«Боезарядов столько, что можно взорвать земной шар»

12 апреля 2020

865

«Боезарядов столько, что можно взорвать земной шар»

Тогда это событие вызвало эйфорию в мире — Россия и США не только договорились в несколько раз сократить свой арсенал, способный, по мнению некоторых экспертов, не единожды уничтожить весь земной шар, но и стали называть друг друга «стратегическими партнерами». Однако СНВ-III вскоре может прекратить свое существование. Почему договор стал невыгоден Дональду Трампу и почему Россия не может пойти на уступки Америке, «Ленте.ру» рассказал ведущий эксперт Центра военно-политических исследований МГИМО МИД России, член-корреспондент Академии военных наук Владимир Козин.

«Лента.ру»: Какое место занимает договор СНВ-III в системе двусторонних договоров между СССР (а затем Россией) и США об ограничениях стратегических ядерных сил?

Владимир Козин: Договор СНВ-III или Пражский договор 2010 года по-прежнему занимает одно из важнейших мест в сфере контроля над ядерными вооружениями. Его наличие позволило двум сторонам опуститься до уровня 1550 стратегических ядерных боезарядов и до 800 оперативно развернутых и неразвернутых носителей таких зарядов, которые имеет традиционная стратегическая ядерная триада. Но, как известно, его действие (если оно не будет продлено) должно закончиться 5 февраля 2021 года.

Договор СНВ-III продолжает собой СНВ-I, а не СНВ-II, который подписали в январе 1993 года. Почему второй договор ушел в историю раньше срока?

Договор СНВ-II позволил сократить свои стратегические наступательные вооружения до уровня трех тысяч ядерных боезарядов для каждой стороны. Он также заблокировал использование межконтинентальных баллистических ракет с разделяющимися головными частями индивидуального наведения. Но когда США в одностороннем порядке денонсировали Договор по ПРО 1972 года, то Россия вышла из Договора СНВ-II.

То есть той же «Сатаны» мы бы лишились совсем…

Да, я считаю, в этом вопросе с нашей стороны было дано неаккуратное согласие, поскольку американцы мало что предложили взамен. Наоборот, они продолжали модернизацию своих стратегических наступательных ядерных вооружений.

Раз договор не был ратифицирован одной стороной, то, фактически, он не предусматривал никаких ограничений и для другой, то есть для нашей страны. Ну, а на нет и суда нет, как говорят.

Поэтому в 2002 году был заключен Договор о сокращении стратегических наступательных потенциалов (СНП), другое его название — Московский договор. Однако он не вводил ограничений по носителям. А в 2010 году появился СНВ-III, который, как я уже сказал, ограничивал количество и ядерных стратегических боезарядов, и их носителей.

Какими подошли Россия и США к моменту начала переговоров по СНВ-III? Можете припомнить, какая атмосфера царила в отношениях между странами в этой сфере?

Чтобы проиллюстрировать, какая царила тогда атмосфера, я хочу привести в пример вот какой эпизод. В 2010 году, вскоре после подписания договора СНВ-III, на саммите НАТО в Лиссабоне состоялось заседание Совета Россия — НАТО, где стороны признали друг друга стратегическими партнерами. Это была определенного рода эйфория. Как видите, даже использовался термин «стратегические партнеры», то есть термин, который сейчас американская сторона нигде и никогда относительно Российской Федерации или Китайской Народной Республики не применяет. Мы фигурируем в документах внешней политики США или НАТО только: а) как «агрессор», б) как «аннексор» и в) как «противник», по-английски «adversary». Поэтому на нас навесили такой несправедливый тройной ярлык. Сейчас, конечно, никакого стратегического партнерства между Москвой и Вашингтоном нет.

А кто был главным инициатором подписания СНВ-III с американской стороны и с нашей?

Этого никто не скажет. Высшее военно-политическое руководство. А персонально? Те, кто стоял у руля власти. Традиционно, конечно, решения в этой сфере согласовывались и с руководством министерств и ведомств, которые имели отношение к данному вопросу.

Хотел бы заметить, что, несмотря на использование термина «стратегическое партнерство», надо иметь в виду два обстоятельства. Во-первых, в 2002 году американцы в одностороннем порядке, без всяких понятных и здравых объяснений, вышли из Договора по противоракетной обороне 1972 года и дополнительного Протокола к нему, который появился в 1974 году. А в декабре 2009 года тогдашний американский президент Барак Обама во всеуслышание объявил, что американцы начинают развертывание сначала региональной, а потом и глобальной системы ПРО.

Региональная ПРО развертывалась в виде Европейского поэтапного адаптивного подхода. Но сейчас ПРО США не ограничивается только европейским континентом. Есть зона такой обороны в Тихоокеанском регионе, в зоне Персидского залива. Еще раньше она появилась на континентальной территории США. Ее особенность состоит в том, что такой противоракетный «щит» относится к средствам передового базирования, то есть выдвигается к территориям потенциальных «противников». Другая ее особенность заключается в том, что она может выполнять и оборонительные, и наступательные функции.

Так что не так все было просто в отношениях наших стран. Я не совсем понял, почему мы, российская сторона, в 2010 году вдруг согласились на подписание договора СНВ-III, который, по сути, никак не был увязан с развитием американской системы ПРО, а также с сохранением и модернизацией американского тактического ядерного оружия (ТЯО), которое тоже находится в Европе уже почти 70 лет. Это довольно странно.

Американцы никогда не скрывали, что использовали переговорный процесс для выработки выборочных решений в сфере контроля над вооружениями (или селективных, как они их называли). То есть неизменно предлагали сокращать системы вооружений, попадающие под СНВ, но не трогать ПРО и ядерные вооружения тактического назначения.

При возможном продлении договора СНВ-III эти два обстоятельства, иначе говоря, увязку с американской системой ПРО и тактическим ядерным оружием США в Европе и в Азии, где оно может появиться, надо обязательно ставить на первое место наряду с рядом других вопросов, которые реально влияют на стратегическую стабильность и глобальную безопасность.

Какие это вопросы?

Помимо ПРО и ТЯО, о чем я уже сказал, необходимо договориться о том, чтобы Вашингтон не нарушал собственно договор СНВ-III. А эти нарушения по-прежнему продолжаются. Например, переоборудование тяжелых стратегических бомбардировщиков под неядерные задачи, которые можно переоборудовать обратно. Для этого достаточно привести в боевую готовность блоки управления ядерным оружием, которые имеются на каждом американском стратегическом бомбардировщике, и загрузить на них ядерное оружие.

Нарушением является то, что американцы имеют больше шахтных пусковых установок под межконтинентальные баллистические ракеты (МБР) наземного базирования. Больше на 50 единиц, чем у них имеется таких наземных МБР. То есть они имеют всего 400 ракет Minuteman III, а шахтных пусковых установок (ШПУ) на континентальной части территории США — на 50 больше.

Другими словами, 50 ШПУ — ложные. И мы не знаем, в какие конкретно ШПУ загружены реальные МБР, а какие из них — пустые. Это позволяет американцам рассредоточить оружие первого или второго ядерного удара на гораздо большей площади. И нам пришлось бы со своей стороны использовать больше ракет, чтобы уничтожить эти пусковые установки.

И наконец, американцы не выполняют очень важное положение, которое содержится в преамбуле договора СНВ-III, — об органической взаимосвязи между стратегическими наступательными ядерными вооружениями и стратегическими оборонительными, то есть противоракетными видами вооружений. Они считают, что преамбула не так важна, как оперативная часть договора. Мол, американцы не обязаны это выполнять. Но это не так. Мы категорически против подобной трактовки. Договор всегда един: что преамбула, что постатейная оперативная часть. Это один и тот же документ, его нельзя делить: это выполняем, а это не выполняем.

США в одностороннем порядке вывели из-под действия договора 56 пусковых установок баллистических ракет подводных лодок Trident-II и 41 тяжелый бомбардировщик B-52H. Это позволяет им сохранить в качестве неучтенных 1200 ядерных боезарядов.

Далее, почему бы не выдвинуть условие американской стороне, если переговоры о продлении или непродлении СНВ-III состоятся, о взаимном неприменении ядерного оружия при первом ударе. Американская сторона категорически отказывается от принятия на себя такого обязательства, и такая точка зрения закреплена в национальной ядерной доктрине, которая называется «Обзор ядерной стратегии».

Говоря простым языком, это ядерная стратегия США, принятая в 2018 году. Там предписано, что США никогда не возьмут на себя обязательство о неприменении ядерного оружия при первом ударе. Но это очень опасная линия.

Также американской стороне нужно сказать, что в упомянутой ядерной стратегии 2018 года есть 14 положений, которые позволяют американцам применять ядерное оружие при первом ударе — как в превентивном, так и упреждающем. Для сравнения, в ядерной стратегии Барака Обамы было всего шесть таких положений. Ну, а если сравнивать с российской ядерной доктриной, у нас были, есть, и, думаю, будут только два основания. Они широко известны (согласно действующей редакции военной доктрины, Россия оставляет за собой право применить ядерное оружие в ответ на применение против нее и (или) ее союзников ядерного и других видов оружия массового поражения, а также в случае агрессии против России с применением обычного оружия, когда под угрозу поставлено само существование государства — ).

Также перед Вашингтоном надо более жестко ставить вопрос о том, чтобы он ратифицировал Договор о всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний. Россия сделала это в 2000 году, а США по-прежнему уклоняются. И в их действующей ядерной стратегии черным по белому написано, что они не собираются его ратифицировать. Более того, полигону в штате Невада — это объект, где традиционно проводятся испытания ядерных устройств, — предписано быть готовым для возможного возобновления ядерных испытаний. И Национальному управлению по ядерной безопасности США тоже предписано заниматься этим вопросом.

Наконец, американцы не согласились с нашей идеей не развертывать ракеты средней и меньшей дальности в районах, где их нет в настоящее время. Это вооружения, которые ранее попадали под другое соглашение — Договор о ликвидации ракет средней и меньшей дальности (ДРСМД). Но российский мораторий они не поддержали.

Более того, есть еще одна опасная вещь, о которой мы мало говорим, и я не понимаю, по какой причине. С марта 2004 года Североатлантический союз начал и до сих пор круглосуточно и круглогодично продолжает операцию ВВС НАТО, которая называется «Балтийское воздушное патрулирование» (Baltic Air Policing). Эта операция проводится в воздушном пространстве трех государств Балтии — Латвии, Литвы и Эстонии, а недавно распространилась и на Польшу. Там задействованы самолеты всех трех ядерных держав Запада (США, Великобритании и Франции), которые в том числе могут нести ядерное оружие. И мы не знаем, несут ли их самолеты во время патрулирования неба стран Балтии такое оружие или нет. Проверить это невозможно каким бы то ни было образом.

Ну и тема, которая сейчас стала звучать все больше и больше, это развертывание в космосе ударных космических вооружений, в том числе класса «космос — космос» (это противоспутниковые системы) и класса «космос — поверхность» (это системы противоракетной обороны против баллистических ракет, которые уже начали движение со своих баз).

Короче говоря, остается слишком много таких вопросов. Все они реальные, это не какие-то искусственные увязки. Перед тем как окончательно решить, продлевать или не продлевать договор СНВ-III, нужно получить четкий ответ американской стороны. Если они от всего этого откажутся, то продлевать этот договор для Российской Федерации нет никакого смысла вообще. Тем более, если американская сторона по-прежнему будет настаивать на том, чтобы не только ГПББ «Авангард», не только новая МБР «Сармат», а еще четыре новых, так называемых «экзотических» вида вооружения, — «Кинжал», «Буревестник», «Посейдон» и «Пересвет» — тоже попадали бы под ограничения договора СНВ-III, в котором нет положений, распространяющихся на эти «экзотические» виды вооружений. Их кто-то назвал термином «великолепная шестерка».

Одним из инициаторов заключения договора СНВ-III был тогдашний президент США Барак Обама, который занимался вопросами ядерного разоружения еще до своего избрания главой государства. Как вы думаете, не было ли это соглашение для него, прежде всего, имиджевым проектом?

Нет, какой же это имиджевый проект, если мы его подписали и успешно ратифицировали! Но надо иметь в виду, что еще до того, как он стал президентом, и после того, как он утвердился на этом посту, его советнический аппарат отстаивал идею глобальной ликвидации ядерного оружия к какому-то сроку. Но впоследствии американское военно-политическое руководство пришло к мнению, что безъядерный мир — это весьма отдаленная идея.

Барак Обама, уже будучи президентом, во время посещения Праги в апреле 2010 года оговорился, что он не настолько наивен, чтобы предположить, что идея безъядерного мира воплотится при его жизни. А некоторое время спустя государственный секретарь США Хиллари Клинтон, выступая на публичной лекции в Вашингтоне, заявила, что идея безъядерного мира вряд ли будет реализована при жизни уже нескольких поколений американцев.

То есть спохватились, начали активно заниматься двумя вещами: модернизацией стратегических наступательных вооружений, выработкой первых наметок создания принципиально новой стратегической ядерной триады, всех трех ее элементов и глобального развертывания системы противоракетной обороны, которая к тому времени уже могла создаваться и развертываться американцами без всяких ограничений после того, как они разорвали договор по ПРО 1972 года.

А так — первоначальная идея была очень громкая. Только за это, за объявление идеи безъядерного мира, Обама, как мы помним, получил Нобелевскую премию, но потом передал ее на благотворительные нужды. Он видимо понял, что премию должны давать за какие-то конкретные дела, а не за декларации. Кроме того, надо учитывать, что США при Обаме, по сути дела, начали активно заниматься милитаризацией космоса и разработкой гиперзвуковых высокоточных систем, но потом несколько отстали от нас в последней сфере.

Вы упоминали, что вам не очень ясна логика нашего руководства, которое заключило СНВ-III, не увязав его с рядом других аспектов. Можете порассуждать, почему так сложилось? Почему тогдашний президент Дмитрий Медведев заключил именно такой договор?

Порассуждать можно, хотя открытых, откровенных заявлений о том, почему так произошло, я до сих пор не увидел. Ни тогда, ни сейчас. Я считаю, что это было не совсем правильное решение, потому что селективный или выборочный подход к проблеме контроля над вооружениями может притормаживать гонку вооружений на каких-то определенных участках, например, на ракетно-ядерном направлении, но одновременно позволяет другой стороне интенсивно двигаться в развитии других систем, как выяснилось. И противоракетной обороны, и в космосе, которые не имеют никаких ограничителей. И так далее.

Чем это можно объяснить? Может быть, желанием показать всему миру, что процесс сокращения ядерных вооружений продолжается, что идет постепенное снижение их числа. В договоре СНВ-I максимальный потолок для каждой стороны был 6000 боезарядов, а потом, в договоре СНВ-III, он опустился примерно до 1,5 тысячи зарядов.

А значит, видимо, и Вашингтон, и Москва исходили из того, что нет никакой необходимости держать такое огромное количество боезарядов только в области стратегических наступательных вооружений, что можно было неоднократно взорвать земной шар.

Не был выработан алгоритм нахождения разумного минимального предела, ниже которого опускаться было бы опасно, и выше которого было бы нецелесообразно производить избыточное количество ядерных боезарядов, которые со временем устаревают, нуждаются в обслуживании и замене.

Но, поскольку с американцами ракетно-ядерные проблемы решаются с большим скрипом, особенно при нынешней республиканской администрации Трампа, я не уверен, что встреча пяти ядерных держав, постоянных членов Совета Безопасности ООН, в рамках Генеральной Ассамблеи в сентябре этого года поможет разрешить все эти вопросы. Их порядка дюжины, но все они очень важные.

Почему у меня такое пессимистическое настроение? Пока я не увидел никаких позитивных шагов в этом направлении со стороны США. Даже просто заявления Трампа нет по этому вопросу. До сих пор он тянет резину, и это неслучайно. Он хочет для себя путем такой тянучки еще до всяких переговоров соответствующего характера выторговать у нас уступки по новым системам из «великолепной шестерки», новым МБР и так далее.

Главная цель американской стороны, сделавшей упор на увязке новых российских перспективных систем вооружений с Пражским договором, заключается в том, чтобы с помощью словесных ухищрений и искусственных увязок лишить Россию возможности создания и развертывания таких систем вооружений, по которым у США либо имеется серьезное отставание, либо тех, что у них отсутствуют, и таким образом лишить ее явного перспективного стратегического преимущества.

Хотя из «великолепной шестерки» только МБР «Сармат» могла бы попадать под ограничения договора СНВ-III. Но ракеты, которые испытываются, не производятся в массовом порядке и еще не приняты на вооружение, не могут считаться попадающими под ограничения этого договора. Я думаю, что до окончания срока действия СНВ-III «Сармат» еще не будет принят на вооружение в российские ракетные войска стратегического назначения.

А кто больше выиграл от договора СНВ-III?

Американцы считают, что больше выиграли мы, российская сторона. А они, мол, проиграли. Однако я считаю недостатком договора для нас, что не включили в постатейную часть формулировки об органической взаимосвязи между стратегическими наступательными ядерными вооружениями и стратегическими оборонительными системами вооружений. Это надо было закрепить в какой-то отдельной статье. И не просто в виде «взаимосвязи», а в виде предметных ограничений систем ПРО передового базирования.

Еще одним недостатком этого документа является то, что американская стратегическая тяжелая авиация по сути освоила воздушное пространство над Европой и Азиатско-Тихоокеанским регионом. На эти действия не были введены никакие ограничения. А ведь такие самолеты могут нести ядерное оружие — и вблизи Северной Кореи, и вблизи Калининградской области. Стратегическая тяжелая авиация США, а конкретно B-52H, уже неоднократно летала над Балтийским морем, над Черным морем и проводила условные бомбометания с использованием учебных ядерных боезарядов. В октябре прошлого года один из таких самолетов B-52H сбросил учебную ядерную авиабомбу на литовский полигон всего в 60 километрах от Калининградской области. Что это такое? Зачем это нужно? Мы не занимаемся такими бомбометаниями в государствах X или Y, территория которых примыкает к континентальной части США. В договоре надо было как-то прописать такую сдержанность применительно к тяжелой стратегической авиации сторон. Но пока это остается без ограничений.

С другой стороны, американцам нельзя было давать большие инспекционные права на мониторинг российских мобильных МБР.

Ну, и количество шахтных пусковых установок должно точно соответствовать количеству МБР наземного базирования. И нельзя, скажем, переоборудовать баллистические ракеты подводных лодок под установку неядерных боезарядов на них, потому что это невозможно верифицировать другой стороне, инспекционным группам. Или устанавливать на них заряды малой мощности — в 5 килотонн и ниже. Таким образом, существует очень много вопросов.

В итоге соответствующих переговоров о продлении договора СНВ-III мы не ведем, но ведем консультации по вопросам стратегической стабильности. Но, во-первых, их было очень мало. К тому же на консультациях по вопросам стратегической стабильности не принимаются ключевые решения. Это только площадки для обмена мнениями для выяснения каких-то вопросов. Там не создаются проекты соглашений, допустим, договора СНВ-IV. Американцы, например, пытаются рассуждать о том, чтобы какая-то будущая договоренность в рамках СНВ-IV касалась тактических ядерных вооружений. Причем и КНР, и России, и США. Но Вашингтон ничего по этой проблематике не конкретизирует. Вероятно, хочет оставить свои ТЯО в Европе.

Допустим, при обсуждении этой темы — ТЯО — американцы, что, — собираются оставить свои ядерные вооружения в Европе, которые находятся уже почти 70 лет на территории четырех государств континента? А ведь скоро появится модернизированный вариант ядерной бомбы B61-12 — более точной и корректируемой, которая будет сбрасываться не на парашюте.

В общем, вопросов очень много, и, повторюсь, никакого движения навстречу со стороны США нет, и Трамп до сих пор по ним не высказался. Но по санкциям и разным гадостям в адрес России — неоднократно. Высказывания министра обороны и госсекретаря по контролю над ядерными вооружениями носят завуалированный характер, а по космическим, противоракетным и гиперзвуковым системам — довольно агрессивный.

А дальше что будет?

Лично у меня есть предположение, что американцы откажутся от продления СНВ-III и объявят об этом в этом году или в начале следующего. Произойдет это, как мне кажется, по двум причинам. Во-первых, как мы помним, американцы, в одностороннем порядке вышли из ДРСМД. Они тогда попытались увязать с этим договором ракеты средней и меньшей дальности КНР. Китай отказался. А раз так, заявили американцы, нам нет смысла оставаться в этом договоре. И вышли. Сейчас ими выдвигается точно такое же предварительное условие: Китай должен присоединиться к сокращению СНВ и ТЯО Россией и США. Но Пекин уже заявил, что не будет участвовать в этом тройственном переговорном процессе по одной простой причине — его СНВ и ТЯО гораздо меньше в количественном соотношении, чем у американцев. То есть в США появится искусственная увязка с отказом КНР участвовать в этом процессе. Сошлются на его несговорчивость и выйдут из этого договорного акта.

Второй признак — и, на мой взгляд, очень существенный — заключается вот в чем. Трамп дал Государственному департаменту США, Министерству обороны, а также ведомству, которое объединяет 17 различных разведывательных организаций, указание спрогнозировать, как поведут себя Россия и Китай, если США выйдут из СНВ-III. Это значит, что они уже думают о возможности выхода из договора, раз ставят такие задачи перед этим триумвиратом.

В целом на сегодняшний день воз и ныне там. Да, ситуация сложная, но не трагическая. Я бы не падал в обморок, даже если договор СНВ-III не будет продлен американской стороной в феврале 2021 года.

Почему?

Первая причина: если договор продолжит свое действие еще на пять лет, до 2026 года, это будет означать, что Россия, чтобы оставаться в установленных этим соглашением лимитах, должна будет либо ликвидировать еще действующие системы СНВ прежних проектов, которые давно находятся у нас на вооружении, но еще являются вполне эффективными, либо не принимать на вооружение новые системы, которыми надо будет заменять более ранние образцы.

Вторая причина: неучастие России в договоре СНВ-III или СНВ-IV будет неправильным, поскольку американцы не захотят, чтобы их ядерные союзники Великобритания и Франция участвовали в переговорном процессе с Россией и США. Две эти страны-участницы НАТО готовы пообсуждать эту тему в кулуарах Генассамблеи ООН в сентябре. Но только обсуждать. Обама вскоре после того, как стал президентом, тоже проводил такие обсуждения — даже в Совете Безопасности ООН, и тоже со всей ядерной пятеркой. Но тогда ни о чем не договорились: слишком резкими были разногласия и диаметрально противоположными позиции сторон.

Поэтому, если американцы будут говорить, что под действие СНВ-III должны попадать не только «Авангард» и «Сармат», но и все остальные системы из «великолепной шестерки», даже боевой лазер «Пересвет», как заявляет министр обороны США Марк Эспер, то зачем же нам нужен такой ограничивающий нас договор? Это нецелесообразно.

Возникает вопрос, зачем нам добровольно отказываться от этих прекрасных видов вооружения, которые не имеют аналогов в мире, — только ради того, чтобы американцы остались в договоре СНВ-III? Это их дело, они могут выйти из него в любой момент, и, соответственно, мы будем свободны в обеспечении своей обороноспособности. То есть нельзя автоматически продлевать СНВ-III. Это, я считаю, должно быть нашей железобетонной позицией. Можно обсуждать только условия, но никак не само автоматическое продление.

А условий много, я о них уже говорил, и все они важные, абсолютно все. Взять то же тактическое ядерное оружие: Польша закупает 32 многоцелевых истребителя-бомбардировщика F-35A. Это сертифицированный носитель ядерного оружия США. А зачем Польша закупает носитель ядерного оружия? Однажды бывший польский министр обороны прямым текстом заявил, что Варшава хочет, чтобы США разместили свое ядерное оружие на территории Польской республики, как на территории Германии, Бельгии, Нидерландов, Италии и азиатской части Турции.

Но надо иметь в виду, что есть противоракетный комплекс в Редзиково в Польше, который все еще достраивается. Его строительство затянулось, но он будет достроен, американцы к этому стремятся и выделили на это дополнительные деньги. Еще есть комплекс ПРО США в Девеселу в Румынии. Каждый из этих объектов имеет по 24 пусковые установки, в которые могут загружаться три вида ракет: собственно ракеты-перехватчики системы ПРО, крылатые ракеты наземного базирования, в том числе ядерные ракеты средней дальности, а также новые американские гиперзвуковые системы, которые сейчас только разрабатываются. В настоящее время в США имеется около десяти различных проектов такого рода для всех четырех видов вооруженных сил: для сухопутных войск, ВМС, ВВС и стратегических ядерных сил США.

То есть эти шахты универсальные. Там ничего не надо менять, их диаметр подходит под любые виды ракет. Программное обеспечение разработано, алгоритм есть, потому что на американских кораблях системы Aegis используются точно такие же установки, они уже давно стоят на вооружении, и туда можно загружать четыре вида ракет в зависимости от ситуации в регионе и в мире. И противокорабельные, и противолодочные, и противовоздушные, и для противоракетной обороны. Никаких особых переделок при этом не требуется, шахта одна и та же. Aegis наземного базирования в Румынии и Польше — это точно такая же корабельная установка, которая просто частично трансформирована и перенесена на сушу.

Поэтому вести дела с Трампом в сфере контроля над вооружениями очень трудно. Все его пять общенациональных стратегий носят откровенно наступательный характер и ориентированы против России и КНР. Я имею в виду стратегию национальной безопасности, стратегию национальной обороны, стратегию противоракетной обороны, космическую стратегию и ядерную стратегию США. И для того, чтобы пойти на какие-то конструктивные шаги или достижение компромисса с Россией или с КНР, им надо переписать заново всю эту пятерку ключевых стратегий федерального значения. Например, оказаться от установок: «запуск по предупреждению» (о ракетном нападении) и «запуск до запуска» (запуск своих ракетных систем до их запуска противником). Перечеркнуть установку «эскалация для деэкскалации». Отменить соглашения о совместных ядерных миссиях с союзниками по НАТО.

Но это так просто не делается. Для этого нужно провести соответствующую обработку населения, повлиять на оппозицию в лице Демократической партии, создать определенный настрой, что подобный шаг представляется для Америки важным и нужным. Иначе Трампа никто не переизберет на второй срок, если он пойдет навстречу задаче укрепления глобальной безопасности и снижению роли ядерного оружия в мировой политике только в рамках своего единоличного президентского решения.

Мне представляется, что если совещание пятерки ядерных держав по этому вопросу «на полях» Генассамблеи ООН в сентябре этого года все же состоится, а практические решения на нем приняты не будут, то России нужно просто напрямую обратиться к мировому сообществу, рассказать о нерешенных проблемах, показать реальную опасность, которая существует, и сказать: пожалуйста, решайте, что делать в такой ситуации. А также заявить, что мы не можем уговорить своих западных визави по поводу достижения продуктивной договоренности о ядерной сдержанности. Не о ядерном сдерживании, а именно договоренности о ядерной сдержанности.

Возьмем, например, ядерную стратегию США. Ее можно охарактеризовать всего четырьмя словами: безусловное наступательное ядерное сдерживание. А у нас с КНР — в этом наши стратегии практически одинаковые — в основе лежит условное оборонительное ядерное сдерживание. «Условное» здесь означает: «если на нас нападут». «Оборонительное» означает отказ от первого ядерного удара. Некоторые считают, что этому противоречит вторая часть нашей ядерной доктрины — если будет совершено нападение на территорию РФ с применением обычных видов вооружений, когда под угрозу будет поставлено само существование нашего государства. Но все равно здесь используется слово «если». То есть не будет подобной «неядерной» агрессии — не будет никакого ядерного удара.

Может, надо что-то большее западным странам предложить с нашей стороны?

В дипломатии, в особенности разоруженческой, никогда заранее нельзя объявлять, на что мы можем пойти. Это как в торговле: если вы, как продавец товара, на базаре первым предложите покупателю самую минимальную цену за свой товар, то он всегда согласится с этим и никогда не предложит вам более высокую плату за свою покупку. Поэтому надо делать так, как однажды Иосиф Сталин говорил Вячеславу Молотову: «Просите больше, а там посмотрим».

А у нас некоторые даже в МИДе заявляют, что «Сармат» и «Авангард» попадают под ограничения Договора СНВ-III. В недавнем интервью журналу «Arms Control Today» посол России в США Анатолий Антонов заявил следующее: «Мы открыты для дискуссий в рамках стратегического диалога о новейших и перспективных вооружениях, которые не попадают под Договор СНВ-III. Вместе с тем обсуждение этой темы должно вестись комплексно — с учетом интересов обеих сторон».

Это неправильно, ведь Трамп до сих пор вообще ничего не сказал по этому поводу. И я не уверен, что он когда-то нам предложит что-то вроде: «Я готов сократить свою самую лучшую гиперзвуковую программу, а также не принимать на вооружение принципиально новую МБР Minuteman IV только для того, чтобы вы согласились продлить договор СНВ-III». Думаю, что американцы так никогда не скажут.

Заметно, что российская сторона сейчас немного снизила свою активность с целью чрезмерно настойчивого «приглашения» США к диалогу и перестала высказываться на эту тему. Ждем, когда Трамп выскажется по ней. Это правильно, надо подождать, когда выскажется именно он как глава государства и верховный главнокомандующий, и только тогда мы сможем «разобрать по косточкам» его заявление. И только тогда мы сможем что-то дальше предпринимать и как-то прореагировать. Но системы вооружений, в которых мы сильны в технологическом плане, нельзя сдавать ни за какие коврижки, а тем более пока за пустоту с другой стороны.

Кстати, тот же Трамп показал практический пример. Однажды он заявил, что не собирается обсуждать вопросы противоракетной обороны с Российской Федерацией и готов это делать только со своими прямыми союзниками по НАТО. И нам надо сказать, что пока мы находимся впереди в области гиперзвука и других перспективных систем вооружений, мы не собираемся обсуждать вопросы сокращения этих систем ни с кем. Вот когда догоните нас, когда учтете все наши реальные озабоченности в сфере контроля над вооружениями, в особенности ядерными, противоракетными и ударными космическими видами вооружений, тогда и посмотрим, что с ними делать.