Из жизни скотов. «Элита» Украины на фоне дела «Нефтегаздобычи»

14 июня 2017

1610

Из жизни скотов. «Элита» Украины на фоне дела «Нефтегаздобычи»

История компании «Нефтегаздобыча», которой принадлежит лицензия на добычу газа на крупнейшем нефтегазовом месторождении в стране, — лакмусовая бумажка многих процессов, происходящих в стране.

Она дает отличное представление о всеядности украинской политической элиты и о «законах джунглей», в которых до сих пор живет отечественный бизнес.

Смена политически выгодных партнеров, конфликт собственников, судебные процессы, похищение генерального директора, его внезапное появление спустя почти 4 года — это далеко не полный набор событий вокруг компании только за последние несколько лет.

А вся началось в 1997 году, когда глаз на крупнейшее месторождение в стране положил небезизвестный Николай Рудьковский, который на выборах 1994‑го работал в штабе Леонида Кучмы.

Для газового проекта был нужен сильный бизнес‑партнер, и выбор Рудьковского пал на нынешнего президента Украины Петра Порошенко. У того были и деньги, и хорошие отношения с властью . Тогда он входил в руководство одной из влиятельнейших партий того времени — СДПУ(о).

В 2000 году Порошенко вместе с Ющенко перешли в оппозицию. На его газовом бизнесе это отразилось в 2002‑м, когда Администрацию президента возглавил Виктор Медведчук. Он решил перекрыть источник финансирования, из которого мог пополняться предвыборный фонд Ющенко. Место неблагона­дежного Порошенко занял новый, лояльный к власти партнер, заместитель председателя СДПУ(о) Нестор Шуфрич.

Порошенко затаил обиду, и пытался вернуться в газовый бизнес после победы Ющенко на президентских выборах. В 2005 году прокуратура возбудила уголовное дело против топ-менеджеров «Нефтегазодобычи», а юристы Порошенко обратились в суд с требованием лишить ее лицензии. Предприятие спасла премьер‑министр Юлия Тимошенко.

Основным акционерам компании Рудьковскому и Шуфричу удавалось удерживать политический баланс, а вместе с ним и контроль над активом до 2012 года.

Тогда, по информации «Украинской правды» глаз на крупнейшее нефтегазовое месторождение положило окружение тогдашнего президента Януковича. Шуфрич и Рудьковский пытались найти инвестора для компании, но переговоры зашли в тупик. А в начале 2012 года был похищен генеральный директор компании Олег Семинский.

После этого между совладельцами начался открытый конфликт, лицензии компании были приостановлены, а Шуфрич на одном из заседаний Кабмина обвинил на тот момент министра экологии Ставицкого в попытке рейдерского захвата компании.

Ситуацию весной 2013 года спас ДТЭК Рината Ахметова. Компания выкупила 25 %-ный пакет акций у Николая Рудьковского.

Новый виток проблем у компании начался уже при президентстве Порошенко и объявленной им деолигархизации.

Счета «Нефтегаздобычи» в рамках дела по похищению директора снова были заблокированы, из-за этого компания не могла поднять уже добытый газ из хранилищ и была вынуждена приостановить производственную деятельность.

Беглый народный депутат Александр Онищенко, который является фигурантом расследования НАБУ, рассказывает, что президент Порошенко потребовал от донецкого миллиардера Ахметова $ 200 млн откупных за решение всех проблем компании.

Весной 2015 года объявился пропавший без вести директор, а через полгода проблемы компании решились «сами по себе» — суд разблокировал счета, компания смогла поднять добытый газ.

Собеседники «Украинской правды» на энергетическом рынке, а также в окружении Порошенко утверждают, что Порошенко и Ахметов смогли договориться по целому пакету условий. В их числе и внедрение скандальной формулы определения цены на уголь «Роттердам+», о которой «Украинская правда» написала первой.

Но, похоже, на этом проблемы «Нефтегаздобычи» не закончились. Не так давно заговорил генеральный директор компании Олег Семинский, который провел в плену больше трех лет.

Под давлением этого незабываемого опыта Семинский готов рассказать все, что знает. Казалось бы — мечта журналиста. Но настрой на простой разговор растворяется с первых минут общения.

Во-первых, Олег Семинский не упускает возможность упомянуть своего обидчика Николая Рудьковского даже там, где об этом не спрашиваешь. Из-за этого его постоянно приходится возвращать к исходному вопросу.

Во-вторых, за интервьюером чувствуется явная обида на сегодняшнего главного бенефициара «Нефтегаздобычи» Рината Ахметова — тот отказался принимать СЕО на работу после освобождения из плена.

В ходе разговора с Олегом Семинским иногда проскакивало ощущение, что наш визави либо не до конца уверен в том, что говорит, либо просто импровизирует, пытаясь остротой своих ответов максимально привлечь к себе внимание.

В финальной версии интервью мы постарались минимизировать эти эпизоды, и одновременно сохранили почти нетронутыми фрагменты разговора, не вызывавшие сомнений.

Ниже можно прочесть о беспрецедентной документальной истории «хождения по трупам ради денег», о роли в жизни «Нефтегаздобычи» Виктора Пинчука и Виктора Медведчука, Петра Порошенко, о финансовых проблемах Нестора Шуфрича и боязни Рината Ахметова встречаться с «токсичными» людьми.

— В 2011 году, за несколько месяцев до вашего похищения вокруг компании «Нефтегаздобыча» начали происходить странные события. Например, участники рынка активно обсуждали слухи, что компанию могут продать китайским инвесторам за 1 млрд долларов. Сделка не сложилась, а потом в переговорный процесс якобы вступил Александр Янукович, который предлагал компанию ему чуть ли не подарить. Расскажите, что происходило на самом деле

— Никакой это не был китайский покупатель. Это была российская ТНК. И цена за компанию была 1,8 млрд. долл. В моем понимании этот актив на сегодня стоит не меньше 1,5 млрд., потому что его запасы оцениваются в 75 млрд кубометров газа. В 2011 году в интересах ТНК выступала какая-то швейцарская компания. Практически весь год мы готовили компанию к продаже, а в начале 2012-го я был похищен. Я на 100% уверен, что заказчиком моего похищения был Николай Николаевич Рудьковский.

— К этому мы еще вернемся. Расскажите почему было принято решение о продаже «танкистам» такого актива?

— Потому что был внутренний конфликт, я бы его так назвал. Между мной, Шуфричем и Рудьковским.

У Рудьковского были постоянные проблемы. То у него кассетный скандал, то поездка в Париж с Александрой Николаенко, то еще что-то. Его выходки приносили только вред для «Нефтегаздобычи». С создания компании в 2002 г., все эти 10 лет, мы ходили как по лезвию ножа, на иголках. То одно уголовное дело, то другое. Но нас хотели купить все участники рынка — это не секрет.

Потому что «Нефтегаздобыча» — это фишка. Компания обладает стратегически уникальным месторождением с пластовым давлением 300 атмосфер, где ты пробурил одну скважину и потом сидишь и только считаешь деньги.

— Расскажите, как вас похитили.

— 3 февраля 2012 года я выехал из офиса «Нефтегаздобычи» где-то в 18:30 на служебном автомобиле Toyota Camry (гос.номер АА 0247 ВР). Был сам за рулем, без охраны. Поехал в центр города в район Пассажа, потом отправился к себе домой на улицу Гористая.

Мороз был где-то минус 22 — на улице ни живой души, ни машин.

Задержание произошло на подъезде к дому: посредине улицы меня неожиданно резко ударил с левой стороны автомобиль «Мазда 3» с шашечкой «такси», в этот же момент передо мной остановился «Рендж Ровер» (белого цвета, АА 0003 ЕС) и сзади еще один «Рендж Ровер» (черного цвета, номеров не помню). Я выхожу из своего автомобиля, открываю двери, подхожу к этой «Мазде». В этот момент из нее выскакивают четыре человека, из переднего «Рендж Ровера» — четыре человека, и два из заднего. Все в камуфляжной форме, в масках, стволы 9 мм я видел четко. Меня сбивают с ног, надевают маску, заковывают в наручники.

В этот момент моя соседка вышла на улицу, увидела потасовку и начала кричать «милиция». В ответ (как я уже потом определил, главарь банды Андрей Мельник, бывший президент Федерации гандбола) характерным басом ответил «мы уже здесь».

Меня загрузили в машину, я еду, думаю, «минимум „Альфа“ меня взяла. Ладно, сейчас доедем в офис, узнаем, что там». Но на улицу Горького, где находится УБОП, мы не едем, на Владимирскую не едем. Мне так показалось, что на Московской площади мы раскрутились и машина набрала ход уже на Левый берег. Так оно и оказалось. Ориентировочно меня держали где-то в 45 минутах езды от Киева на Левом берегу в сельской бане (один раз мне удалось снять маску и посмотреть, где я нахожусь).

— Какими были условия вашего содержания?

— Первые полтора года плена я провел в санузле в полной темноте, закованный левой рукой в наручник к полу. Три с половиной года я не видел ни неба, ни солнца.

Была ситуация, что мне не разрешали даже привстать. То есть, это было просто лежачее положение. Единственное, что я мог, повернуться в одну сторону, в другую и на бок.

Ты не понимаешь день или ночь. Ты только стучишь в пол, когда тебе надо в туалет. Тебя в маске подводят к туалету, открывают, светят фонариком, и ты можешь сходить в туалет.

За первый год я похудел на 40 кг — до 60. Потом они перестали со мной общаться.

— В смысле перестали общаться?

— Чтобы я не смог их потом узнать по голосу. Когда они переставали бить, приезжал человек с таким опросником. Меня разворачивали к стене, давали фонарик и я писал пояснения о производственных процессах, геологии, о распределении прибыли «Нефтегаздобычи». Потом опять накрывали маской.

Спустя год после плена я написал им такую записку: «я, такой-то, такой-то, ничего никому в этой жизни не должен. Я менеджер этой компании, которую создавал. Я не понимаю, что со мной происходит. Вы не даете пояснений, вы меня не убиваете». Это у меня была такая попытка их проверить, плюс меня уже так все прилично достало, я для себя внутри принял решение, что объявляю сухую голодовку. Я отказался от пищи и воды. Что вам сказать, братцы? На вторые сутки в моем состоянии уже были «вертолеты» и «звездочки». Мне бы, наверное, и пяти дней хватило. На третий день они зашли, меня избили, и заставили есть. Я понял, что они смерти моей не хотят.

Через полтора года плена, в середине лета 2013 года меня перевезли в Закарпатье. Там уже не применяли физического насилия. Там я впервые увидел себя в зеркало за 1,5 года. В Закарпатье меня держали в комнате, где вдоль стены комнаты была труба, было окошко для подачи пищи, была кровать, туалет и метровый трос. Я был закован, но я уже мог стоять. Потом я уже начал отжиматься и потихоньку приводить себя в порядок.

— Откуда вы знаете, что это было Закарпатье?

— По говору определил. И по другим признакам. Например, позже мне удалось выпросить несколько газет. Они мне привезли «Комсомольскую правду». Открываю середину газеты а там реклама львовского кинотеатра имени Коперника Более того, переворачиваю газету — друкарня города Львов. Позже я подсмотрел пакет с надписью «Барва» — во Львове есть такая сеть супермаркетов.

— В период после вашего исчезновения «Нефтегаздобыче» временно приостанавливали действие спецразрешений на пользование недрами. Были слухи, что это происходило по инициативе «Семьи».

— Говорят, аннулированием лицензий занимался лично министр энергетики Эдуард Ставицкий. Он тогда заявлял претензию на 30% акций «Нефтегаздобычи». Он озвучил это Шуфричу и Рудьковскому. Ну а за Ставицким была «Семья».

— Как и когда произошло ваше освобождение?

— 23 мая 2015 г. Считаю этот день своим вторым днем рождения. Меня привезли в лес на Макаровской развязке, положили в маске на землю, сняли с меня наручники и предупредили: «Если ты поднимаешься раньше, чем через 20 минут, прилетит пуля в голову».

Я услышал, как уехала машина. Семь минут для проформы подождал, снял маску — трава, солнце, муравьи.

— Вам это все, наверное, до сих пор снится?

— Мне все говорят: «Олег Валерьевич, у вас, наверное, очень мощный внутренний стержень». Я говорю: «Ну, можете себе представить».

— В чем вы видите причину вашего похищения? Что происходило вокруг компании «Нефтегаздобыча» до похищения?

— Похитившие мне сразу сказали: «Ты понимаешь вообще, что с тобой происходит? Что ты Рудьковского обижаешь?»

— Вы тогда были в конфликте с Рудьковский?

— Я на 100% уверен, что заказчиком моего похищения был Рудьковский. Возможно, он не хотел выплачивать мне мои 10% (это 180 млн. долл.) от продажи компании группе ТНК.

Потом, как мне стало известно, Рудьковский Шуфрича хотел выбросить из этой компании. Почему я делаю такой вывод? Рудьковский 10 дней до моего похищения не выходил из кабинета Левочкина в Администрации президента, главы АП Януковича. А перед этим в «Зоряном» Шуфрич выбил Левочкину два зуба.

После этого инцидента Левочкин все держал в себе внутри, а потом, когда подошел момент, я так понимаю, они планировали выбросить Нестора из этого бизнеса и завладеть этой компанией.

— Кто вас пригласил возглавить «Нефтегаздобычу» в 2001 г.?

— Шуфрич и Рудьковский. При чем в этой компании изначально акционером был еще такой себе Пинчук Виктор Михайлович.

Я согласился возглавить компанию, мы договорились о распределении ее уставного фонда: Рудьковский — 30%, Шуфрич — 30%, Пинчук — 30% и я —10%.

— Это распределение долей было официально оформлено?

— Это была устная договоренность партнеров.

Лицензию на разработку Семиренковского и Мачухского газовых месторождений компания получила осенью 2003 года. Это было временное спецразрешение на пользование недрами (сроком на полгода). Потом мы защитили запасы в государственной комиссии по запасам Украины.

Потом оказалось, что этот актив имеет шлейф отношений к компании «Укрнефтегазтехнология», которой тогда владел Петр Алексеевич Порошенко. Об этом я узнал, когда в ГПУ было возбуждено уголовное дело по подделке документов, согласно которых Рудьковский незаконно отобрал этот актив у Порошенко.

— А какой шлейф?

— Была подделка документов и отбор лицензии у «Укрнефтегазтехнологии». Подделку документов совершил Рудьковский. Это я уже знаю от следователя ГПУ Николая Руденко.

После того как по этому факту было возбуждено уголовное дело, Виктор Пинчук с этой темы съехал. После этого доля Пинчука перешла к Шуфричу.

— И так у Шуфрича доля увеличилась до 60%?

— Да, но с нюансом: в тот момент в пакете у Шуфрича уже была доля Виктора Медведчука.

Если говорить о базовых вещах, мы договорились следующим образом: поскольку против компании возбуждено уголовное дело (по эпизоду с отъемом лицензий у компании «Укрнефтегазтехнология» — УП), и мы еще не получили лицензию, то разделим компанию в формате 50/50 между Шуфричем и Рудьковским. При этом мои 10% были учтены в пакете Рудьковского, а доля Медведчука — в пакете Шуфрича.

После того как будут закрыты уголовные дела и мы получим лицензии, доли будут приведены к такому распределению: Шуфрич — 60%, Рудьковский — 30%, Семинский — 10%.

Но Рудьковский мои 10% оформляет до сих пор.

— Пока вы руководили компанией команда Петра Порошенко как-то поднимала вопрос о том, чтобы их каким-то образом впустили в уставной фонд «Нефтегаздобычи» и компенсировали потерю лицензий «Укрнефтегазтехнологией»?

— Я знаю, что были какие-то переговоры с Шуфричем и Рудьковским. Но я в этом не участвовал. Это потом уже со временем, по слухам друзей и коллег (тоже в органах есть), мне рассказали такую историю, что этот актив был незаконно отобран у Петра Порошенко.

— А какой сейчас акционерный расклад в «Нефтегаздобыче»?

— Порядка 70% уставного фонда — это ДТЭК, 20% — Рудьковский с Молдаваном, 5% — Медведчук, 5% — Цыплакова.

— То есть, сейчас партнером Ахметова в «Нефтегаздобыче» являются еще Медведчук и Цыплаков? Насколько корректна связь Цыплакова с Александром Януковичем?

— Ну, он был другом младшего сына президента —покойного Виктора Януковича. Вообще я считаю второй причиной моего похищения, что за всем этим стоит нынешний бенефициар компании (Ахметов — УП).

— В чем интерес Ахметова вас похищать?

— Я был соучредителем в компании. Нас было трое. Когда исчезает третий, что происходит между двумя? Конфликт. Он и произошел: Рудьковский нанял чеченцев, которых потом снимал (дезактивировал — УП) Медведчук. А Шуфрич привлек Руслана Цыплакова.

— Почему между Шуфричем и Рудьковским произошел конфликт?

— Право подписи осталось у моего зама и пошла уже борьба за зама.

Потом в следствие этого конфликта компания рухнула вниз в прямом и переносном, рыночном смысле. И что сделал Ринат Леонидович? Подобрал ее внизу за 250 млн. долл. (а не за 1,8 млрд как планировалось раньше).

— Когда вы еще руководили компанией, когда готовилась сделка, выходила ли на вас компания ДТЭК с предложениями о покупке активов?

— Нет. Предложений не было. Я вообще не подозревал. Я прекрасно понимал, что компания всех интересует. Но я знаю точно и по слухам, что сначала даже был такой пул — Порошенко, Балога и Жеваго. Они создали пул для того, чтобы отобрать эту компанию.

— В каком году?

— Это был 2007-2008 год. Кроме Порошенко, Балоги, Жеваго компания интересовала Коломойского.

— Вы же знаете, что у компании «Нефтегаздобыча» были проблемы не только с прошлой властью, но уже при президентстве Порошенко. Он якобы пытался как-то вернуть себе или своим бизнес-партнерам возможность управлять этим активом. Поэтому в какой-то момент работа компании была парализована.

— Да. Компанию заблокировали конкретно по делу «убийства Семинского». Счета компании были арестованы. В связи с чем меня Шуфрич попросил подписать заявление об отсутствии претензий к компании.

— Совершенно верно. Когда вы нашлись, ДТЭК почти сразу распространи сообщение о том, что у Олега Семинского нет никаких претензий.

— Рассказываю. На второй день после моего освобождения в кабинет к на тот момент генеральному прокурору Шокину меня привез лично Шуфрич. Он мне говорит: «Резонанс этого уголовного дела очень большой. Я ежечасно докладываю президенту по поводу твоего исчезновения. Ты домой сегодня не едешь». Я так думаю: «Вот тебе привет. Я из одной программы в другую».

Он говорит: «Нет-нет, это не задержание. Это не то, что ты думаешь. Просто в целях следственных действий, в целях безопасности тебе пока домой нежелательно ».

Так я прожил на улице Борисоглебской, в прокуратуре. Семья ко мне приезжала туда, дети. Там я жил в соседнем кабинете Дмитрия Суса (на тот момент — старший следователь по делу Олега Семинского — УП): матрас, еда и так далее.

Шокин говорил, что пройдет неделя, за тобой приедут УДОшники и повезут на встречу к президенту«.

— А для чего вас хотели с президентом познакомить?

— Я не знаю. Никакое УДО так и не приехало. Где-то через 10 дней я отпросился у Суса на встречу с Шуфричем. Мы с ним поехали на конюшню Бутенко.

Я общаюсь с Шуфричем пять часов. Шуфрич говорит следующее: «Ты пропал. Потом мы подозревали, что это Рудьковский. Но когда ты появился, теперь 100% понятно, что Рудьковский».

Рудьковский, как оказалось, уже с осени 2014 года не был в Украине — уехал за границу и сейчас находится в Париже. Шуфрич мне говорит: «Компания сейчас заблокирована. а, контрольный пакет у Рината Леонидовича».

Я понимаю, что пролетел мимо этого банкета и спрашиваю: «где мои 10% акций?» Нестор говорит: «Олег, надо подписать заявление об отсутствии претензий к компании». То есть, о том, что я не подозреваю компанию в своем заказном убийстве и так далее.

— Компания — это значит ее нынешние бенефициары?

— Нет. Речь именно о компании, потому что «Нефтегаздобыча» была заблокирована на основании уголовного дела по факту умышленного убийства Семинского. Поэтому Нестор мне говорит: «Давай ты подпишешь это заявление».

— Чтобы разблокировать работу компании?

— Да, поднять газ, который был в хранилищах. И Нестор говорит: «Мы все получим, и ты в том числе, по пропорции».

Я посоветовался с супругой, и решил подписать заявление. Подписал в надежде, что я возглавлю компанию. Там указано, что я не имею никаких материальных претензий к «Нефтегаздобыче». Я заявляю, что обществом не содеяно против меня никаких действий, которые могут квалифицироваться как уголовные правонарушения.

А что я могу иметь к компании? У меня претензии к Рудьковскому, он заказчик. Это было заявление, о котором меня попросил Нестор. Подписать для того, чтобы поднять газ.

— У вас было ощущение, что Шуфрич обманывал?

— Это мне показалось потом. Но я ему поверил, я подписал. Понимаете, я за эту компанию болел, это мое детище. Я надеялся, что меня восстановят на работе.

— Ну вы же понимаете, что Шуфрич просил об этом, скорее всего, в интересах Ахметова?

— Нестор попросил в интересах Ахметова.

Меня чуть не съели в Генеральной прокуратуре за это заявление. Примчался заместитель Генпрокурора Дмитрий Столярчук: «Що ви зробили? Навіщо це зробили?» И так далее. «Ви дійсно це зробили?» Я ответил, что «Так, я це зробив».

— Он посчитал это ослаблением вашей позиции...

— Да, но мне Шокин говорил, что меня примет Порошенко на встречу. А Шуфричем была обещана компенсация за поднятый газ. В итоге я не получил ничего. Я получил 160 тысяч гривен задолженности по зарплате.

— То есть вас обманули?

— Меня просто раскатали. Я подал иск, хотя у меня железобетонная позиция по восстановлению. Меня уволили в 2013 году в связи с неисполнением условий контракта...

— Была ли у вас встреча с Ринатом Ахметовым?

— Я просил персональной встречи с Ринатом Леонидовичем. Меня принял руководитель безопасности и начальник личной охраны Ахметова Купинский Николай Григорьевич.

Перед этим мне Нестор говорит, что Ринат с тобой видеться не будет, потому что ты —фигурант громкого уголовного дела. Ну, ок.

— То есть он посчитал вас токсичным?

— Наверное, да.

— Что вы хотели от Ахметова?

— Рассказать ему, что произошло, что я сделал для компании, что я акционер, согласно доверенности партнеров. Потому что я так понимаю, что Рудьковский представил меня вором, который украл 200 млн долларов. А на самом деле все немножко не так. Рудьковский ввел всех в заблуждение, всех развел. Может, я поэтому и остался жив, потому что начали выяснять. Получилась ситуация, что они меня и убить не могут, и выпустить не могут. Вот, наверное, это причина такого долгого плена.

— А с Максимом Тимченко (глава ДТЭК — УП) у вас не было переговоров?

— С Тимченко встречи не было. Я просил. Я написал письмо Ринату. Я официально запустил письмо в ДТЭК о персональной встрече с Ринатом.

— У вас была попытка встретиться с сегодняшним генпрокурором Луценко?

— Я один раз с ним встречался. Он меня принял. Но так с бухты-барахты: в стиле «давай швидше, бо їду на зустріч з президентом».

— Какие у вас сейчас отношения с Шуфричем?

Ну, я с ним общаюсь. Раньше было «Олежек, Олежежунечка, это мой топ-менеджер, это менеджер компании», а сейчас, конечно, уже не то.

Нестор очевидно знал, что со мной происходит, но, наверное, не имел права разглашать это моей семье, супруге. Потому что получилась ситуация, что я в плену, а они уже думали о том, чтобы получить какие-то деньги за их акции.

— Недавно Шуфрич полностью продал свой пакет акций в компании Ахметову. Вы понимаете его мотивацию?

— Насколько мне известно, Нестор взял кредит в ПУМБ. Поговаривают, что где-то 100 млн долларов. А сейчас, наверное, Ринат Леонидович попросил деньги или проценты, а у Нестора не было, вот и забрал акции за это.

— То есть пакет был не продан, а отдан в погашение долга?

— В погашение старого долга Шуфрича.

— После того как вы заявили о намерении бороться за должность главы «Нефтегаздобычи», ДТЭК провел реформу корпоративного управления компании, в результате которой должность, на которую вы хотите вернуться, была ликвидирована. Это чтобы вам не было куда вернуться в случае победы в суде?

— А вы думаете в связи с чем?

Иск о восстановлении в должности я подал в начале 2016 года в Печерский райсуд и ДТЭК начал реагировать почти сразу.

Например, Щуров поднял вопрос о том, законно ли я был назначен наблюдательным советом «Нефтегаздобычи». В обеспечение этого иска была заблокирована регистрационная служба на предмет совершения каких-либо действий по регистрации руководителя.

— Правильно ли я понимаю, что сейчас должности, на которую вы пытаетесь восстановиться, юридически не существует?

— Все зависит от того, какое решение примет судья. Судья может обязать общество вернуть форму управления, существовавшую в компании на момент исчезновения Семинского, и восстановить Семинского в должности.

ДТЭК боится моего восстановления, но я не могу с ними соревноваться: я плыву на пробитой резиновой лодке против вооруженного восьмипалубного эсминца.

— Что вам сейчас известно о влиянии Порошенко на компанию «Нефтегаздобыча»?

— Я знаю то, что компания в конце 2015 года была полностью разблокирована. «Молдавана» выпустили осенью 2015 года и компанию разблокировали. Вот все, что я могу прокомментировать. Ни больше, ни меньше.

— Чего вы вообще хотите? На что вы надеетесь?

— Я надеюсь, что организаторы моего похищения (Молдаван и Салават), заказчик моего умышленного убийства и похищения Рудьковский Николай Николаевич понесут наказание согласно закона, и что он перепишет мои 10% акций.

Возможно, это звучит наивно, но я надеюсь, что я восстановлюсь на работе. Я отдал этому очень много времени своей жизни. Это мое детище.

— Как расследуется дело по факту вашего похищения?

— Дело стоит мертвым грузом. Следователи даже не выезжали на место моего плена. В моем понимании, я настолько качественно давал показания, такие детали давал. Я, как губка, впитывал все моменты. Мы не ездили ни в Закарпатье, ни на первое место моего содержания.

— Вы считаете, что это ДТЭК простимулировал ГПУ не заниматься этим?

— На 100% уверен в этом. Потому что вы понимаете, какой пласт вопросов это поднимает.

Севгиль Мусаева, Дмитрий Рясной, опубликовано на сайте издания Украинская правда