К Сверхчеловеку через водку, что значит «сделать обезьяну», рынок секс-услуг тотально подментован

 Бывший заместитель прокурора Тверского района Москвы Сергей Цыркун был уволен из органов прокуратуры в декабре 2004 года: он выступал гособвинителем по делу о захвате здания Минздрава активистами НБП (спустя три года партия была признана экстремистской и запрещена), у входа в суд столкнулся с родителями обвиняемых и в завязавшейся перепалке выкрикнул: «Ненавижу вас, большевики проклятые!».

Руководство сочло поступок Цыркуна порочащим звание прокурорского работника; он в ответ говорил, что и сам не остался бы на службе, потому что правосудие в современной России превратилось в «конвейер», а «в московских судах практически не выносится оправдательных приговоров». После увольнения экс-прокурор начал писать и выпустил уже три книги: «Кровавые ночи 1937 года», «Сталин против Лубянки» и «Сверхсекретная история Большого террора».

Антисемитизм. Я помню одно уголовное дело у нас, которое я расследовал. Оно было возбуждено по команде сверху. Там какой-то парень нарисовал свастику на синагоге на Поклонной горе. Ну, давайте его привлекать по 282-й за разжигание ненависти. Парень был, мягко говоря, чудной. Даже не по своим взглядам, хотя он был уверен, что миром правит царь иудейский, настоящее имя Хрущева было Соломон Перламутр, а Брежнева — Альфредо Израилевич Гальперин.

Все это он рассказывал на допросе. Он считал, что ГРУ Генштаба находится в руках сионистов, и они его убьют в камере. В камере он сидел всего пару суток — и то, была команда его держать. Потом я отпустил его под подписку. Я назначил ему психиатрическую экспертизу, она его, кстати, признала вменяемым — несмотря на то, что у него было увлечение методиками превращения в Сверхчеловека. А метод у него был следующий: он три для ничего не ел, потом на пустой желудок выпивал бутылку водки, его выташнивало. Он считал, что из него выходят шлаки, которые мешают его очищению, а значит, скоро одним взглядом, силой мысли он cможет сопротивляться мировому сионизму.

Дело по-тихому я замял, подвел под прекращение. Тогда контроля жесткого не было. Был вариант абсолютно законный — отдать его под суд за акт вандализма. Но так не захотели, потому что в газете «Московский комсомолец» написали, что поймали «политического», опасного фашиста. Тут надо отдать должное людям из синагоги — они совершенно не поднимали шума, не требовали крови вообще. По справедливости этого парня надо было обязать привести фрагмент стены в надлежащий вид, пусть оплатит — может, это и изменило бы вектор борьбы с мировым сионизмом.

Бениаминов. Было дело молодого коммуниста [Амрена] Бениаминова, который залез на Думу и флаг скинул.

Там была для меня лично ситуация анекдотичная. Это было 7 ноября [2003 года], я сидел на дежурстве и смотрел телевизор. Показывают какой-то постсоветский фильм «Русский регтайм», а действие происходит в СССР — про ребят, которые 7 ноября скинули красный флаг. Их за это замели, замесили в КГБ, туда-сюда, один бежал в Америку, потому что он дал на них показания. Фильм известный в то время был. И тут мне звонят и говорят: флаг скинули. Я еще подумал, вдохновился человек. Моя воля, я бы и до уголовной ответственности не доводил — выписать штраф и все.

Взятки. Когда на руководящую должность я попал, на меня выходили сослуживцы: ты вопросы решаешь? Нет, ребята, не решаю. Так, бесплатно помогу, но денег в руки не возьму. Сам запалюсь и вас запалю.

Но в мое время еще можно было не замазаться. Ответ был стандартный: ты на мое начальство выйди, если оно даст письменное распоряжение, то пожалуйста. И никаких вопросов не возникало ни у кого. Но когда я уходил, уже нельзя так было отвечать. Сделай или проблемы получишь — придет проверка и придерутся до фонарного столба.

Когда я заканчивал, то не было редкостью, что люди за изнасилование сидели до суток без оформления. Им говорили: вот вам сутки на сбор денег. Этой пакостью уже мои коллеги занимались, когда я уходил. Я знал такие случаи. Это возмутительно с общечеловеческой точки зрения.

Гантеля. Мне известен случай: в одном из московских районов в 1990-е годы жил человек по кличке Гантеля. У него было лишь одно увлечение — махач. То есть, любил беспричинную драку. Когда он выходил во двор, он цеплялся к первому встречному и говорил: давай подеремся. Причем он не выбирал соперников по возрасту и весу. Даже бабушек с лавочек сдувало. Люди пришли к участковому и сказали: посадите за что-нибудь. В итоге соорудили ему искусственное преступление, чтобы он посидел в тюрьме небольшой срок, подумал. Бывают такие кухонные боксеры или шпана молодая. Все меры приняли, но не понимает ничего. Он мешает людям жить, что с ним делать, кроме как посадить по нахалке? Или «сделать обезьяну», когда изымают из заднего кармана штанов магазин с патронами.

Горбушка. Был рынок Горбушка под открытым небом. Я по нему уголовное дело расследовал. Начинал я там с ерунды всякой, а когда стали кого-то из торгашей привлекать к ответственности, выяснилось, что такого рынка не существует. То есть он есть, но его нет по документам. Тогда я немножко разгулялся — там и в управу района следы вели. Выдавала разрешения на право торговли на этом рынке женщина, которая в управе числилась уборщицей. Несмотря на это, у нее был отдельный кабинет, где она выдавала разрешения. И этот рынок был подментован на все 100%. Милиционера одного я посадил в следственный изолятор за это, хотя он тоже был пешкой.

Вызвали меня на заслушивание к прокурору Москвы — он меня поддержал, когда я рассказал, какой там масштаб происходит. Должен сказать, что там снимали с должностей достаточно высоких, замначальника управления милиции по Западному округу должен был уйти без возбуждения уголовного дела. Его сложно было притянуть. У одного из крышевателей рынка — он не осужден, не могу фамилию назвать, он был типа бригадира, собирал со всех деньги, вопросы всякие решал — у него при обыске на квартире обнаружили протокол, составленный по факту того, что этот рынок работает незаконно. А в окружном ОБЭПе такого протокола не было. Они немножко на него наехали, провели проверку и у себя протокол уничтожили. А он у себя дома протокол держал, мы его и нашли.

Десять суток. В 1990-е годы я застал такую практику: забирают каких-то забулдыг с притона, и они сидят в милиции, не оформленные никак. Это называлось «уходить не хотят». Приезжает какая-то проверка: кто у вас сидит, вот за решеткой люди? А эти что к батарее пристегнутые? А это местные активисты, приковали себя к наручниками к батарее, требуют начальника московской милиции. К ним подходит проверяющий: граждане, а что вы тут делаете? Те: мы находимся здесь и никуда не уйдем. Им же тоже объясняли, как надо отвечать. Они сидели там днем и ночью. Их не кормили. Ну, по собственной инициативе покупали буханку хлеба, но так за собственный счет кормить их полноценным обедом не по карману было. Потом им надоедало сидеть и они говорили «правду-матку». Сейчас это искоренено. Законность в этом смысле на более высоком уровне.

Диссертация. Одна из причин ухода из прокуратуры была — чтобы добить кандидатскую. Тема была: «Расследование притонов для занятий проституцией». Первая диссертация на эту тему в России, она почему-то считается неприличной, про нее не пишут. Я взял наугад несколько учебников криминалистики и не нашел ни в одном ни главы, ни раздела, ни параграфа про расследование таких преступлений. Хотя содержатель притона для проституток по уши в коррупции и связях с преступным миром. И в провинции он — необходимый человек.

Все банные истории с местными начальничками не обходятся без этих девочек. Мне известны случаи по службе, когда прокурорские работники уезжали в провинцию в командировку, и к ним в баню приводили девочек — не по их просьбе, а в порядке гостеприимства — и обижались, если люди отказывались. В провинции всегда считают, что москвичи ближе к гомосексуализму, Гейропе, есть такое предубеждение. И если приезжает какой-то начальник из Москвы, ему предлагают девочек, а он отказывается… Может, он гомосексуалист, наверное — а какие могут быть объяснения?

Притон не может быть, что называется, не подментованным. Абсолютно, тотально. Притон не может работать без рекламы. Притон только для своих — это редкость, он неокупаем. А если есть реклама, то оперативники выявляют его сразу. Все раскрытия притонов — это по принципу «если всем платить, денег не хватит». Кому-то одному платишь, но рано или поздно другой накроет. Почему в провинции почти нет дел по притонам? Потому что там легко договориться. Начальник местной милиции, его жена — председатель суда; с ним договоришься, и, считай, про тебя забыли. В Москве так не получится.