«Из него не хотят делать мученика»

11 августа 2020

1199

«Из него не хотят делать мученика»

Какую роль играет сегодня «официальная» и «неофициальная» религия в российской , на самом ли деле все чиновники и депутаты — глубоко верующие люди и так ли сильны позиции РПЦ в государстве? На эти и другие вопросы «Ленте.ру» ответил социолог-религиовед, руководитель Центра по изучению проблем религии и общества Института Европы РАН Роман Лункин.

«Лента.ру»: Почему схиигумен Сергий до сих пор на свободе и не изгнан из монастыря?

Лункин: Начнем с того, что Урал всегда был центром бурной религиозной жизни. Там всегда была активная движуха в этом отношении. Даже те, кто протестовал против строительства храма в Екатеринбурге, не называли себя атеистами, не боролись с религией как таковой.

История с Сергием показала, что высказанные им диссидентские идеи в церкви популярностью не пользуются.

Разве? Есть мнение, что это и есть настоящее современное православие во всей его красе: то, о чем священники и воцерковленные люди говорят на кухнях.

Смотрите, в стране был длительный период самоизоляции, когда среди прочего закрыли и храмы. Все это время епископы выступали с открытой критикой власти в отношении этих мер. Многие епископы, в том числе Екатеринбургский митрополит и митрополит Саратовский, например. Несколько высокопоставленных представителей церкви даже были оштрафованы. В Москве духовенство тоже выражало недовольство в соцсетях из-за того, что их перестали пускать в больницы.

И вот плодом всего этого стал один лишь Сергий Романов с непонятным числом сторонников, в том числе людей, воевавших на Донбассе, а также, возможно, бизнесменов и силовиков, которые помогли ему построить этот Среднеуральский монастырь.

Что значит «всего лишь»?

В других православных странах мы увидели куда более массовые протесты против закрытия храмов.

Но ему разве не сочувствуют?

Некоторые идеи Сергия действительно имеют большую популярность в консервативной православной среде: о западном заговоре против России, цифровом концлагере, чипах, ИНН, экуменизме руководства РПЦ (сговоре с католиками).

Но весь этот коктейль, сложившийся в голове у Романова, никто поддерживать не будет.

Есть впечатление, что силовики и церковное начальство просто растерялись. Они будто бы не знают, что делать с общиной Сергия, боятся ее разгонять.

Реакция Екатеринбургского митрополита была достаточно взвешенной. Он написал подробное письмо с критикой схиигумена Сергия. Затем был проведен суд в несколько заседаний, на одном из которых Романов устроил перфоманс: зачитал свои проклятия и ушел.

Но человек, лишенный сана, фактически захватил монастырь. Почему его не изгонят силой, как пытались бороться с защитниками сквера в Екатеринбурге?

На самом деле монастырь он не захватывал. Ранее Сергий был духовником этого женского монастыря, а сейчас живет там как обычный монах. У церковного начальства нет повода силой его оттуда выдворять, пока Сергий еще чего-нибудь не натворит.

Игуменья этого монастыря покинула его в знак протеста против взглядов Романова, но в общем-то это все.

То, что он, мужчина, живет в женском монастыре, не являясь больше священником, — это нормально?

Ситуация остается в подвешенном состоянии. У него там была своя келья, и сейчас он в ней проживает. Никаких других решений екатеринбургская митрополия пока не принимает.

А почему бездействует , другие силовые ведомства? В случае с иеговистом Кристенсеном или якутским шаманом  действовали жестко.

Светская власть оштрафовала Сергия Романова на 18 тысяч рублей. Какой-то более жесткой реакции в его адрес, как я понимаю, церковники от силовиков не требуют. Возможно, они не желают делать из него мученика.

А действовать по своей инициативе правоохранители не хотят? Может быть, из-за сочувствия его взглядам?

Неизвестно. Возможно, они желают, чтобы сама Церковь жестко осудила Сергия, а вместе с ним всех ковид-диссидентов и противников президента.

А что до взглядов, то многие российские силовики действительно искренне верят в конспирологические теории заговора против России. Судя по масс-медиа и соцсетям, иеромонах Сергий стал популярен как раз потому, что российскому обществу легче воспринимать современное православие через такой образ.

А через какой еще? Люди помнят реплики отца Димитрия Смирнова, Всеволода Чаплина, лидера акции движения «Сорок сороков», борьбу с абортами и современным искусством и так далее. Все это представляется частями одного мировоззрения, которое многих пугает не только дремучестью, но и агрессивностью.

Между тем все это не отражает реальной приходской жизни, взглядов и положения большей части духовенства.

Люди хотят видеть православие как некую государственную религию с архаичным содержанием. То, что в эту канву укладывается, получает известность и становится предметом обсуждения.

Есть ощущение, что сейчас среди российских чиновников и депутатов совсем нет атеистов, способных заявить об этом не в частной, а в публичной беседе. О чем говорит такая тенденция, если она существует?

У нас регулярно проводятся разнообразные общественные мероприятия, в которых участвуют и чиновники, и представители традиционных конфессий. Это уже вошло в обиход. Они носят чисто декларативный характер. От самой же религиозной жизни чиновники далеки, они ее избегают.

Ситуация с коронавирусом показала, что светские власти готовы полностью, в директивном порядке закрыть все храмы и прекратить все службы, несмотря на возмущение верующих.

Кроме того, у некоторых власть имущих сохраняются негативные стереотипы о церковниках, сложившиеся еще во времена СССР.

Но мы видим (или, по крайней мере, нам демонстрируется), что кроме общих речей на этих публичных мероприятиях священники и государственные деятели разговаривают как давние друзья.

В начале 2000-х еще было достаточно много и пожилых, и молодых чиновников, интересовавшихся религиозной жизнью, проводивших встречи с епископами и так далее. Сейчас таких нет.

Губернаторы теперь этим совсем не занимаются. Для них это лишнее. Само поле приложения сил резко сократилось, потому что регулирование религиозной жизни в значительной степени было отдано правоохранительных органам.

Это противоречит тому, что мы видим в новостях. А как же новый главный воинский храм — разве это не символ гармонии светского и церковного?

Это и есть чистый символизм. Ряд комментаторов в ходе просмотра церемонии освящения говорили, что все получилось очень натянуто. Духовенство было отдельно, а люди в погонах — отдельно, почти никто не крестился даже.

А как действует на верующих освящение главного воинского храма?

Освящение храма Великой Победы может быть очень важно для государства, но это кризис православно-милитаристской идеологии, а не ее расцвет.

Разве?

Присутствующая там советская символика очень многих покоробила. Среди духовенства даже есть те, кто с иронией относятся к некому конституированию института святых покровителей разных родов войск, о которых знали, но как-то молчали раньше. В сети даже есть статьи с открытой критикой храма со стороны священников. Когда такое еще происходило? И ничего им за эти выступления не было.

Но влияние на  государства церковь оказывает? Сейчас многие опасаются, что под давлением церкви аборты могут вывести из системы ОМС.

Это даже не обсуждается. Православие интересует государство только как символический элемент патриотизма — и все.

Чтобы церковь реально влияла на , она, во-первых, должна восприниматься как институт гражданского общества. Во-вторых, в государстве вообще должно быть развито взаимодействие чиновников с гражданскими институтами. У нас ни первого, ни второго нет.

И пандемия стала весомым тому подтверждением: никакого диалога не было — только директивы.

В законодательстве у нас нигде православие не прописано, но многие считают, что по факту эта религия сейчас в России является не только официальной, но и государственной. По крайней мере, от мусульман можно слышать упреки в ущемленном положении их религии.

Да, у РПЦ есть некоторые преференции, которые могут создавать такое впечатление. Патриарх стал их заложником.

Что это за преференции?

Возвращение и содержание государством церковной собственности по закону 2009 года. Поддержка теологии в вузах. Внедрение православия в школах. Формальная и неформальная поддержка крупного бизнеса, связанного с государством.

Когда на смену позиции государства, что условный хороший гражданин — это атеист, пришла позиция, что он должен разделять православные ценности? Есть какая-то точка отсчета?

В начале нулевых в российском обществе сложился некий проправославный консенсус. Большинство респондентов отвечали «да» на вопрос социологов, почитают ли они православие. Даже мусульмане рассматривали его как сакральную ценность.

Этот консенсус пришел на смену квазикоммунистической идеологии. Как отмечал социолог Дмитрий Фурман, в позднесоветский период уже можно было быть православным, но марксистом-еретиком — еще нет.

Сейчас проправославный консенсус разрушается, потому как он был выстроен вокруг декоративного, символического православия. Люди так и не были массово вовлечены в религиозную жизнь.

Прихожан становится меньше?

Нет, приходы растут, растет число активистов, но к массовой религиозности это не приводит и, скорее всего, не приведет. Сакрального восприятия православия больше нет. И это хорошо, это живой образ реальной церкви с ее вполне демократично настроенными прихожанами — гражданскими активистами.

Чем больше становится церковных активистов, тем больше критиков.

Да. Раздражение вызывает и когда представители церкви требуют исполнения предписаний, совершенно естественных для православных. К примеру, когда была введена обязательная  перед крещением или венчанием.

Также вызывает большую критику, когда движения наподобие «Сорока сороков» выходят на какие-то политические митинги. Хотя для церкви вполне естественно пытаться вмешиваться в , и тут нечему удивляться. Настоящая национальная церковь всегда берет ответственность за свою страну и ее общество.

В Европе есть такие же околоцерковные протестантские и католические движения. В этом нет ничего зазорного.

Насколько вообще ситуация в России соответствует тому, что происходит в европейских странах, где официально закреплена государственная религия?

Главное отличие — в прозрачности поддержки Церкви государством. Например, в Греции можно открыть и посмотреть, кто сколько получает.

И в целом у государственной церкви есть финансовая прозрачность, которой нет у Русской православной церкви. Другими словами, в Европе существует общественный контроль за религиозными организациями, имеющими официальный статус.

У нас этот вопрос стоит очень остро, о чем свидетельствует особое внимание к скандалам, связанным с каким-нибудь дорогостоящим имуществом.

Примером можно назвать историю с мерседесом игуменьи Феофании в Покровском монастыре. Здесь нет ничего криминального. Может быть, это действительно очень богатый монастырь, но люди абсолютно не представляют, как устроена церковная  и вообще жизнь церкви как организации, и это только усиливает их неприязнь к такого рода вещам.

А разве не фарисейство раздражает? Прихожанам говорят, что надо жить так-то, а сами проповедники живут иначе...

Да, интересным отличием России от других европейских стран является то, что церковь там чаще критикуют атеисты, а у нас — верующие. Даже Pussy Riot позиционировали себя христианками.

Многие считают, что эти претензии обоснованны.

У нас люди ощущают себя православными, но при этом уровень знаний о церковной жизни и о настоящем православии у большинства очень низкий.

Им хочется видеть нечто свое, как той же . В этом плане она похожа на [схиигумена] Сергия Романова, у которого тоже своя версия православия.

Вы сказали, что люди хотят видеть православие как некую государственную религию с архаичным содержанием. Выходит, православные священники не могут проповедовать что-то другое, транслировать оппозиционные мнения? Вот в газете опубликована позиция секретаря Совбеза о том, что страна окружена врагами. Им остается лишь развивать эту логику, разве нет?

По факту священники часто выступают с более либеральной точки зрения, и то, что происходит внутри православной церкви, уже начинает беспокоить государство.

Как мы можем заметить то, о чем вы говорите?

Если погрузиться в тему социального служения церкви, то видно, что оно очень активно развивается в последние пять-десять лет. И в тех же церковных программах по реабилитации инвалидов, наркозависимых людей активно используются самые передовые западные методики.

Те, кто этим занимаются, ездят за границу на стажировки, в том числе в Италию. Из других стран люди приезжают на стажировки в Россию.

Молодое духовенство, сформированное в течение десяти последних лет, оно даже если и придерживается каких-то консервативных взглядов, то применяет весьма либеральные подходы в своей работе и не верит ни в какие заговоры. В контексте всей страны это пока маловлиятельная сила, но в религиозной сфере это уже сформированное явление — демократически настроенное духовенство.

Но в общественной жизни эти либералы-священники себя не проявляют. Они просто не хотят подставляться?

Нет, почему же, еще в 2012 году такие люди даже участвовали в избирательном процессе в качестве наблюдателей и выступали за честные выборы. В прошлом году было коллективное письмо в поддержку фигурантов московского дела. Такого вообще никогда еще в истории не было.

Этих священников наказали потом?

Нет, никаких негативных последствий для них, насколько я знаю, не было.

Но все же, если сравнивать с 90-ми, когда такие православные миссионеры, как диакон Андрей Кураев, могли дать фору иным либералам, выступая в скандальных ТВ-шоу и на рок-фестивалях... сейчас будто бы всем закрыли рты. Всем, кроме самых консервативных.

Тогда был всеобщий интерес к религии, а сейчас, после принятия «закона Яровой», каждый желающий проповедовать попадает под подозрение. Контраст очень большой.

Да, люди в церкви переключились на создание и развитие общин, какую-то более содержательную, менее заметную для масс-медиа работу. Один священник говорил в интервью (уже сейчас, после периода самоизоляции), что, посещая пациентов в больнице, он заметил, что они не способны воспринимать государствообразующую пафосную риторику, чувствуют в ней неискренность, считают, что надо говорить проще и доступнее, от сердца.

А что патриарх Кирилл думает об этом молодом либеральном духовенстве?

Патриарх пока обходит вопросы по поводу дальнейшего развития церкви, как и информационный отдел патриархии. Однако никакой внутренней борьбы с этими либералами не ведет. Ведь именно он [Кирилл] прежде развивал идею социальной активности церкви, но делал это главным образом с помощью административных реформ.

Патриарх старается балансировать между более и менее консервативными силами, не занимать чью-то конкретную сторону.

Но следовать в русле полной поддержки государственной  РПЦ выгодно?

Есть такой стереотип, что православная церковь всегда полностью поддерживает государство. Но по ситуации с коронавирусом и с приходом сотовых сетей нового поколения (5G) мы видим, что православные во всем мире ведут себя больше как какие-нибудь ершистые протестанты-харизматы, чем послушные во всем католики. Они с готовностью идут на борьбу, протесты с последующими штрафами.

Недавний  об аттестации всех иностранных проповедников — что это? Насколько возможно, что он будет принят?

Для специалистов, которые работают в России, ничего удивительного в этом законопроекте нет. Он находится в одному ряду с другими нормативными документами, принятыми в последние годы, без серьезного обсуждения и корректировки, вслед за «законом Яровой».

Несколько лет назад он бы еще вызвал возмущение и сопротивление в религиозной среде, а сейчас я ничего такого не вижу. Есть только отдельные реплики от членов Совета по правам человека.

Почему именно «закон Яровой» вы считаете отправной точкой?

Формально он был посвящен противодействию террористической деятельности и экстремизму. То, что касалось баз данных мобильных операторов, в жизнь так и не воплотилось. А вот положения о регулировании миссионерской деятельности религиозных организаций стали действовать практически сразу, начиная с 2016 года.

Правда, светское общество обратило на это внимание и стало обсуждать только через пару лет, когда уже было более тысячи разных судебных дел и штрафов.

Что еще общего у «религиозных» законопроектов последних лет?

Они появляются будто бы из ниоткуда и принимаются практически без обсуждения. По крайней мере, широкий круг религиозных организаций к этому не привлекался, открытого обсуждения с экспертами тоже не проводится.

В случае с «законом Яровой» только на последнем этапе документ показали юристу Московской патриархии, и по ее совету было добавлено, что священнослужители религиозных организаций могут проповедовать без какого-либо разрешительного документа.

Думаю, нынешний законопроект будет принят так же, как и тот, первый. Собственно, в его продвижении участвуют те же депутаты Госдумы.

Упоминание бога в новой редакции Конституции может стать отправной точкой для других изменений, как «закон Яровой»?

Это упоминание носит характер сугубо декларативный и ни к чему не обязывающий. Для меня показательно то, что в конституциях разных европейских стран прописана, например, ответственность народа перед богом — в Греции, к примеру.

У нас такого нет, зато есть феноменальная трактовка Конституционного суда, что это никак не противоречит светскому государству, свободе совести, а сама поправка носит ретроспективный характер, то есть направлена в прошлое.

Да, речь о некой вере, переданной предками.

Можно прийти лишь к некоему гипотетическому выводу, что государство делает акцент только на тех традиционных верованиях, которые были у предков жителей современной России. У каких именно, не уточняется.

Что это значит на практике?

На практике мы видим, что язычество включено в ряд таких защищенных государством традиционных религий, но только для марийцев, бурят и народов Крайнего Севера.

Как вы это поняли?

К примеру, в Марий-Эл языческий жрец официально входит в совет при губернаторе. И так далее.

Где проходит граница законности?

На практике, опять же, мы видим довольно четкие этнические границы. Каждому этносу соответствует своя религиозная традиция.

Откуда у государства такое видение? Это же не из советского прошлого, а какой-то отголосок Российской империи?

Да, в каком-то смысле. Получается, что хороший подданный, если он русский, может быть только православным. Ислам, допустим, для татар и народов Кавказа. Буддизм — Тува, Калмыкия, Бурятия…

А если русский становится язычником, то это уже рассматривается как негативная характеристика, склонность к экстремизму и национализму.

Может, это просто совпадает с мировой практикой, когда националисты становятся язычниками в знак протеста против христианства как «еврейской» религии...

Нет, в язычестве много направлений, и далеко не всегда они связаны с радикальным национализмом и антисемитизмом. В пример можно привести Евгения Нечкасова, который в Новосибирске возглавляет  традиционных религий, объединяющий язычников.

Его же все равно рассматривают как экстремиста?

Да, даже те распространенные среди славян языческие верования, которые не предполагают ни нацизма, ни антисемитизма, рассматриваются в качестве угрозы.

Кем — Русской православной церковью?

Да, Молодежный и миссионерский отделы РПЦ рассматривают славянское язычество как одну из основных сектантских угроз.

Неужели жрецы где-то реально способны конкурировать с батюшками?

Язычников, тем более убежденных, немного, но они есть. Десятки тысяч людей этим просто интересуются, отмечают день Ивана Купала и так далее.

Есть капища и под Москвой, а в Петербурге язычников еще больше, чем в столице. Однако стоит учесть, что славянское язычество все же во многом реставрированное, придуманное заново.

Вернемся к законопроекту об аттестации иностранных проповедников. Для мусульман, в том числе российских, насколько известно, наиболее авторитетными являются религиозные учебные заведения, находящиеся в арабских странах. Теперь их хотят вынудить учиться дома?

Я не думаю, что новый закон будет направлен на исламских проповедников и тех, кто стремится ими стать. Это поле давно находится под пристальным наблюдением, и дополнительных законодательных мер здесь уже не требуется.

Исламские учебные заведения в России уже очищены от каких-либо экстремистских или даже просто альтернативных традиционному исламу идей. Все проповедники, в том числе прибывающие из других стран, на учете.

Значит, новый закон направлен на неких западных пасторов?

Смотрите, после его принятия действующие религиозные образовательные учреждения в России получат право аттестовать всех приезжих миссионеров. Между тем Рособрнадзор в течение трех последних лет ведет, скажем образно, зачистку христианских образовательных учреждений баптистов, пятидесятников, евангелистов, но не РПЦ.

И к чему привела зачистка? Они закрылись?

Есть решения о лишении или приостановке действия лицензий, к примеру, баптистской семинарии и Кубанского христианского университета.

Какие к ним были претензии?

Их теологическое образование не соответствовало стандартам оформления, принятым в Рособрнадзоре.

Надо признать, что некоторые недоработки у этих учреждений действительно есть, но все же жесткое требование привести их к единому стандарту некорректно. У каждой религиозной организации может быть свой стандарт теологического образования.

Баптистская семинария долго судилась, но в результате ее закрыли окончательно, и не видно теперь никакого выхода из этой ситуации.

Раз они закрылись, то и аттестовать никого не смогут. Значит, иностранным пасторам нельзя будет миссионерствовать, не получив некого дозволяющего это документа в православном вузе? А иначе — вон из страны?

Да, и в Москве, Калуге, Брянске уже были случаи, когда приехавших с Запада протестантских миссионеров буквально высылали из России.

Когда, условно говоря, протестант придет подтверждать свое теологическое образование к православному, действительно может возникнуть некая коллизия. Может последовать отказ просто по формальным признакам, мол, мы не можем судить о познаниях этого человека из-за разной конфессиональной принадлежности.

С другой стороны, в стране действует одно протестантское учебное заведение, которое получило аккредитацию по специальности «теология», — Заокская духовная академия адвентистов.

Все пойдут к ним?

Баптисты и пятидесятники пойдут к ним, может, только в крайнем случае. Либо придется как-то договориться с государством и получать свою лицензию.

Что происходит с официально запрещенными на территории России свидетелями Иеговы? «Лента.ру» уже писала о том, что в их случае речь идет практически о гонениях за веру, а не за принадлежность к экстремистской организации, которой признана их церковь.

Правоохранителям было довольно трудно доказывать, что группы иеговистов, собирающихся по домам, — это продолжение деятельности запрещенной ранее организации.

С новым законом им облегчат задачу. Достаточно найти среди верующих того, кто раньше был причастен к организации, а значит, к экстремистской деятельности. Присутствие одного такого человека уже делает все собрание незаконным.

Как много иеговистов остается в России и почему они не уезжают?

Пять тысяч человек уехали, остальные — это около 95 тысяч — остаются. Это простые, небогатые люди, обычные учителя, рабочие, инженеры. Они и за границей никогда особо не были, и у них нет средств, чтобы уехать.

Их по-прежнему активно преследуют?

Да, раза два в месяц в том или ином регионе появляются новости о задержании свидетелей Иеговы с ОМОНом.

Напомню, что организация запрещена с 2017 года, но сама идеология не запрещена, то есть люди могут исповедовать ее лично. Это правительство России подчеркивало в своем ответе Европейскому суду по правам человека. Однако из-за постоянных задержаний иеговисты и лично не могут свою веру исповедовать.

Я бы хотел отметить, что если у язычников-родноверов были случаи, когда кто-то устроил взрыв на Манежной площади в начале 2000-х годов, то у свидетелей Иеговы вообще никаких судебных процессов, связанных с насильственными или еще какими-то преступлениями, не было.

Кроме тех, что были связаны с запретом на их деятельность. А обвинения в запрете переливать кровь, в том числе детям?

По этому поводу тоже никаких судебных процессов не было. В целом же в России детям кровь переливают без согласия родителей, а взрослые у нас по закону могут от этого отказаться.