрудники ИК-6 принимали две группы заключенных. Арестанты из обоих этапов впоследствии сообщат о побоях. Татьяне, сестре Романа, удастся поговорить с одним из освободившихся очевидцев. По его словам,

По словам свидетеля, Романа били как на улице, так и в комнате досмотра. В досмотровой ему стало плохо, он не мог сидеть на корточках, как было приказано, стал задыхаться и в судорогах упал.

Незадолго до ареста у Сарычева диагностировали цирроз печени в тяжелой стадии — 4С. Диагноз значится в правительственном постановлении о заболеваниях, препятствующих отбыванию наказания. Но врачей гражданской больницы наш российский суд как всегда слушать не стал. А тюремные врачи понизили классификацию диагноза со стадии С на стадию В, права на освобождение не дающую. Этот врачебный подлог, собственно, станет решающим. Даже не очень сильный удар на «приемке» по какому-либо органу мог привести к фатальному исходу.

Скорая приехала в колонию в 20.40. Через два часа Роман Сарычев умер на операционном столе. Причина смерти — разрыв внутренних органов в результате ударов тупым предметом.

Несмотря на то что у родных погибшего есть точная информация о том, что избивали Романа как минимум четыре сотрудника колонии, под стражей оказался только один — 34-летний заместитель начальника службы безопасности ИК-6 майор Сергей Шевцов. Ему предъявили обвинение в «Умышленном причинении тяжкого вреда здоровью, повлекшее по неосторожности смерть потерпевшего».

Брянское управление СКР сделало все, чтобы вывести администрацию колонии из-под ответственности. Семье сказали, что принимавшие этап надзиратели не имели на себе обязательных к ношению видеорегистраторов, так как работали уже после того, как закончилась их смена. От комментариев журналистам УФСИН Брянской области отказывается до сих пор.

Дело о халатности формально возбудили в отношении начальника колонии Алексея Лёвина, однако никакой меры пресечения ему не избрали, даже подписки о невыезде. На сайте ФСИН он по-прежнему числится начальником колонии.

Что же касается потерпевших — жены, сестры и матери Романа, весь год требующих от следствия привлечь виновных, то, по их словам, им угрожают неизвестные.

11 декабря 2019 года Романа хоронили в родном Брянске. В тот день его вдове Маше как раз пришло письмо от него, которое он отправил, еще находясь в следственном изоляторе. Письмо родные зачитывали над гробом.

Письмо Романа Сарычева жене

Роман Сарычев с женой Машей и сыном Артемом. Фото из личного архива

О том, что папа умер, Маша расскажет детям не сразу. Когда зачитает последнее его письмо, 5-летний Артем предложит написать папе в ответ. Сын диктовал, а Маша записывала: