Отставной чиновник семь лет пытается добиться пересмотра приговора для внука

77-летний Валентин Григорьевич Котов за последний год заметно сдал. Причина не в возрасте. Он устал от безысходности. Что стоило бы ему плюнуть на старое дело против его внука? Ну да, отсидел срок. Но сколько сегодня в России таких — попавших на зону по дури, по роковому стечению обстоятельств и чужому злому умыслу? В конце концов у внука сейчас новая жизнь, и в ней все хорошо. Но нет, дед не успокоится. И вот почему.

— Павел с детства жил со мной, — рассказывает дед. — Отец пропал без вести, мать умерла. Он, может, и легкомысленный был, во всякие истории мог попадать. Но он — совестливый. Понимаете, о чем я?

Понимаю. Но такое качество, как совестливость, в суде аргументом не считается. А за какие же факты его осудила Фемида?

Согласно материалам дела, 27 ноября 2012 года в 12.40 в подъезде одного из московских домов трое неизвестных, угрожая пистолетом, напали на курьера интернет-магазина техники и электроники. Тот нес покупателю ноутбук. Преступники отобрали у курьера и товар, и два мобильника, что были при нем. Самого пристегнули наручниками за руку к перилам лестницы. И вот как описал курьер одного из преступников в первый раз — лицо кавказской национальности, с металлической дубинкой. А пистолет в руках другого, по его словам, был черный, боевой (потерпевший подчеркнул, что разбирается в оружии).

Оперативные сотрудники ОВД «Ховрино» в тот же день задержали Павла и его товарища Алексея Федорченко по подозрению в совершении ограбления курьера. И вот после общения с оперативниками потерпевший опознал в кавказце Павла Котова (заявил, что тот имитировал кавказский акцент), а в хозяине пистолета — Федорченко. Дома у Алексея во время обыска нашли-таки пистолет, но он оказался пластмассовым, игрушечным и золотистого цвета, однако потерпевший показания изменил, стал утверждать — это именно то «оружие». Поскольку полицейских, видимо, мучили сомнения по поводу того, какой же цвет пистолета внести в тот протокол опознания, то в итоге они вообще «забыли» это сделать.

Как такие метаморфозы произошли? Не знаю.

Но вернусь к доказательствам — дубинки у Котова не нашли, ноутбук и прочее похищенное тоже. Было у него даже алиби: в момент совершения преступления он находился в гостях у друга, где были еще молодые люди. Оттуда вместе с другом он только вышел в магазин (закупали продукты для застолья), но это произошло примерно в 13.00. Консьержка подтвердила, что выходили именно в это время, а не раньше. Может, она ошиблась? Котов просил посмотреть записи видеокамер, которые есть в подъезде этого дома и близлежащих. Следователь отказал. Но по факту восемь (!) свидетелей подтвердили алиби Котова. Однако механизм был запущен, дело передали в прокуратуру, а потом и в суд.

— С самого начала я не писал никуда никаких жалоб и не вмешивался, потому что мне казалось — плевое дело. Очевидно же, что он невиновен, следствие обязательно разберется. Не разобралось! Потом я думал — ну, оперативники, может, умышленно все сделали, чтобы закрыть год с положительными результатами, а прокуратура не даст осуществить правовой произвол и остановит это. Не остановила! И, наконец, я успокаивал себя — суд-то обязательно все учтет и оправдает. Не оправдал!

19 апреля 2013 года судья Головинского районного суда Москвы приговорила Котова к пяти годам колонии. В июле 2015 года Мосгорсуд признал протокол предъявления потерпевшему лиц для опознания недопустимым доказательством, но это ничего не изменило.

Дед винит во всем себя. Говорит, если бы с самого начала стал бороться, то мог бы остановить фабрикацию. А он очухался уже после приговора.

— Я жестоко ошибся, — прячет слезы Котов-старший. — Как оказался прав начальник ИК, когда при моем посещении колонии сказал мне, что мой внук попал в «систему», из которой очень трудно вырваться невиновному. Но я не могу так все это оставить, иначе я веру не просто в правосудие, в страну потеряю. Понимаете, они ведь даже не читают или не вчитываются в жалобы.

Котов принес в редакцию огромный пакет документов — те самые ответы из разных инстанций. Это же надо, сколько бумаги перевели чиновники. Допустим, его внук все-таки виновен. Но почему не дать такой ответ, который бы если и не убедил в этом деда, то хотя бы показался вразумительным?! И так ведь получается, что приговор суд вынес на основании протокола осмотра места происшествия и изменившихся показаний потерпевшего.

Вот цитирую: «отдельные неточности в описании пистолета (черный, золотистый) связаны с давностью событий, волнением и стрессом потерпевшего».

Или вот суд отвергает показания свидетелей защиты, расценив их как данные из «чувства лжетоварищества». Разве показания оцениваются какими-то чувствами, а не делятся на ложные и правдивые? Разве за ложные не несут ответственности те, кто их дал? А если так, то почему не наказаны восемь свидетелей защиты? «Все свидетели защиты являются либо родственниками, либо друзьями, либо знакомыми осужденных и заинтересованы в благоприятном для них исходе дела» — говорится в апелляционном решении. Кстати, показания оперативников, выезжавших на место преступления, апелляционный суд считает незаинтересованными и правдивыми.

Идем дальше. «Детализация телефонных соединений, представленных стороной защиты, обоснованно не признана судом первой инстанции достоверным доказательством».

А что тогда им является?

Много, много вопросов. Если бы в материалы дела действительно вчитались, они наверняка появились бы и у апелляционной и кассационной инстанций. Почему все-таки не вчитываются суды? Большой поток дел? Слишком доверяют следствию?

Один из служителей Фемиды как-то сказал, что судья, который выносит оправдательный приговор, сразу же попадает под прицел. Его начинают подозревать в коррупции. Силовики никогда не любили, когда судьи их «поправляли». Но значит ли это, что надо идти у них на поводу?

Правозащитники приводят пример с московским адвокатом Бурмистровым, обжаловавшим одно из решений Тверского районного суда. Бурмистров прошел по «лестнице обжалования» весь путь до конца. И лишь после того как в одной уважаемой газете было опубликовано «Открытое письмо» председателю Верховного суда РФ с описанием этих «передвижений без продвижения» жалобы, она была наконец прочитана, рассмотрена и... удовлетворена! Для правильного разрешения этой конкретной жалобы, как оказалось, достаточно было прочесть и сопоставить две статьи УПК РФ. Однако, несмотря на то, что их правильное разрешение сложности не представляло, рассмотрение жалоб Бурмистрова длилось почти два года. Может, Котов тоже добьется справедливости спустя семь лет? Не знаю. Но он на это надеется.