«Меня возят по колонии как каннибала»

18 марта 2020

1645

«Меня возят по колонии как каннибала»

 Во вторник 17 марта судья Лефортовского суда Антон Каргальцев вынес решение по делу № 02а-0008/2020 - иску защиты осужденного на 12,5 года колонии бывшего сотрудника антикоррупционного главка МВД РФ полковника Дмитрия Захарченко к администрации СИЗО-2 («Лефортово») УФСИН России по факту признания его «склонным к побегу».

К ЧЕМУ СКЛОННЫ СОТРУДНИКИ «ЛЕФОРТОВО»

Напомним, 7 ноября прошлого года (перед тем как этапировать из СИЗО в колонию) экс-полковника ознакомили с протоколом комиссии, согласно которому он поставлен на «профилактический учёт». Основанием для этого послужил рапорт от 1 ноября младшего инспектора отдела режима и охраны «Лефортово» А. Розова: якобы тот услышал, как, «находясь в эмоциональном состоянии в своей камере №173», Захарченко обронил несколько фраз, которые он расценил, как скрытые угрозы в адрес «неких Миши и Коли». 6 ноября проводивший проверку этого «сигнала» старший опер по ОВД майор И. Федотов доложил начальнику СИЗО-2 полковнику А. Ромашину о своих выводах: мол, осуждённый Захарченко «планирует совершить акции психологического и физического давления на членов следственно-оперативной группы и их родственников» и попросил «рассмотреть вопрос о его постановке на профилактический учёт как склонного к нападению на сотрудников правоохранительных органов, а также к побегу из-под стражи». 

Бывший полицейский и его защита посчитали решение администрации СИЗО незаконным и подали иск в Лефортовский суд. По мнению адвокатов, таким образом их подопечный наказан за отказ сотрудничать со следствием и оговаривать руководство ГУЭБиПК МВД. Они потребовали у администрации «Лефортово» доказательств - записи с камер видеонаблюдения в камере №173 и видеорегистратора младшего инспектора Розова, который в обязательном порядке крепится к обмундированию сотрудников СИЗО-2.

Однако, как выяснилось из официального ответа начальника СИЗО Ромашина, все записи от 1 ноября 2019 года в камере №173 уничтожены, а младшему инспектору Розову в тот день видеорегистратор не выдавался. Адвокаты выявили ещё несколько «странностей»: заседание комиссии по изменению статуса Захарченко проходило с грубейшими нарушениями инструкции №72 министерства юстиции РФ от «О профилактике правонарушений среди лиц, содержащихся в учреждениях УИС», а сам рапорт Розова попал в личное дело Захарченко в конце января 2020 года, когда он уже находился в мордовской колонии. Следовательно, считает защита, написан задним числом.

РАЗМЫШЛЕНИЯ У ДВЕРЕЙ ЗАЛА ЗАСЕДАНИЙ

 У дверей аудитории №28 пресс-секретарь суда сообщила, что начало слушания задерживается по техническим причинам: что-то не так с видео-конференц-связью с мордовской колонией №5.

Явно «что-то не так» и в этом «лефортовском» деле. Там всего несколько документов (частично мы их публиковали) - два рапорта сотрудников СИЗО Розова и Федотова, справка, решение комиссии, ответ начальника СИЗО-2 по поводу видеозаписей, два психолого-лингвистических заключения специалистов. И множество вопросов к сотрудникам СИЗО-2.

Допустим, Захарченко действительно произносил приписываемую ему Розовым фразу о «Коле и Мише». Что помешало это задокументировать? Ведь видеокамеры пишут всё происходящее в СИЗО 24 часа в сутки, а сотрудникам СИЗО выдаются видеорегистраторы. То есть огромные деньги вложены государством, чтобы не возникало двусмысленных ситуаций. 

Но видеозаписей в деле нет – их стёрли. Видеорегистратор инспектору Розову в тот день, если верить начальнику СИЗО, «не выдавался». По какой причине? Ни сам Захарченко, ни его сокамерник Руслан Стоянов (по сути, главный свидетель) вообще не допрошены. Оба рапорта в журнале учёта не зарегистрированы (что приказом №250 «О регистрации» категорически запрещено – рапорту присваивается входящий номер и только потом начинается его проверка). Вместо положенных по инструкции на разбирательство 10 дней, оно было закончено в «рекордные» 6. Ни Розов, ни Федотов на комиссию вызваны не были. Не многовато ли «случайных» совпадений?

Кстати, продемонстрированное в суде видео заседания самой комиссии тоже вызывает недоумение: видно, как Захарченко зашёл в комнату, на чём-то молча расписался. Ни свидетелей, ни обвинителей. Всего несколько секунд, и всё – «профучёт» в кармане!

О чём говорят эти «голые» факты? О том, что этих фраз Захарченко, скорее всего, не произносил. Видимо, кто-то очень сильно захотел выписать ему «волчий билет». А если это так, значит, и все остальное - липа.

«МОЯ ЗАДАЧА: ЗАМЕТИТЬ И ДОЛОЖИТЬ»

До сегодняшнего дня были надежды, что старший прапорщик Розов и майор Федотов своими показаниями в суде развеют все репортёрские подозрения 

 Но Розов в суде начал свой рассказ с того, что «много времени прошло и многое стёрлось из памяти».

«Дословно не помню, - неуверенно произнёс он, - но слышал фразу, мол, «Коля и Миша ещё обо мне вспомнят. У них тоже есть дети, я им это не забуду».

Розов: «Думаю, Захарченко».

Розов: «Нет. Я слышал через открытое окошко».

Розов: «Нет».

Розов: «Только моими словами».

Розов: «Не могу ответить».

Розов: «Нет».

 Розов (перебивая): «Я не даю никаких оценок. Моя задача пресечь, заметить, доложить».

Младший инспектор подтвердил, что свой рапорт в установленном законом порядке у дежурного по СИЗО он не регистрировал. На прямой вопрос, был ли у него конфликт с Захарченко, прапорщик не стал скрывать – «такие случаи были». 

Захарченко: «Прошу суд обратить внимание на личную заинтересованность уважаемого свидетеля».

«НЕ УТВЕРЖДАЛ, ЧТО ЗАХАРЧЕНКО - ПРЕСТУПНИК. ПРОСТО ПРЕДПОЛОЖИЛ»

Старший оперуполномоченный по особо важным делам майор ФСИН России Федотов рассказал суду, как он пришёл к своим выводам.

«Изучив материалы личного дела Захарченко, - заявил майор, - я предположил, что Коля и Миша – это действующие оперативные сотрудники ФСБ РФ, которые сопровождали его уголовное дело. На основании этого я написал рапорт с предложениями о постановке подозреваемого на профилактический  учёт».

Федотов: «В данный момент я не помню. Прошло четыре с половиной месяца».

Федотов: «Это внутренний документ – он не подлежит регистрации. Там признаков обнаружения состава преступления нет».

Федотов: «Я в соответствии со своими должностными обязанностями доложил. Формулировку взял в документах ФСИН, статью и пункт не помню. А в дальнейшем принимал решения не я».

Федотов: «В моих служебных обязанностях не прописано, что я обязан вас опросить. Посчитал это нецелесообразным».

Федотов: «Я пришёл к такому выводу, доложил. А остальные вопросы не ко мне».

Федотов: «Не посчитал это нужным».

Федотов: «Это моё личное мнение. Оно основано на рапорте Розова… Я же не просил вас ставить на профучёт».

Федотов: «Совершенно верно».

Захарченко напомнил свидетелю, что «благодаря его предположениям», он теперь должен каждый час отмечаться у сотрудников колонии, терпеть унижения.

«Не буду рассказывать все «ужасы», - поделился он с участниками процесса, - но теперь каждую ночь они приходят и светят мне в лицо фонариком, меня возят закованного в наручники как возят в голливудских фильмах каннибалов… У меня нет сомнений, что это сделано целенаправленно – из мести».

Федотов: «Я же не утверждал, что Захарченко – преступник, а только предположил и доложил. И всё…»

Что называется, без комментариев.

«РАПОРТ СФАЛЬСИФИЦИРОВАН»

В прениях адвокаты осуждённого повторили свои прежние доводы. По их мнению, сегодняшний допрос свидетелей полностью подтвердил: в ноябре 2019 года рапорта Розова не существовало. 

«Это следует из рапорта Федотова, который прямо указывает, что «оперативным отделом получена информация». Речь о том, что она получена в результате проведённой проверки рапорта Розова, вообще не идёт. Он написан задним числом, то есть сфальсифицирован. Поэтому и не зарегистрирован в журнале учёта, поэтому его не было в личном деле Захарченко». 

Юристы подчеркнули, что по инструкции ФСИН основанием для постановки на профучёт является наличие достоверных и проверенных сведений о намерении подозреваемого совершить правонарушение. 

«Однако из представленных суду доказательств и допросов свидетелей ясно, что каких-либо достоверных сведений в отношении нашего подзащитного на этот счёт не имеется. Как заявили свидетели, с их стороны это только предположения и «личное мнение», то есть домыслы и гадания. Так что на основании чего комиссия приняла своё решение, непонятно. Оснований для этого нет».

Кроме того, считает защита, у Розова и Федотова были мотивы оговаривать Захарченко – личная неприязнь. На первого он писал жалобы, что тот не выдаёт ему тёплые вещи со склада, а второго злило то, что он требует привлечь к уголовной ответственности сотрудников ФСБ, сопровождавших его уголовное дело. 

«В этом деле нарушения на каждом шагу – где ни копни. Любого из них достаточно, чтобы решение о постановке на профучёт признать недействительным. Просим признать это решение незаконным, необоснованным и отменить».

Если честно, перед вынесением решения, было ощущение, что суд увидит в этом деле то, что видно невооружённым глазом. Но «что-то пошло не так».

«Рассмотрев административное дело №02а-0008, - сухо и не поднимая глаз в зал произнёс Антон Каргальцев, - суд постановил: Захарченко Дмитрию Викторовичу в исковом требовании отказать».

flb.ru